Как и в случае с сексом, в этом вопросе стоит остерегаться обобщений. Некоторые авторы пытаются использовать нейробиологический подход, чтобы обосновать консервативные взгляды на роли женщин, особенно матерей. В своей книге «Гендерные мифы»
[25] Корделия Файн подробно и порой забавно объясняет, почему все это является псевдонаукой. Не пропустите эту работу, если скептически относитесь к нейрохайпу во всех его проявлениях.
В одном из исследований, на которое ссылается Файн, говорится, что нужда порождает открытия. Самцы крыс обычно не принимают активного участия в уходе за потомством. Однако, если оставить самца в клетке с новорожденными крысятами без матери, которая бы за ними ухаживала, тот продемонстрирует достаточную компетентность в заботе о детенышах, их воспитании и строительстве гнезда. На все это уйдет несколько дней, но он сразу же прижмется к малышам так, будто именно в заботе и состоит его предназначение. Файн пишет: «Нейронные контуры, отвечающие за уход за детьми, присутствуют в мозге самцов даже тех биологических видов, которые не принимают участие в воспитании своего потомства. Если даже самцы крыс так легко вживаются в роль отцов без книг по уходу за детьми, смею предположить, что перспективы мужчин в этом деле вполне благоприятные».
Вероятно, у представителей обоих полов родительство восходит к глубинной, безусловно-рефлекторной потребности, которая усиливает и поддерживает привязанность к детям и заботу о них. Гены, гормоны и окружающая среда имеют решающее значение, но их нужно рассматривать в совокупности, чтобы адекватно оценивать любое поведение. Обычно самцы крыс не ухаживают за своим потомством, но порой их к этому принуждают внешние условия, под влиянием факторов которых начинают вырабатываться гормоны, активирующие нейронные контуры, что ведут к изменению поведения. Подобное переключение заставляет их становиться заботливыми отцами, но лишь на время. Общепринятые стереотипы легко затуманивают наш разум, но тем интереснее противостоять им и попытаться посмотреть на мир иначе.
И у людей, и у крыс привязанность возникает на основе нейрохимических процессов. Ее обеспечивают размножение и система вознаграждения: уход за детьми не только необходим для выживания, но и приносит большое удовольствие.
Удовольствие, личность и социальный мозг
Итак, мы анализировали романтическую связь и родительскую привязанность. А что нейробиология может сказать о дружеских и родственных взаимоотношениях, которые мы зачастую рассматриваем как социальные конструкты? Как вы помните, окситоцин способствует как романтической увлеченности, так и враждебности к посторонним. Это стало одним из удивительных открытий, выявляющих связь нервной системы и гормональной активности со взаимодействием с другими людьми. Я захотела побольше узнать о том, как мы научились создавать узкий круг друзей и одновременно выстраивать менее близкие отношения с остальным социумом. Большинство людей, даже интроверты, обладают поразительной способностью ориентироваться в мире с его сложными общественными связями, что в основном происходит бессознательно. Это свидетельствует о том, что любые социальные отношения в некоторой степени зависят от работы глубинных структур мозга, отвечающих за удовольствие, вознаграждение и мотивацию.
Я поговорила об этом с Робином Данбаром, профессором эволюционной психологии в Оксфордском университете, который посвятил свою карьеру изучению социального мозга. Он исследует, как и, что особенно важно, откуда у людей возникает биологическая потребность во взаимной привязанности и в разделении чужих чувств, а также как это помогло нам эволюционировать как виду. Мы говорили у Робина дома. Яркий весенний свет лился через большие окна его гостиной, а сам хозяин буквально светился энтузиазмом – настолько его увлекает эта тема.
Робин абсолютно убежден в пользе дружбы для ощущения собственного благополучия. Он настаивает: «Это самый важный фактор, определяющий наше счастье и здоровье». Привязанность к другим людям и взаимодействие с ними обычно влияют на нас положительно. Робин рассказал мне о своем любимом исследовании в этой области, в котором шла речь об аспектах, влияющих на восстановление организма после сердечного приступа. Оказалось, что этот процесс зависит не от привычки выкуривать по 20 сигарет в день и не от употребления продуктов, содержащих холестерин. Решающую роль играет то, как сильно человека поддерживают его родные и близкие. Нежные прикосновения, объятия, приятные слова, смех – все это способствует выработке эндорфинов, которые положительно влияют на нашу иммунную систему и ускоряют восстановление организма, а также повышают устойчивость к инфекциям и улучшают настроение.
Робин объясняет: «Дружба – это встроенный в мозг механизм самозащиты. В трудные времена дружеские отношения работают как щит, но их нужно построить намного раньше, чем они вам понадобятся, а на это уходит множество интеллектуальных ресурсов. Чтобы сходиться с людьми и поддерживать с ними близкую связь, нужно прикладывать когнитивные усилия. Но дружба стоит этих инвестиций, и время от времени человеку приходится ставить интересы друзей и социальной группы выше собственных».
Любые социальные отношения в некоторой степени зависят от работы глубинных структур мозга, отвечающих за удовольствие, вознаграждение и мотивацию.
Робин считает, что мы научились планировать будущее через создание и поддержание дружеских отношений в период развития орбитофронтальной коры (участка мозга, который находится непосредственно за глазами и участвует в подавлении импульсов и обработке эмоций). Он убежден, что относительно большой размер орбитофронтальной коры у людей является ключом к эволюции человека как вида. Огромную роль играют не столько феноменальные возможности нашего мозга по обработке данных как таковые, сколько наша способность успешно поддерживать взаимоотношения и ориентироваться в больших и сложных социальных системах. Сравнивая разные виды, Робин искал подтверждения тому, что он называет гипотезой социального мозга, и выяснил, что относительный размер этой области мозга у млекопитающих, особенно у приматов, связан с размером их социальных групп. Своего пика эта способность достигает у людей: Робин предполагает, что каждый из нас может поддерживать стабильные отношения примерно со 150 людьми. Но чтобы контролировать социально-динамические процессы, недостаточно знать примерный максимальный размер социальной группы, определяемый когнитивным пределом. Необходимо составить ее формальные правила. Робин описывает «число Данбара» (так оно теперь называется) как количество людей, с которыми человек может теоретически поддерживать контакт хотя бы раз в год.
Но это число одинаково не для всех. Как и в случае с любым другим поведением, здесь можно вывести шкалу общительности. Именно здесь исследование становится по-настоящему интересным: размер орбитофронтальной коры человека позволяет с высокой точностью спрогнозировать размер его социальной структуры. Выяснилось, что существуют два типа общественного темперамента и два связанных с ними профиля мозга. У одних людей, назовем их экстравертами, объем орбитофронтальной коры больше, а значит, что круг их социальных связей шире. По-видимому, они немного жертвуют качеством этих отношений, уделяя меньше времени каждому отдельно взятому контакту, и вместо этого тратят свои силы на расширение своих социальных контактов. Другие люди, назовем их интровертами, обладают меньшим окружением, но все дружеские отношения внутри него крепче и надежнее. Однако в какой бы точке ни находился человек на шкале общительности, мозг будет награждать его за трату энергии на развитие дружеских союзов.
