– Паразит? – парирую я, несмотря на ледяную корку, сковавшую внутренности, и Другая заливается хохотом.
– Пусть будет так, Девочка-которая-боится-собственного-Я.
– Ты ничего не знаешь о моих страхах.
– Я знаю о них больше, чем ты осознаешь.
Меня утомляет эта игра. И пугает даже крошечная вероятность того, что Другая – и правда мое отражение, созданное островом, поэтому я позволяю усталости взять верх. Уж лучше она, чем напряжение и все нарастающий ужас.
Я опускаю руки, стряхиваю с пальцев свет, который расходится по земле у моих ног волнами и исчезает, и вздыхаю:
– Ну, а что дальше?
Тварь явно чего-то от меня ждет, иначе к чему было вытаскивать из глубин памяти тот давний разговор с мамой? Да и убить меня она могла уже тысячу раз – я ведь не сопротивлялась, покорно шла, куда вела тропа, и теперь нет смысла изображать великого воина.
– Дальше? – Она тоже сбрасывает с ладони силу, снова по-птичьи склоняет голову и хмурится. – А чего ты хочешь?
Я едва не смеюсь:
– О, так ты у нас исполнительница желаний?
– Я у нас дурочка, заблудившая в лесу. Ой, погоди, это же про тебя… или мы все же одно и то же?
– Бесполезный разговор. – Я тру виски.
– Бесполезный, если ты не разберешься в собственных целях. – Другая пожимает плечами, отступает на пару шагов и усаживается возле одного из деревьев, прижавшись спиной прямо к его покрытому влажным мхом стволу. – Вот она я, твое нутро. Тьма и свет, ложь и правда, сила и слабость. Я помогу во всем, только признай.
Наблюдать за собой со стороны до того странно, что я сосредоточиваю все внимание на ее глазах. Так проще не забывать о демонической природе этой твари…
– Признать, что мы одно?
– Нет, знаешь, я передумала. – Она вытягивает ноги и покачивает ступнями в такт какой-то беззвучной мелодии. – Я лучше. Я – та, кем ты могла бы стать, если бы так отчаянно не трусила. Фальшивая святоша… До сих пор цепляешься за свои светлые оковы, хотя сестрица давно уже нас освободила.
Я вздрагиваю, но не позволяю поднявшейся волне гнева выплеснуться наружу. Наверное, мы и впрямь похожи и тактику выбрали одинаковую: разозлить, лишить равновесия. Нет уж…
– Освободила? – прищуриваюсь я. – Скорее убила.
– Смерть. – Другая фыркает. – Большое дело. Ничего в ней нет особенного. А вот возвращение… еще и в более совершенном виде – вот он, истинный дар.
– Считаешь себя… меня…
– Нас, – заканчивает она, когда я сбиваюсь с мысли. – Ты и сама запуталась, верно? Да, теперь мы совершеннее. Свободнее. Не скованы обжигающим светом. Ведь в чем его суть, а? Держать в узде. Стала ли ты хуже, впитав тьму? Нет. Просто теперь можешь лгать и приносить вред, не испытывая боли. Но можешь – не значит, что будешь. Это просто свобода. Свобода выбора. Мало праведности в честности и доброте, если вызваны они не заботой о ближнем, а желанием спасти собственную шкуру от мучений.
– Ты все переворачиваешь с ног на голову… – возражаю я, но не слишком усердно.
Потому что ничего нового не слышу. Я и сама об этом думала. Когда-то давным-давно… С твоей подачи.
– Я говорю правду. – Другая встает одним неестественно плавным движением и делает шаг ко мне. – Пастыри – подделка.
Еще шаг.
– Для того я тебе и напомнила те мамины слова о противостоянии злу. Какая же чушь!
Шаг.
– Искусственно созданные воины, которые обязаны творить добро, иначе их выжжет изнутри их же дар.
Я не двигаюсь с места, хотя она уже может коснуться меня, просто вытянув руку.
– Ты стала свободна в своих решениях, слившись с тьмой. И скажи, разве она – зло? Разве твой… – Другая замирает прямо передо мной и после секундной заминки выдыхает его имя: – Кайо… разве он – зло? Нет, он такая же часть тебя, как рука или нога. Вы рождены быть единым целым, но заклятье древних магов вырвало его из твоей груди. Из нашей…
Ее дыхание пахнет льдом и железом. Ее глаза заливает чернота, а зубы заостряются.
Я уже собираюсь оттолкнуть ее, правда собираюсь, но Другая и сама отступает, вновь нацепив на лицо усмешку.
– Так что не лги хотя бы сама себе. А чтобы доказать, что мы и запятнанные тьмой способны на подвиги, идем спасать его.
– Кайо? – оторопело переспрашиваю я.
– Кайо? – Она смеется. – О нет. Он ждет там, куда ты так стремишься. Прямо путеводная звезда. Лучше не дергай за нить, не призывай его понапрасну, если хочешь добраться до цели. Нет, Девочка-из-тьмы-и-света, нам с тобой положен настоящий подвиг. Мы идем спасать принца.
Глава 14. Видеть
После сожжения башни я провела в Кронбрежском лесу не один месяц, по капле восстанавливая силы. Увы, мамин дар распознавать целебные травы мне не передался, а родной свет помогать отказывался – ведь это так эгоистично, лечить собственные раны.
Тьма же, готовая прийти на выручку, меня пугала и отвращала. Она уже не была частью Кайо, и мне казалось неправильным пятнать свое тело темной магией.
Ты бы повеселилась, наблюдая за моими терзаниями и за тем, как в попытках сохранить мнимую чистоту я позволила следу от клинка застыть на моей коже уродливым шрамом.
Луна так и висит над лесом, недвижимая, словно мерцающая заплатка. Когда мы с Другой только отправились в путь, я решила, что провела в мороке считаные минуты, вот небо и не думает менять окрас на предрассветный. Но мы все идем и идем, а звездное полотно над головами так и остается прежним.
Точно и впрямь нарисованное.
– Здесь всегда ночь? – спрашиваю я, и шагающая впереди Другая на миг замирает.
– Нет, – бросает неуверенно через плечо. – Кажется, нет. Я помню палящее солнце и утреннюю росу на траве.
– Помнишь… и дорогу знаешь. А говорила, что рождена моей сутью.
Она больше не останавливается и не оборачивается, только раздвигает ветви и переступает камни. Никто теперь не расстилает передо мной проторенных троп, не сплетает вокруг коридоров, и со всеми этими преградами мы вряд ли успели миновать хоть пару верст.
– Рождена – нынешняя я. А прежде, наверное, была кем-то еще. Полагаю, кем-то более наблюдательным и сообразительным.
Странно, но я улыбаюсь – слишком уж Другая напоминает мне Принца. Даже мелькает мысль, а точно ли она именно моя копия. Может, ухватила что-то и от него? К примеру, эту страсть к словесным уколам.
