Я смотрю на него чуть дольше необходимого, почти любуясь переливчатой зеленью блестящей шкуры, а потом трясу головой и, стиснув ладонь Принца, шагаю в туман, разлившийся по ту сторону черных врат.
Глава 24. Верный пес
Боль и страх – важнейшие источники твоих сил, однако есть и иные, верно?
Нет, не счастье, от которого ты давным-давно отмахнулась, но трепет и безмолвное поклонение. Поэтому у воинов твоих нет языков, а сердца их унизаны иглами ядовитой магии.
Это даже не туман – дым, плотный, едкий, вездесущий. Такой густой, что ворота исчезают, стоит только сделать несколько шагов, и лишь по противному скрежету ясно, что они закрываются.
Я щурюсь, кашляю, пытаюсь развеять дым ладонью и инстинктивно жмусь ближе к Принцу, чувствуя спины и плечи остальных. Расходиться опасно, все это понимают.
– Ну и что дальше? – хрипло спрашивает Искра, явно с трудом сдерживая кашель.
Я пихаю Принца в бок.
– Ты видишь какие-нибудь чары?
– Они… повсюду… что это? – Он прячет нос в сгибе локтя и продолжает глухо и гнусаво: – Дым? Ненастоящий. Магия.
– Спасибо, что просветил, – бормочет Охотник.
Магия – это плохо, с природой мой свет справился бы наверняка, а так приходится действовать на свой страх и риск. Я на ощупь перевешиваю мешок с притихшим Кайо на плечо Принца, уже довольно споро орудуя единственной рукой, и призываю силу к кончикам пальцев.
– Если что, не выпускайте его на солнце, – прошу всех. – Даже если будет рваться…
– Эй, ты куда это собралась? – возмущается Искра.
– Пока никуда. Просто предосторожность…
Кайо дергается, бьет меня клювом сквозь мешковину, клекочет – и Принц поудобнее перехватывает лямку.
– Не забыла, что он – часть твоей магии? Не лучше ли…
– Нет, – перебиваю я. – Не лучше.
И выпускаю свет.
Поначалу он мечется из стороны в сторону бесконтрольным лучом, довольно тусклым и рассеянным. Будто проклятье вытянуло из меня все силы, приговорив к роли дорожного фонаря. Но затем в груди поднимается волна жара, и он выплескивается оттуда ослепительно белыми кольцами, что вспышками проносятся по округе, впитывая дым.
– Я думала, нужно быть тихими и незаметными, – хмыкает Искра.
– Нужно видеть врага, – отвечаю я. – А про нас они узнали, едва мы заговорили со стражем.
– Они?
– Они. – Дрожащей рукой я указываю на черные тени, плывущие к нам по медленно проступающим из дыма улицам.
Теперь видно, что Внутренняя Абра мало отличается от Внешней. Все те же сгорбленные дома и темные окна, все тот же запах пустоты и страха. И острое чувство, что вокруг нет никого и ничего живого, все давно сгорело дотла, и только дым еще сползает с покатых крыш, стелется по земле и льнет к ногам бродячей псиной.
Мы словно шагнули в мир мертвых, и беззвучно идущий навстречу отряд твоей черной армии лишь дополняет картину.
Отряд всего один, кстати, человек тридцать – впору обижаться на столь нелестное мнение о моих способностях. Но затем я вижу, кто шагает во главе, и понимаю, что ты меня даже переоценила, раз послала сюда самого Экзарха.
Того, кто принес твое слово в каждый дом. Того, кто убивал во имя твое и миловал твоею властью.
Я не встречала его прежде, но узнаю сразу, издалека, потому что Экзарх не воин. В его руках нет ни меча, ни секиры, только тонкая белая трость, на которую он совсем не опирается при ходьбе. И одет он иначе, не в мундир, а в длиннополый кафтан с расшитым воротом и золотым кругом на груди. Безликие солдаты за его спиной кажутся размытой кляксой, и на этом фоне его острые черты особенно резки и заметны, а собранные в хвост черные волосы довершают образ хищной птицы.
Экзарх улыбается, не отрывая от меня закрашенных темной полосой глаз, словно не чаял дождаться этой встречи.
А я улыбаюсь в ответ, потому что только теперь осознаю, насколько близок финал. Наконец-то.
– Волк? – зову я.
– Ага. – Волк тут же оказывается рядом. – Согреть их?
– Да. Сеем хаос и прорываемся в город. Принц, найдешь для нас укрытие?
– Если сумеем их обойти и пересечь главную улицу – уже никто не поймает.
– Хорошо.
Спрашивать, готовы ли Искра и Охотник, не приходится, они уже выступают вперед с обнаженными клинками.
– Помните главное? Уходите, даже если я отстану.
– Ну уж нет, – цедит Принц.
– Не будь идиотом. Сам хвалился, что знаешь тайные подступы к дворцу, вот и вытащишь меня, если что. А если схватят всех, все и сгинем.
Он недовольно поджимает губы, но хоть не спорит больше, только достает свой неизменный кинжал.
– И береги мою тьму, – добавляю я, а потом киваю Волку: – Давай!
Пламя подчиняется ему куда лучше, чем свет – мне. Оно срывается с изящных тонких пальцев и десятком стрел устремляется к подошедшему совсем близко отряду.
Сердце замирает, и хоть я не надеюсь так просто сразить Экзарха, все же не могу сдержать разочарования, когда огонь огибает его, словно столкнувшись с незримой стеной, и бросается на шагающих позади воинов. Один из них вспыхивает, будто лучина, но продолжает идти, пока кожа его пузырится и сползает, обнажая плоть, а затем и кости.
Солдат не издает ни звука.
– Какого?.. – Искра выставляет перед собой меч. – Что это за демоны?!
– Люди, – отвечаю я, уверенная, что где-то внутри этих холодных оболочек живут и вопят от боли плененные души.
А потом бросаюсь вперед, на ходу формируя плеть.
Орудовать левой рукой непривычно, и с первой попытки я промахиваюсь, лишь вспарываю землю у ног Экзарха, впрочем, это его не останавливает. Он даже с шага не сбивается – просто переступает через появившийся на пути шрам да смахивает с кафтана куски земли и травы.
Я снова опускаю плеть, но Экзарх поднимает руку и перехватывает конец, который должен был полоснуть его по груди. Вот так просто, голой ладонью, он удерживает мой свет и словно впитывает его под кожу. За секунды плеть тускнеет и истончается, а рука Экзарха, напротив, сияет все ярче. Хватка его сильна, непоколебима, и мне остается лишь рассеять остатки чар, пока через них он не исчерпал всю меня до капли.
Я вижу, как сыплются на отряд огненные стрелы, как часть воинов выступает вперед, но здесь их уже встречают проворные клинки Искры и Охотника. Вижу, как Принц с ловкостью того, кто многое знает загодя, уворачивается от ударов и обходит поле боя по флангу. Вижу все, но, похоже, ничем не могу помочь и продолжаю следить за Экзархом.
