– И все же ты помогла, – цедит Принц, крепче сжимая мою руку.
Я ему завидую – он не видит этой гниющей плоти, трясущихся складок серой кожи и головы, живущей отдельно от тела.
– Я пообещала королю дочь. Не воина, а ту, что возьмет в руки оружие лишь дважды, но все равно сможет подарить семи королевствам мир и благополучие. Когда дочь твоя станет невестой, сказала я, Ирмания получит свою сильную и благородную правительницу. Когда дочь твоя станет женой, предрекла я, Ирмания получит мудрого и всеведущего короля.
– Ты его обманула, – шепчу я, и голова на дряблых коленях презрительно кривится:
– Мертвые не лгут. Все мои слова сбылись, просто вы этого еще не поняли.
– Что было потом? – спрашивает Принц. – Как ты исполнила обещанное? В чем суть ритуала?
Дряхлое тело в истлевшей хламиде вдруг встает, да так резко, что Кайо едва успевает слететь с плеча Мертвой, а ее руки – подхватить голову. Кажется, не все у них гладко со взаимопониманием… Но падения не случается, тело удерживает голову перед собой, сжимая растопыренными ладонями виски, и Мертвая вновь ощеривает острые зубы.
– Я велела ему собирать под дворцом кости мертворожденных магов. Я сказала ему, каких зверей убивать в лесах отверженных и под какой луной съедать их сердца. А последнее сердце, сердце живого и здорового младенца, должна была съесть бесплодная королева. – Она усмехается и сплевывает на пол очередного мотылька. – Кости и сердца не призывают чудовищ, глупая, они хранят силу, а сила требует платы. Король пожадничал и создал дитя, которому нет равных, но и груз, что лег на плечи этой девочки, тоже ни с чем не сравним.
– И как ее… освободить? – с трудом выдавливаю я.
– О-хо-хо, как теперь только не называют убийство. – Руки качают голову из стороны в сторону. – Тебе уже предложили помощь, просто прими ее, не отталкивай. Древняя сила к древней силе, камень к плоти, смерть к смерти. Землю сожжет спящий огонь, познавший горе.
– Она серьезно? – Принц вздыхает и, прикрыв слепые глаза, сжимает пальцами переносицу. – К чему эти загадки? Почему не сказать прямо, мол, Королеву убьет ножичек, закопанный вон под тем кустом?
– Потому что я вам не книжка с картинками! – рявкает голова, и челюсть ее распахивается на добрый локоть, выпуская на волю с десяток мотыльков.
Сидевший в засаде Кайо ловит парочку и наконец-то возвращается на мое плечо.
– Я даю советы и подсказки, которые вижу в хаосе судеб, – чуть спокойнее продолжает Мертвая. – Простых ответов больше не будет, ваше высочество. Как и простых решений. А теперь…
– Чем он заплатил? – перебиваю я.
Копошение в глазницах на миг замирает, будто от удивления.
– Кто?
– Король. Золото Мертвой ни к чему, камни тоже. Так что он дал вам в обмен на совет?
Она ухмыляется широко, злобно и повыше поднимает голову, почти подставляя ее к пустым плечам:
– Вот это. Я была мертва уже сотни лет и устала. Я попросила отрубить мне голову мечом, умытым жаровым пламенем, но Король решил, что и обычный сойдет.
– И ты не стала мстить? – не поверил Принц.
– Зачем? Он все сделал сам.
Я жду, что она еще что-то скажет, но Мертвая теряет к нам интерес.
– Идите, – велит она, опускаясь обратно на стул. – Ночь скоро кончится, и тогда блуждать вам тут до следующей.
Я охотно отступаю к двери, Кайо ухает, будто прощаясь, и Мертвая бросает в воздух тот самый потрепанный лоскуток с твоим именем. Он бы тут же опустился к ее ногам, но, подхваченный с двух сторон мотыльками, все же долетает до нас и вновь исчезает в темном птичьем чреве.
– Когда ты увидишь его в следующий раз, – говорит Мертвая, – Королева падет.
И это одно из самых простых и ясных предсказаний, какие я когда-либо слышала.
Глава 20. Тайный путь
«Что бы ни случилось, вы всегда будете друг у друга, – говорила мама. – Кровь к крови тянется».
Она не знала, что годы спустя ты с упоением начнешь уничтожать всякого, кто с тобой в родстве. Всякого, в ком есть хоть капля королевской крови.
Я рада вновь оказаться на улице, хотя здесь по-прежнему пахнет грязью и болотом, и из-за каждой кочки на нас глядят впалые глаза мертвых лесных тварей. Но они не страшнее той, что в доме. Они не говорят о тебе как о бедном ребенке, ставшем жертвой отцовской жадности.
«Я не умею превращать златокудрых девочек в чудовищ…»
«Тебя бы это успокоило, правда?»
«…Груз, что лег на плечи этой девочки, ни с чем не сравним».
Слова безголовой Мертвой потрошат меня острыми клинками, вскрывают старые шрамы, пронзают до самого нутра. Потому что они мне знакомы. Не один год они звучали в моей голове далеким слабым эхом, пробирались во сны и мимолетные мысли, но я не позволяла ни одному задержаться.
Это ты научила меня отсекать сомнения и не различать оттенков зла. Ты заставила выбрать путь. Но чем дольше я по нему иду, тем сильнее мне хочется остановиться, закричать и забиться о землю.
Стержни плавятся внутри, лишь проклятая рука, окаменевшая уже на четверть, остается твердой.
– Ты ей веришь? – спрашивает Принц, не видя слез, стекающих по моим грязным щекам.
Он вышел на пару мгновений позже – Мертвая пожелала что-то ему рассказать, и я даже не собираюсь уточнять, что именно. Наверное…
Я обтираю лицо рваным рукавом, тихонько шмыгаю и усмехаюсь:
– Верю? Для начала бы разобраться, что она вообще имела в виду.
– Ну… давай по порядку. – Принц усаживается на деревянное крыльцо и оттопыривает указательный палец: – Первое, вроде как пророчество про невесту, жену и все такое прочее. Думаю, речь там не о Королеве.
– А о ком?
– О дочери короля. О другой дочери. Да, ему дали рецепт могучего отпрыска, но вдруг привести Ирманию к миру должен второй ребенок?
Я качаю головой, догадываясь, к чему он клонит:
– Нет никакой другой дочери.
– А я почти уверен, что есть. – Принц начинает разгибать остальные пальцы, и устроившийся на шатких перилах Кайо с интересом за ним наблюдает. – Я же знаю, что вы с ней в кровном родстве, а не просто воспитаны одной женщиной. Знаю, что твоя матушка была фрейлиной при дворе. Знаю, что после смерти жены король перебрал немало юбок, и без обид, но…
– Король. Мне. Не. Отец, – раздельно произношу я и, вздохнув, присаживаюсь рядом. – Он был моим дядей.
