Было слышно, как бабушка вздохнула.
– Вчера она спросила, где лежат истории болезни и личные дела пациентов из Цоколя-западного и почему там не работают медсестры.
Эрик подошел ближе – ему тоже хотелось послушать, но Ви покачала головой и даже сделала шаг назад.
– Это совершенно естественные вопросы, доктор Хилдрет, – проговорил Хатчинс. Бабушка часто называла его просто по имени и на «ты», но Ви ни разу не слышала, чтобы он назвал бабушку иначе чем «доктор Хилдрет».
– Я знаю, – раздраженно откликнулась бабушка. – Но я вижу, что мои ответы совершенно не удовлетворили Пэтти. Она продолжает расспрашивать…
Пэтти…
Так звали новую медсестру, которая поступила в Приют совсем недавно. Она была очень молодой, наверное, только недавно окончила училище. Ви еще не была с ней знакома, но она видела, как Пэтти едет в Приют на своем желтом «Фольксвагене-жуке»: черные волосы покрашены «перьями», форменная юбка намного короче, чем у других медсестер. Пэтти была племянницей доктора Хатчинса, который и поспособствовал тому, чтобы она получила работу в Приюте. Ви слышала, как они с бабушкой обсуждали этот вопрос на протяжении, наверное, нескольких недель. Бабушка с самого начала была против, она упирала на то, что у Пэтти не хватает опыта для работы с психическими больными. Доктор Хатчинс возражал в том смысле, что как раз это обстоятельство и делает его племянницу самой подходящей кандидатурой – они, мол, смогут сами подготовить ее с учетом всех особенностей работы в Приюте и со временем получат идеальную медсестру.
– Так что вы сказали ей насчет Цоколя-западного? – спросил доктор Хатчинс.
Ви прикусила губу. Цоколь-западный! Бабушка упоминала о нем в своей тетради.
Последовала пауза. Было слышно, как бабушка глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула. У нее была привычка: во время важных телефонных разговоров или когда ей приходилось решать какую-то сложную проблему, она расхаживала по своему кабинету из стороны в сторону и курила. Она утверждала, что курение стимулирует ее мыслительные процессы. Наконец Ви услышала:
– Я сказала, что мы уже очень давно не размещаем пациентов в палатах цокольного этажа. Что подвальные помещения используются только в качестве складов оборудования и белья.
И снова наступила пауза, словно бабушка глубоко затянулась и выпустила дым. Ви не ошиблась: судя по шарканью тапочек по деревянному полу, она довольно энергично расхаживала по кабинету.
Эрик снова потянулся к трубке, но Ви оттолкнула его протянутую руку.
– Но сегодня Пэтти пожелала лично в этом убедиться. Я застала ее, когда она спускалась в полуподвал.
Доктор Хатчинс издал какой-то странный звук – то ли закряхтел, то ли скрипнул зубами. Бабушка тем временем продолжала со все возрастающим раздражением:
– Я сказала ей, что она должна находиться только в тех палатах, к которым она приписана, а не разгуливать по всему корпусу. А Пэтти ответила – она, мол, слышала какие-то дикие истории, которые наши пациенты рассказывают о Цоколе-западном.
– Какие именно истории? – уточнил доктор Хатчинс.
– Этого она не сказала. В общем, Тед, я считаю, ты должен с ней серьезно поговорить. В противном случае нам придется с ней расстаться.
Эрик схватился за трубку и потянул. Ви оттолкнула его с такой силой, что он попятился и налетел на стул. Стул с грохотом опрокинулся.
Крепко зажав ладонью микрофон трубки, Ви затаила дыхание.
Что, если бабушка и доктор Хатчинс услышали и поняли, что она подслушивает? На линии царила сверхъестественная тишина, нарушаемая только далекими гудками и потрескиванием. Наконец доктор Хатчинс сказал:
– Я понимаю… Хорошо, я поговорю с Пэтти. Она больше не будет задавать вопросов о Цоколе-западном, обещаю.
– Вот и хорошо. – С этими словами бабушка так резко положила трубку, что Ви подпрыгнула. Сама она положила трубку на рычаг очень осторожно и повернулась к брату.
– Ты идиот! – прошипела она. – Что, если бы они нас услышали?
– Ты должна была дать мне тоже послушать! – захныкал Эрик. – С кем она разговаривала? Это насчет Айрис?
– Она разговаривала с доктором Хатчинсом, а о чем… Я пока не могу этого сказать – сама не понимаю, – призналась Ви. – Зато я знаю, что нам делать дальше.
– Что? – спросил Эрик.
– Надо пробраться в Приют и все там как следует разведать. И поговорить с новенькой медсестрой, с Пэтти.
Эрик с сомнением покачал головой.
– А как мы проберемся мимо Семафорши?
– Придумаем, – ответила Ви, глядя на Айрис. – У нас нет выбора.
Благодеющая Рука Господня…
Подлинная история Приюта на Холме
Автор: Джулия Тетро́. Изд. «Темные миры», 1980
Пэтти Шеридан в двадцать два года, сразу после окончания сестринского училища при Вермонтском университете, поступила на работу медсестрой в Приют на Холме.
Когда я с ней встретилась, она сказала, что больше не работает по специальности. В настоящее время Пэтти живет в Санта-Фе в Нью-Мексико, обслуживает столики в кафе, а в свободное время берет уроки живописи. У нее постоянный бойфренд и собака.
Мы разговаривали с Пэтти в кафе на одной из городских площадей. Она была одета в забрызганный краской джинсовый комбинезон. Стянутые на затылке в конский хвост волосы торчали вверх, как маленький флажок, а большие голубые глаза смотрели, казалось, на все сразу, но в лице молодой женщины я разглядела затаенную печаль и сожаление.
– Я не хочу возвращаться к работе медсестры, ни в коем случае. И в Вермонт я теперь больше никогда не поеду, – заявила мне Пэтти, играя серебряными с бирюзой браслетами на запястье. – Мне ведь пришлось уехать, понимаете? Уехать туда, где меня никто не знал и никто даже не слышал о Приюте на Холме.
В дальнейшем разговоре она призналась, что ее вообще не должны были брать на работу в Приют, ведь у нее не было никакого опыта работы в психиатрической клинике, если не считать двухнедельной практики в Центральной больнице Вермонта, которую она проходила, пока училась в училище.
– Мне там нечего было делать, – сказала Пэтти. – Приют был элитным заведением, а я… я была совсем зеленая.
Место в Приюте она получила благодаря своему дяде, который работал там заместителем главного врача.
– Там была очень хорошая зарплата, понимаете? Медсестрам платили намного больше, чем в других местах, куда я пыталась поступить, – объяснила она. – Мои подруги, с которыми я училась, говорили, что отказываться от такого места было бы глупо. Да и само здание… оно выглядело очень красивым. Вы ведь знаете, что Приют считался историческим памятником?
Я кивнула в знак согласия.
– И поначалу мне действительно казалось, что я получила работу мечты. Так это, кажется, называется?.. Большинство наших пациентов не требовали какого-то там особого ухода, да и доктор Хилдрет была блестящим врачом, отличным организатором и, как теперь говорят, харизматичной личностью, прирожденным лидером. Когда она куда-нибудь входила, все сразу замолкали и смотрели только на нее. Только представьте: эта женщина не только разрабатывала новые успешные методики лечения тяжелых психиатрических заболеваний, но и руководила одним из самых известных в стране лечебных и научных институтов. Выглядела она как настоящая бабушка – очень миниатюрная, пышные седые волосы, на носу очки «кошачий глаз», всегда в элегантном брючном костюме, шея повязана платком, но, когда она начинала говорить, все слушали только ее. И пациенты, и персонал – все ее очень уважали и даже немного побаивались. Словом, поначалу я была жутко довольна, что попала в такое классное место.
