Вы можете спросить: «Почему ты не пожаловалась в авиакомпанию? Почему не отчитала его?» Эти вопросы противоречат ситуации. В этом не было вины авиакомпании. Что касается человека, который это сделал, он проигнорировал мои протесты по поводу его поведения. Это произошло потому, что хорошие люди молчали и позволили этому случиться. Я была слишком возмущена, чтобы дать достойный ответ, когда этот мужчина с важным видом прошествовал впереди меня. Я перешла на другую сторону пассажирского прохода и продолжала идти, пока он не скрылся из виду.
Подобные вторжения – это нечто большее, чем личные оскорбления и досадные недоразумения. Борьба с условностями, борьба за то, чтобы вас видели и относились к вам так, как вы этого действительно заслуживаете, не ведет к соглашениям, она унижает всех и ухудшает благосостояние людей со всех сторон этих кастовых столкновений. Самые возмутительные случаи приводят к насилию, что является отличительной чертой кастовой системы в критический момент. В 2013 году во время полета в Атланту белый пассажир фактически ударил черного ребенка по лицу, потому что ребенок плакал из-за изменения высоты при спуске. Такое нападение было бы практически немыслимо, если бы плакал ребенок из доминирующей касты, независимо от уровня децибел.
В 2017 году американского пассажира вьетнамского происхождения силой вывели из самолета «Юнайтед Эрлайнс» в Чикаго, в процессе он получил травмы головы и потерял несколько зубов. Авиакомпания обнаружила, что выдала избыточное количество билетов на рейс, и ни один пассажир не воспользовался предложениями авиакомпании о компенсации в обмен на отказ от своих мест. Авиакомпания произвольно выбрала четырех пассажиров для вывода из самолета.
Первые три пассажира покинули самолет без происшествий, но американец вьетнамского происхождения, врач по имени Дэвид Дао, сказал, что ему срочно нужно вернуться к своим пациентам. Он сказал, что заплатил за проезд и не должен уступать свое место. Авиакомпания вызвала охрану, чтобы забрать его, и его тащили за ноги на глазах у ошеломленных пассажиров. Записанный на видео, которое быстро стало вирусным, инцидент вызвал возмущение по всей стране и в Азии.
Дао сказал, что он был убежден, что его этническая принадлежность была фактором в таком обращении с ним, что этого не случилось бы с белым мужчиной его или любого другого роста. По его словам, это оказалось для него более ужасным испытанием, чем бегство из Вьетнама
[381]. Даже три года спустя, снова посмотрев видео с насильственным выводом, он сказал «Эй-би-си Ньюз»: «Я просто плакал»
[382].
Глава 24
Кортизол, теломеры и летальность касты
Молодой человек эмигрировал из Нигерии в возрасте семнадцати лет, чтобы поступить в колледж в Соединенных Штатах. Его отец оплатил обучение, и в конце первого семестра молодой человек отправился за возмещением в офис казначея.
– Вы очень хорошо говорите по-английски, – заметил клерк.
Нигериец отчитал клерка.
– Конечно, я хорошо говорю по-английски, – сказал он. – Я говорю по-английски лучше, чем многие американцы. Я знаю и другие языки. Никогда больше не делайте таких комплиментов.
Он обнаружил, что в Америке люди не замечали ни его навыков, ни его образования. Его считали прежде всего черным. Это была часть его личности, к которой он не привык, которая не имела никакого значения дома, где у всех была кожа одного цвета. Теперь это, казалось, значило все. Афроамериканцы всегда говорили о том, что с ними плохо обращаются и их не уважают, и поначалу он не обратил на это особого внимания. Но чем дольше он находился в Соединенных Штатах, чем больше он избавлялся от своего акцента, как это часто делают иммигранты, и чем больше он американизировался, тем больше он начинал воспринимать жизнь не как иммигрант, не только как нигериец, но и как чернокожий человек в иерархии, которая не одобряла людей, похожих на него.
Женщины сжимали сумочки при его приближении, шарахались от него в лифте, переходили улицу, чтобы не проходить мимо него. В магазинах за ним следили, как за преступником, и власти допрашивали его более интенсивно, чем он привык и, как он заметил, более интенсивно, чем белых людей. Белая женщина-водитель заблокировала свою дверь, когда он встал рядом в пробку на своей машине. Он также заблокировал свою дверь, чтобы показать, что не меньше нее беспокоится о собственной безопасности.
Он обнаружил, что его не стали продвигать по службе в качестве сотрудника по соблюдению требований и уволили, несмотря на выслугу лет и опыт, и задался вопросом, как однажды задумываются многие люди, волею судьбы оказавшиеся в подчиненной касте, имеет ли раса к этому какое-либо отношение. До приезда в Америку он счел бы это нелепым. Может быть, афроамериканцы недостаточно усердно работали, были недостаточно образованы. Теперь, прожив в Соединенных Штатах дольше, чем в Нигерии, он понял, что следовало бы с большим вниманием отнестись к их словам.
Однажды, когда он заехал на стоянку, пожилая белая женщина, припарковавшаяся рядом, обернулась и уставилась на него, а затем откинулась назад на своем водительском сиденье. «Я вижу ее, – сказал он пассажиру, сидевшему с ним в машине. – И плевать, я такой же человек, как и она».
Вот только не такой же, по крайней мере на уровне физиологии. Современная медицина уже давно стремится объяснить генетикой более высокие показатели заболеваемости афроамериканцев по сравнению с белыми американцами. Но оказывается, что африканцы к югу от Сахары не имеют высоких показателей высокого кровяного давления, диабета и сердечных заболеваний, в то время как у афроамериканцев самые высокие показатели этих заболеваний среди всех этнических групп в Соединенных Штатах.
Нигериец, живущий сейчас в Америке, тоже столкнулся с этим. «Мой отец дожил до девяноста лет, – сказал мужчина. – У него не было повышенного давления до последнего дня жизни. Едва я пришел к врачу, он указал мне на мое высокое давление и ранние признаки диабета, – сказал он. – А мне всего пятьдесят четыре. Я с молодых лет живу в этой стране, будучи чернокожим, неудивительно, что болеть я начал на сорок лет раньше, чем мой отец, оставшийся в Нигерии».
* * *
Кастовые трения убивают людей. Социальное неравенство убивает людей. Акт пребывания и перемещения в общем пространстве с теми, кого общество приучило нас считать по своей сути отличными от нас, убивает людей, даже если ни у кого не было таких намерений. Исследования показывают, что предубеждение само по себе может быть смертельным.
