– Может… – ответил Нико, дохрустывая пресной вафлей рожка.
– Значит, нам повезло! – констатировала она.
Светало. Стрелка с надписью «Золото Леприкона» на прилегающей вполне приличной насыпной дорожке указывала обратно, на полянку со спящим мороженщиком. Стриженый газон совсем без снега, через голые деревья просвечивали готические высотки. Что-то до боли знакомое… Остатки облаков рассосались за считанные секунды и лучи светил с двойной силой ударили Эйе по глазам. Та, зажмурившись, обернулась назад. Она подняла взгляд и сквозь слёзы рассмеялась. Снова закрыла глаза, уже руками и снова рассмеялась. Её вытянутые с утра волосы от сырости превратились в пружинящие кудряшки, дождь смыл тонкий слой пудры с лица, от чего веснушки стали ещё более контрастными. Она смеялась как ребёнок, совершенно не прикрывая щель между зубами, как делала это обычно.
– Обернись! Смотри! – кричала Эйя, без привычного стеснения указывая прямо пальцем меж черных стволов.
Нико всматривался вдаль, его взору открылась набережная, водная гладь и прямо в ней в дымке золотом сиял силуэт с поднятой рукой… И факелом в ней?
– Статуя Свободы! Бэттери Парк! – прыгая, продолжала галдеть Эйя.
«Ну вот, опять эти туристы раскричались…» – подумал полицейский, неспешно прохаживающийся вдоль набережной.
«И, правда, Нью-Йорк…? Но как? … И что-то тут явно не так…» – озадачился Нико, ведь в этом городе ему уже приходилось бывать, и некоторые моменты упорно диссонировали в его сознании. – «Не может город так быстро меняться…»
Кажется, этим двоим было суждено провести в Нью-Йорке такое Рождество, какое показывали нам в самых тёплых плёночных фильмах 90-х и под утро следующего дня, с пакетами, полными покупок с распродаж, почти незамеченными вернуться обратно.
…
Семь лет спустя на другом конце параллельного мира…
Пожилая женщина в очках и хаори поверх клетчатых брюк сидела в гостиной своей квартиры с чашкой чая в одной руке и смартфоном популярной модели в другой. Новостная лента не предвещала Кико ничего лучше атомной войны, эпидемии или глобального экономического кризиса – всё это, спустя годы, казалось ей вполне привычным течением времени, однако, внезапно её любимая соломка-поки закончилась, и с этим надо было немедленно что-то делать, невзирая на мировые беды. Она нехотя встала, и, скрипя коленками, направилась к буфету, но остановилась посреди комнаты – неизвестного происхождения гул начал наполнять гостиную. Последняя тяван из древнего нефритового набора сама собой судорожно затряслась и с воем и грохотом свалилась с полки, образы Дракона и Феникса двумя крупными осколками чаши разлетелись по столешнице, а по груди и голове птицы прошлась огромная уродливая трещина, из неё сочилась темно-бурая густая жидкость.
« Arie nai, arie nai»,
18 – запричитала старушка. « И всему хорошему когда-то приходит конец, но, слава Тресоздателям, не на этот раз…»
Кико бережно обтёрла вязкое вещество влажной тряпкой и сложила осколки в ветхий шелковый мешочек, взяла с полки книгу, полистала, мысленно что-то просчитала, нашептала и набрала сына: «Хиро, срочно приезжай, тут есть для тебя дело…»
Алма выключила скучный подростковый сериал. «Хиромантия какая-то…» – гораздо больше её привлекали простые истории о любви, а не это вот: параллельные миры, магия, атака киберзомби… Она завернулась в связанный на досуге плед и задремала прямо в кресле-качалке за стойкой ресепшена.
…
Наутро после очередного нетрезвого приключения Эйи с новой подружкой-моделью Хейли, Нико молча собрал вещи в старую спортивную сумку, посмотрел ей в глаза и ушел. Выяснять что-либо, как показал опыт, оказалось бесполезной затеей. Странная у неё была позиция, соглашаться во всём, хлопать ресницами, но продолжать действовать, будто четко следуя какому-то нелепому сценарию, не отходя от которого ни на шаг, она катилась вниз и вниз, казалось, на самое дно. Сегодня он решил вполне определённо: «Пожалуй, это предел. Пора уходить, уходить навсегда… Ну, или пересижу тут недельку-другую, переварю ситуацию, решу, что делать дальше». Эти и подобные мысли привели его к дверям простецкого отеля на окраине столицы, звякнули китайские колокольчики.
– Добрый вечер. У вас забронировано? – поприветствовал скрипучий женский голосок.
– Нет, – буркнул Нико.
– Хорошо, тогда посмотрю номер. Вам на сколько дней?
Нико пробормотал нечто невнятное всплывшей над стойкой ресепшена сухой головке в дешевом парике и улыбнулся ей в ответ.
«На химиотерапии? Странные эти люди. Вот у кошки всё отлично – она мурлычет. У человека всё дерьмово – он улыбается», – Нико поднялся по узкой лестнице на второй этаж, продолжая размышлять о жизни: своей, чужой, прошедшей и предстоящей. «Совсем небольшой номер, вид на заправку и бар, вывеска светится красиво… «Может, всё началось с этого грибного мороженого? И потом, она не раз возвращалась с пакетами из «May.sys» или как его?» – Нико, погрузившись в раскопки артефактов их с Эйей бед, намеренно уронил сумку на пол и резко ногой задвинул под кровать: «Но последние годы и Нью-Йорк ей наскучил. Значит, промах». По телевизору в фоновом режиме шла какая-то шоу-игра. Нико завалился на кровать, и, закинув руки за голову, продолжил поиск возможных ответов на тревожащий нутро вопрос: Отчего?
«Аннет, точно, эта гадкая соседка, зеленая фея с пересаженной печенью. Всё заманивала её бесконечной бутылкой ликёра 50-летней давности, который до сих пор, похоже, так и стоит, недопитый, в серванте, и ещё лет 300 простоит… Но Эйя была у неё всего пару раз, кажется, ради приличия. Значит, снова пытаешься обвинить всех, кроме неё самой. Стоп, остановись», – однако Нико продолжил перебирать в голове возможные и невозможные причины, всё многообразие её предполагаемых зависимостей, вспомнил и ловца Такрехади, что забрали во время обыска, да так и не вернули.
«Съезжу, пожалуй, прямо завтра к её отцу, расспрошу поподробнее про эту вещь. Может, что ещё выяснится», – Нико сделал пару звонков и лёг спать.
Утром следующего дня.
– Ну что, садись.
Нико молча сел. Рудольф, уже совсем морщинистый пожилой мужчина, сидел за столиком патио не самого дорогого заведения столицы. «Более чем успешный предприниматель, хозяин крупного завода мог бы позволить себе что посолиднее», – подумал Нико. На лице отца Эйи пропечатывалась многолетняя усталость, кожа была словно натянута на череп. В остальном он оказался не таким худым, как представилось с первого взгляда: дряблый животик округлился под рубашкой, накинутый на плечи кардиган скрывал, или же напротив, подчеркивал их покатость.
– Я, если честно, думал, мы встретимся гораздо раньше, – скептически продолжил Рудольф.
