Пришлось взяться за расследование самой. Я изъездила всю страну, искала, охотилась, но все впустую.
Время от времени я получала электронные письма от того же отправителя – ДЕ_МОН, но с разных адресов. И во всех случаях ее письма были загадочными, таинственными, дразнящими. Иногда они почти дословно цитировали «Книгу монстров», которую мы писали в детстве: «Они могут выглядеть как люди, так что на первый взгляд можно не догадаться, кто перед тобой». Иногда это был вопрос: «Ну что, ты так и не догадалась, почему я делаю то, что делаю?» Порой же она просто издевалась надо мной: «Эй, ты была совсем рядом, но, как всегда, ничего не заметила!»
Все мейлы от ДЕ_МОН я распечатала; они тоже лежали в моей папке. Сейчас я пролистала их, остановившись на последнем послании, полученном примерно три месяца назад.
«Ты еще не устала от этого? От детской игры в кошки-мышки, в которую мы играем? Вот только кто из нас кто, сестренка? Кто кошка, а кто – мышь?»
Захлопнув папку, я убрала ее в сумку, а сама пошла на кухню, чтобы сварить кофе. Прямо сейчас кофе мне был ни к чему – и без него я чувствовала себя достаточно взвинченной, но в дорогу я всегда брала с собой полный термос, особенно если мне – как в этот раз – предстояло ехать всю ночь. Пока закипала вода, я достала из кармана телефон. Я знала, что без этого звонка вполне можно – и нужно! – было обойтись, но мне вдруг очень захотелось услышать голос брата.
– Привет, – сказал он, беря трубку.
– И тебе привет, – ответила я.
– Как дела в Луизиане? Поймала свое болотное чудище? – В его голосе прозвучала насмешка: Чарли больше не верил в монстров.
– Я не в Луизиане.
– А где? Мне казалось, ты хотела остаться там до конца недели. Что-нибудь случилось?
Мне совсем не хотелось ничего ему говорить, и в то же время меня неудержимо тянуло рассказать кому-нибудь, признаться, исповедоваться… Кому же еще, как не брату?
– Я у себя, в Эшвилле, – сказала я наконец. – Но совсем скоро мне снова придется уехать… – Я немного помолчала, потом все-таки заставила себя договорить: – Я еду в Вермонт.
В трубке воцарилась такая тишина, что мне показалось – звонок сорвался. Наконец он сказал:
– Зачем ты туда едешь?
Его голос прозвучал на полтона выше, чем обычно. Это был голос маленького мальчика, который в одно мгновение отправил меня в обратное путешествие во времени. Закрыв глаза, я представила себе Эрика, каким он был когда-то: худой как жердь, зеленые гольфы натянуты до колен, волосы торчат в разные стороны. Мальчишка, который постоянно возился с дикими животными, пытаясь приручить, вылечить, помочь.
– Я думаю, она – там. – Я ничего не стала объяснять, но этого и не требовалось. Эрик прекрасно знал, о ком я говорю. – Пропала еще одна девочка, – добавила я. – Как и остальные – в полнолуние, как и остальные – из городка, где видели монстра. Картина та же самая.
Эрик – член «Клуба монстров» и иллюстратор нашей книги – должен был понять меня с полуслова.
Последовала еще одна долгая пауза, но на этот раз я слышала, как он дышит. Эрик слегка похрипывал при каждом вдохе, и меня это обеспокоило – так дышат старики, а мой брат был еще далеко не старик. На заднем плане работал телевизор – передавали бейсбол. Несомненно, играли его любимые «Тигры». Потом звук стал тише, а хрипловатое дыхание – громче, и я поняла, что Эрик куда-то вышел, чтобы его не могли услышать Сверчок и дочери. Словно в подтверждение этой моей догадки, стукнула закрываемая дверь.
– Послушай меня, Лиззи… – Его голос был резким и твердым, но по-прежнему очень тихим. – По-моему, ты хватаешься за соломинки. Видишь улики там, где их нет и быть не может. Мне кажется, ты утратила перспективу и…
– Ничего подобного, – перебила я. Я всегда гордилась именно этой своей способностью – видеть вещи в истинном свете, замечать лес за деревьями и так далее… Когда мне в моем подкасте приходилось расспрашивать очевидца, я нередко принимала на себя роль «адвоката дьявола», задавая вопросы типа: «Если эта тварь на самом деле живет там, где вы говорите, как в таком случае можно объяснить отсутствие вещественных доказательств ее существования?»
Прижав телефон к уху, я ждала, что́ он мне скажет. Эрик (то есть Чарли) был единственным, с кем я поделилась своей гипотезой. Он был единственным, кто знал о полнолуниях, о том, что все случаи исчезновения девочек-подростков связаны между собой. Ему единственному я рассказывала о мейлах корреспондентки под ником ДЕ_МОН.
– Лиззи, остановись! Я тебя прошу!
– Не могу. Я просто не могу, и ты это знаешь. Она заполучила еще одну девчонку.
– Но ты не знаешь этого наверняка. Быть может, это вовсе не она…
– Я знаю, Чарли. Я чувствую…
– Но ведь прошло уже больше сорока лет, – напомнил он. – За это время могло случиться многое. Она могла умереть…
– Нет, она не умерла, – сказала я, и я знала, что не ошибаюсь. Если бы моя сестра умерла, я бы это почувствовала. Обязательно почувствовала. – Она там. И это она забирает девочек.
– Даже если так, – проговорил Чарли, теряя терпение, – то какое отношение это имеет к тебе?
Ну как, скажите на милость, мог сказать такую вещь мальчишка, который когда-то знал о монстрах все, что только возможно?
– Самое прямое, – сказала я гораздо резче, чем намеревалась. – Неужели ты этого не понимаешь? Я должна ехать в Вермонт.
– И что ты собираешься там делать?
На мгновение у меня перехватило дыхание. Что я собиралась делать? Что я надеялась сделать?
Спасти девочку, разумеется. Я должна добраться до места вовремя, спасти девочку и сделать так, чтобы больше ни один ребенок не исчез в полнолуние.
– Ее нужно остановить.
Не успели эти слова сорваться с моих губ, как я поняла: именно это я твердо намерена сделать, сделать любой ценой. Я и раньше говорила себе что-то подобное, но этот раз был другим. Особенным. Да и развязка должна была наступить именно в Вермонте. В этом была своя символичность и… закономерность.
Ты еще не устала от этого? От детской игры в кошки-мышки?
Я хотела объяснить ему все это, поскольку он единственный из всех людей мог бы меня понять, но вдруг поймала себя на мысли, что думаю о нем как об Эрике, с которым мы играли в детстве, а не как о взрослом, одышливом мужчине, которого теперь даже зовут по другому.
К тому же в последнее время Чарли все чаще делал вид, будто ничего не помнит. Уже не раз, когда я задавала ему вопрос о том или ином конкретном событии или поступке, он качал головой и говорил виновато: «Я не помню, Лиззи. Это было так давно!..»
– Как? – спросил он. – Как ты собираешься ее остановить? – Его голос зазвенел от страха, и я снова подумала, что мне не следовало ему звонить. С моей стороны это был чистой воды эгоизм. Или глупость.
