– Ну, это ужасно мрачный прогноз, – сказал он. – Тогда черным не давали право голоса, полностью исключали из политической жизни. Людей открыто линчевали. Сейчас этого не происходит. 1880-е годы стали началом длительного периода подавления.
Я поняла его точку зрения и сказала, что горячо надеюсь, что он прав. Эту эпоху, охватывающую несколько десятилетий между окончанием Реконструкции и началом Второй мировой войны, чернокожий историк Рейфорд Логан называл Надиром. Многие чернокожие историки рассматривают нынешнюю эпоху, начавшуюся примерно с расстрела Трейвона Мартина и других безоружных чернокожих людей, в сочетании с отказом от защиты избирательных прав, как Второй Надир.
– Мы наблюдаем обратную реакцию в реалиях двадцать первого века, – сказала я. – Инструменты будут не такими, как раньше.
Мы оба хорошо знали, что дедовские оговорки сошли на нет с прошлым веком, но теперь штаты не допускали десятки тысяч избирателей за пропуск единственных выборов, в последнюю минуту закрывая избирательные участки, ориентированные на демократов
[457]. Теперь им требовалось удостоверение личности штата только для голосования, но они отклоняли удостоверения личности, которые не совпадали со списком избирателей на букву или при отсутствии апострофа
[458]. С 2010 года двадцать четыре штата приняли одно или все эти ограничения.
Затем были расстрелы безоружных афроамериканцев от рук властей, которые, несмотря на вирусные видеоролики, часто обходились без судебного преследования.
– Цель линчеваний состояла в том, чтобы удержать чернокожих на их месте, – сказала я. – В обе эпохи людей убивали безнаказанно. А теперь массовые расстрелы.
– Основываясь на том, что вы говорите, – сказал Тейлор, – можно подумать, что мы живем в последние годы существования Веймарской республики!
– Мне грустно об этом думать, – сказал я.
– Дональд Трамп вывел на поверхность то, что бурлило в обществе все это время, и теперь, когда все вышло наружу, от этого не отвернуться. Но с видимым злом легче бороться и проще победить.
– Я думаю, что мы смотрим на Южную Африку.
– Они более откровенны в своем расизме, чем местное население, – сказал он.
– Под этим я подразумеваю демографию и динамику их демографии.
– Да, – сказал он, подразумевая прогнозы на 2042 год. – Люди разозлились, когда появились прогнозы. Люди говорили, что не потерпят того, чтобы быть меньшинством в своей собственной стране.
– Теперь на границе войска, – сказала я, – и постоянные расстрелы чернокожих, мулатов и евреев.
Тейлор кивнул. Он задумался о смысле происходящего. «Таким образом, реальный вопрос состоял бы в том, – сказал он наконец, – что предоставь людям выбор между демократией и белизной, многие ли выбрали бы белизну?»
Мы позволили этому повиснуть в воздухе, ни один из нас не хотел рисковать, чтобы предположить на него ответ.
Глава 29
Цена кастовой системы
Леон Ледерман был американским физиком, получившим Нобелевскую премию в 1988 году за новаторский вклад в наше понимание природы элементарных частиц. Десятилетия спустя, когда ему было чуть за восемьдесят, он начал страдать потерей памяти и нуждаться в дополнительном уходе. В 2015 году он предпринял экстраординарный шаг, продав с аукциона свою нобелевскую медаль за 765 тысяч долларов, чтобы покрыть растущие медицинские счета. В 2018 году он умер в доме престарелых, в то время как его нобелевская премия находилась у кого-то другого.
По сравнению с другими развитыми странами Америка отличается более суровым социальным климатом, менее доброжелательным обществом. Это цена, которую мы платим за нашу кастовую систему. В местах с другой историей и иерархией забота государства о нуждах и интересах каждого не обязательно рассматривается как происходящая за счет урезания собственных благ какой-то группы.
Люди проявляют большее чувство совместной ответственности друг перед другом, когда воспринимают своих сограждан такими же, как они сами, как в странах Западной Европы или в Австралии, разнообразной стране с более свободной иерархией. Людские сообщества проявляют больше гуманизма, когда их члены воспринимают себя равными со своими согражданами.
Есть процветающие, благополучные страны, где людям не нужно продавать свои Нобелевские премии, чтобы получить медицинскую помощь, где семьи не разоряются, стараясь обеспечить должную заботу пожилым родственникам, где образовательные достижения детей превосходят таковые у юных американцев, где наркоманы находятся на лечении, а не в тюрьме, где, возможно, величайшая мера человеческого успеха – счастье и долгая жизнь – имеет первостепенное значение, поскольку люди ценят свою сплоченность.
В видео, которое стало вирусным в конце 2019 года, британских граждан просят угадать, во что, по их мнению, обойдутся обычные медицинские процедуры, предусмотренные их собственной системой здравоохранения, в Соединенных Штатах. Снова и снова опрашиваемые прискорбно недооценивают стоимость для американцев, некоторые ошеломленно кричат о фактических ценах, некоторые отказываются верить, что кому-то придется платить так много за базовую, необходимую медицинскую помощь.
– Десять тысяч? – спрашивает одна женщина, когда ей сообщают среднюю стоимость родов. – На ребенка? Сумасшествие!
[459]
Одного мужчину спрашивают, сколько, по его мнению, стоит вызов машины «Скорой помощи», на которой отправляются в больницу.
– За это надо платить? – спрашивает он. – Почему?
– Я действительно лишилась дара речи, – заявляет одна женщина.
Большинство сравнимых с Америкой стран имеют ту или иную форму бесплатного или недорогого медицинского обслуживания. Писатель Джонатан Чайт отметил исключительное безразличие Америки, уникальное среди развитых стран, к оказанию помощи всем своим гражданам. Он связал это жестокосердие с иерархией, возникшей из рабства. Он обнаружил, что даже консерваторы в других богатых странах более сострадательны, чем многие американцы.
