* * *
Человеческое стремление винить в своих несчастьях находящуюся в немилости группу аутсайдеров создает опасность как для этой, так и для привилегированной группы.
Осенним вечером в октябре 1989 года супружеская пара из пригорода Бостона, ожидая в декабре своего первого ребенка, ехала домой из родильного отделения. Муж, двадцатидевятилетний Чарльз Стюарт, был сдержанным и амбициозным управляющим магазина роскошной меховой фабрики в центре города. Его жена, тридцатилетняя Кэрол Димайти Стюарт, была миниатюрным и общительным адвокатом. Они купили двухэтажный дом в пригороде и уже решили, что, если родится мальчик, назовут его Кристофером. Они оба были детьми представителей доминирующей касты, которые смогли вырасти из скромных «синих воротничков», и совсем недавно отметили четвертую годовщину свадьбы.
В тот вечер они ехали домой через район Роксбери, который был местом обитания европейских иммигрантов и после Второй мировой войны заселялся в основном чернокожим, бедным и рабочим классом, опустошенным войной с наркотиками. Муж, который в тот вечер вел их «Тойоту», выбрал несколько окольный маршрут. На светофоре в районе Мишн-Хилл машину обстреляли, в результате жена была ранена в голову, а муж – в живот, причем оба с близкого расстояния. Муж, который был в менее плачевном состоянии, чем жена, позвонил в полицию со своего автомобильного телефона. Его супруга скончалась в больнице от тяжелых ран. Их ребенок родился в последние часы жизни жены, на два месяца раньше срока, и был назван Кристофером, как того желали его родители. Он прожил всего семнадцать дней.
В ночь стрельбы Чарльз Стюарт сообщил полиции, что негр с хриплым голосом и в спортивном костюме дорвался до машины, ограбил и застрелил водителя и пассажирку. Трагедия вызвала у людей страх и ужас в Бостоне и по всей стране. Отчаянный звонок мужа в полицию неоднократно транслировался по телевидению, как и видеозапись, на которой видно, как санитары вытаскивают смертельно раненную женщину из «Тойоты».
Возмущенные невероятной трагедией, горожане в едином порыве открыли массовую охоту. Мэр Раймонд Флинн пообещал «привлечь животных к ответственности» и приказал задействовать в расследовании всех свободных детективов. Офицеры прочесали Роксбери, останавливали и обыскивали каждого мужчину, подходящего под описание, то есть почти каждого из нескольких сотен чернокожих мужчин. Охота на подозреваемого стала почти единственной их целью на следующие несколько недель. Был задержан безработный чернокожий мужчина тридцати девяти лет от роду и с криминальным прошлым, которого Чарльз опознал в числе подозреваемых. Народ стал требовать смертной казни.
В течение нескольких месяцев официальные лица почти не обращали внимания на несоответствия в поведении мужа, уделив все внимание версии, соответствующей их ожиданиям. В ночь стрельбы Чарльз тринадцать минут бесцельно ездил по кругу, разговаривая с диспетчером, вместо того чтобы вернуться в больницу, которую пара недавно покинула, утверждая, что не узнает никаких достопримечательностей в городе, в котором он жил всю свою жизнь. «Он ни разу не попытался утешить свою жену, не называл ее по имени, – пишет журнал «Тайм». – В машине «Скорой помощи» по пути в больницу он интересовался только серьезностью собственного ранения, не удосужившись спросить о состоянии жены»
[282].
Незадолго до этого он оформил несколько страховых полисов на свою молодую и здоровую жену. После выписки из больницы он собрал деньги на одном из них и сразу купил новую машину, «Ниссан Максима», и пару женских бриллиантовых серег за тысячу долларов. Оказалось, что он задерживался в пятницу вечером на работе и рано уходил из дома, к огорчению своей жены, в последние несколько месяцев перед ее смертью. Его видели с молодой блондинкой, которая летом работала в меховом магазине и которую он уговорил позвонить ему в больницу, хотя она категорически отрицала отношения, когда история стала достоянием общественности. Он говорил друзьям, что не хочет ребенка, что отцовство помешает его карьерному росту.
Эти противоречивые детали, тем не менее, были недостаточно убедительны, чтобы опровергнуть устоявшиеся предположения по этому делу. Но в ночь стрельбы был задействован третий человек, и незадолго перед Рождеством этот человек раскололся. Это был брат мужа Мэтью. Чарльз заранее планировал, что Мэтью встретит машину в условленном месте в ночь стрельбы. Перед приездом брата Чарльз остановил машину и выстрелил жене в голову, после чего нацелил пистолет на себя, намереваясь прострелить себе ногу, но вместо этого попал в торс. Чарльз сказал своему брату забрать драгоценности Кэрол, кошелек и пистолет, ставший орудием убийства, и избавиться от этих улик. Это будет похоже на ограбление, о котором он позже сообщит в полицию.
Но потом брата стали терзать муки совести, и он рассказал обо всем другим членам семьи. Он сказал, что думал, что, получив кошелек и пистолет, помогает своему брату в мошенничестве со страховкой, а не в заговоре с целью убийства. До Чарльза Стюарта дошли слухи, что его брат планировал обратиться в полицию и дать показания против него в обмен на неприкосновенность. Когда, уже в январе, расследование вышло на мужа, он совершил самоубийство, прыгнув с моста Тобин в реку Мистик-ривер. Его брат Мэтью позже признал себя виновным в заговоре и хранении огнестрельного оружия, среди прочих обвинений, и отсидел три года в тюрьме.
В конце концов, вся вина за смерть женщины была на ее муже, но кастовая система стала его невольным сообщником. Он знал, что может рассчитывать на то, что кастовая система начнет действовать по заложенной в ней программе, что люди с готовностью примут его версию, если преступник будет чернокожим. Все поверят человеку из доминирующей касты, обратят свое возмущение на людей из касты подчиненной, а не на него, будут считать, что исключительно каста козлов отпущения способна на подобную низость, и это отвлечет от него общественные подозрения. В эту историю должны были поверить, несмотря на все ее шероховатости и общую неубедительность, для народа она будет звучать правдоподобно. Любая симпатия будет на его стороне, а не на касте козлов отпущения, которая несет бремя чужих грехов независимо от протестов.
Кастовая система прикрыла Чарльза Стюарта и породила угрозу жизни Кэрол Димайти Стюарт, как это бывало с белыми женщинами на юге Джима Кроу, где мужья и любовники знали, что чернокожего мужчину можно обвинить во всем, что постигло белую женщину, и доминирующая каста предпочитала обвинить его. Это не значит, что какая-то группа населения более склонна к преступлениям или мошенничеству, чем другая. Это означает, что одним из наиболее тревожных аспектов кастовой системы и субъективности правосудия, которую она порождает, является то, что она делает общество менее безопасным, позволяя виновным избегать наказания, перекладывая вину на другого. Кастовая система дарует нам ложное утешение, иллюзорное чувство безопасности, заставляет думать, что мы автоматически отличим плохих парней от хороших.
Возможно, ничто не могло спасти жизнь Кэрол Стюарт, учитывая мужчину, за которого она вышла замуж. Мы никогда не узнаем правду. Если бы муж не мог полагаться на стереотип о высокой преступности черных, если бы он не мог рассчитывать на инстинктивное оскорбление низшей касты и соответствующую презумпцию добродетели господствующей касты, если бы он не мог рассчитывать, что кастовая система встанет на его сторону, возможно, он действовал бы не так нагло и пошел бы на менее категоричные меры, например развод. Возможно, он не думал бы, что можно безнаказанно совершить что-то столь отвратительное и уйти от наказания. Возможно, его жена и сын не погибли бы, по крайней мере не в ту ночь и не таким образом, если бы он с самого начала рассчитывал, что под подозрением в первую очередь окажется настоящий преступник.
