Сизый орёл спустился к стене огня и, не боясь, опустился в него и стал им. Хороксай Ильвасар содрогнулся от боли, когда его тело, оставшееся лежать в покоях в Хизре, приняло всю мощь хорохая. Никто не видел, как опалилось тело великого ксая, когда Ильвасар, собрав всю Силу, зашептал Слова.
Слова Духа Ильвасара услышали остальные ксаи – и хороксаи, и ловчие, и послушники, все, кто умел призывать Птиц Духа и не отправился воевать за Улад. И вторя Словам ксаев, разгорался великий огонь…
И чем ближе подходило войско северян, тем неистовее полыхало пламя.
Пламя застило весь мир, и Светозар с криком открыл глаза.
Глава 23
Тайна морока
Светозар, тяжело дыша, осмотрелся: за окном, располагавшимся недалеко от его постели из мягкого мха, раскинулся лес. Бор одевался в золотые одежды в ожидании осени – стояла последняя неделя руня
[32]. Сквозь узоры крон деревьев мягкое утреннее солнце разливалось по древесному городу и таяло в сизом тумане.
Солнечный свет лился сквозь высокие окна, разбегаясь по резным поросшим вьюнами колоннам горницы и теряясь в синеве у расписного потолка. На столе стояло лукошко с сушеными фруктами, орехами и кувшин с водой: вилы заботились о том, чтобы у сына Леса был сытный завтрак.
Тояг прислонён к стене подле изголовья постели, на его навершии сидел маленький чёрный Дрозд.
– Ты проводил меня во сне в Царствие Индрика? – спросил Дрозда Светозар и сел на постели.
Птичка чирикнула и наклонила голову набок.
– Грядёт печальное время, – нахмурился Светозар, чувствуя, как сжимается сердце. Видение было до того ужасным, что даже думать о нём было страшно. В огне погиб весь лес. И не только лес. Светозар был уверен, что пламя не пощадит ни города, ни сёла. И мысли о родной Волыньке сковали Светозара холодом.
Дрозд пропел, и Светозар вновь посмотрел на пернатого помощника.
– Что ты говоришь? – тихо переспросил сварогин. Дрозд чирикнул.
– Марья! – ахнул Светозар. – Она молвила об огне и о том, что может потушить его, если я её спасу! Тогда я её не понял…
Дрозд довольно пропел.
– Конечно, – согласился Светозар. – Марью я скрою в думах. Ты поможешь мне?
Птица ответила мелодичной трелью.
– Спасибо, – Светозар кивнул. – У нас осталось не так много времени до того, как золотой огонь разгорится и затмит не только войско, но и лес. Огонь, которому не страшен даже снег и зимний холод…
Дрозд чирикнул.
– Надо сказать Миродреве, надо чтобы о том узнало Вече леса, пока ещё есть время. – Светозар встал и направился к кадке умыться. – А ещё до Вече надо передать видение князю Дрефу.
Дрозд, смотря на сварогина, согласно пропел.
– Да, в огне сгорит и Миро, и Йолк, – сокрушался Светозар, умываясь. – Но нам с тобой придётся постараться, чтобы этого не случилось.
Светозар позавтракал, взял тояг (Дрозд, вспорхнув, закружил вокруг юноши) и покинул горницу.
Светозар не переставал удивляться чуду Миро: город был образован сплетёнными между собой деревьями, и в каждом его тереме чувствовалась сила Слов сохатых берегинь и крылатых вил. Плетенный из ветвей коридор с арочными окнами, располагавшийся высоко над землёй, привёл Светозара в возвышающийся на ажурном подклете терем. Под ногами мягко шуршали налетевшие листья – в Миро не было стёкол, студёной зимой окна хранила ворожба. Светозар невольно залюбовался видом лесного города: сонный утренний туман дремал в лучах Даждьбога-Хорса вместе с деревьями, которые, переплетаясь в терема, кронами терялись в поднебесье. Внук Стрибога легонько качал подвесные дороги, и вдалеке слышались мелодичные песни вил.
Дрозд пропел, и Светозар печально улыбнулся ему.
– Да, мой друг, пора, – сказал птице сын Леса и, пройдя весь подклет, поднялся по плетёной лестнице, что вела к верхней светлице, в которой жила Миродрева.
Поросшая листьями дверь сама отворилась перед Светозаром: Миродрева была в тереме. Светозар немного постоял, собираясь с силами, вздохнул и вошёл внутрь.
Великая Берегиня Миро сидела подле окна и ткала нежную, как шёлк, ткань. На Миродреве был зелёный из листьев сарафан. Солнечный свет отражался от пшеничных волос сохатой девы и зайчиками разбегался по просторной горнице, играя на поросших листовой колоннах, резной утвари и подвижных лавках.
– Твоё видение ниспослал Индрик, я чувствую это, – мягко проговорила Миродрева, не переставая ткать, и Светозар замер в центре светлицы, не смея подойти к берегине ближе.
– Я хотел бы рассказать о нём Дрефу до Вече Леса, – ответил Светозар.
– Ты боишься, что тебе не поверят. – Миродрева подняла на сварогина изумрудные очи.
– Да, – признался юноша, и Дрозд, что кружил подле него, опустился на тояг.
– Ещё ты боишься возвращаться в Йолк. Боишься за родных в Волыньке, невзирая на то, что тебе, сын Леса, ведомо, что у каждого из нас – свой путь, а у тебя – подавно. Всем помочь нельзя. У рождённого Светом не должно быть страхов, – нахмурилась берегиня. – Твои раны слишком сильны, вот страх и возвращается к тебе, – вздохнула Миродрева и перестала ткать. Берегиня печально посмотрела на юношу: – К сожалению, мы не в силах полностью исцелить твой дух, – молвила она, и Светозар чувствовал, как против воли сжимается сердце. – Но Сила твоего Духа может. Со временем. И помни, что страхи более всего мешают зажить душевным ранам. И именно страх – самое сильное оружие Мора.
– Спасибо за всё. – Светозар положил на сердце руку. – Я буду помнить.
– Я не могу отпустить тебя в Йолк одного, – продолжала Миродрева. – И не только потому, что Дреф просил не оставлять тебя. То, что ты хотел спасти навь, обратило взоры Моровой силы на тебя. Теперь все избравшие путь Мора и Мораны будут ждать твоего неосторожного шага, дабы увести тебя со светлой тропы. Более остальных опасаться тебе надобно Марьи – той нави, к которой ты питаешь жалость.
– Я знаю, – ответил Светозар, скрывая думы о том, что Марью надобно спасти. – Но я должен рассказать Дрефу о ниспосланном Индриком видении до того, как будет проведено Вече.
Миродрева вздохнула и встала из-за ткацкого станка. Она медленно подошла к Светозару, и от её движений поднимались полы сарафана, открывая козлиные ноги. Сохатая остановилась напротив сварогина: Великая Берегиня была выше человека.
– Я покину Миро, дабы отвести тебя в Йолк, – проговорила Миродрева. – Не надобно удивляться, сын Леса, как не надобно и благодарить меня. Я делаю только то, что велит Лес. Когда-нибудь и ты научишься поступать так же. Заместо меня править будет крылатая Лесарья, не переживай за Миро, Светозар. А когда придёт срок, мои сёстры прибудут на Вече.
– Слишком много я доставил Лесу хлопот, – печально произнёс Светозар и поклонился Великой Берегине.
