Ви и Айрис сидели в клубе и просматривали «Книгу монстров». Они почти не разговаривали, хотя пришли сюда именно затем, чтобы поговорить без помех: хижина в лесу была единственным по-настоящему безопасным местом, где они могли сказать друг другу все, не боясь, что их услышат. Но вот уже почти час они просто сидели и молчали, словно между ними неслышно опустился бог Тишины, тяжелый, как толстое шерстяное одеяло.
Закрыв глаза, Ви напрягла все силы, чтобы заставить его улететь обратно – туда, где он обычно жил. Айрис продолжала листать книгу, внимательно разглядывая каждый рисунок и прочитывая каждый абзац. Ви знала, что должна что-то сказать, и все равно ждала, чтобы Айрис заговорила первой, чтобы разрушила ужасное заклятье, связавшее их языки немотой.
Последние несколько дней были каким-то чудны́ми. Айрис ее избегала, стараясь даже не встречаться с ней взглядом, и Ви попыталась поставить себя на ее место, понять, что она чувствует. Но не смогла. Просто не смогла.
Сама она по большей части думала о том, что им делать дальше. Убежать? Но куда они пойдут, две тринадцатилетние девчонки, без денег, без друзей, без родственников? На целом свете у них не было никого, кроме друг друга. О том, что им удалось узнать из похищенных в Приюте документов, они никому не рассказывали. Даже Эрику.
Пойти в полицию они не могли. В полиции им бы просто не поверили, даже если бы в качестве доказательства они предъявили фрагменты историй болезни и записей об экспериментах. Доктор Хилдрет была уважаемым членом общества, знаменитым врачом, лечиться к которому приезжали люди со всей страны. Полицейские, конечно, сразу позвонят ей, и они все вместе весело посмеются над рассказом двух девчонок со слишком богатым воображением. А потом их отвезут домой, и бабушка запрет обеих в Цоколе-западном, возможно – запрет уже навсегда. А может, она усыпит их эфиром и станет втыкать им в мозг электроды, пока они не забудут все, что знали, и не превратятся в ходячие овощи. Ви несколько раз видела таких бессмысленно мычащих и пускающих слюни больных, которые бродили по коридорам Приюта неверной шаркающей походкой или сидели в инвалидных креслах, не замечая ничего вокруг.
Ну уж нет!
Общаться с бабушкой, разговаривать с ней у нее не было никакого желания, поэтому в последние дни она, как могла, уклонялась от ситуаций, когда они могли остаться вдвоем. Даже видеть ее Ви было неприятно. Как могла бабушка – та самая бабушка, которая учила ее читать, шить, печь сладкие булочки и называть на латыни все части тела, – сотворить такое с Айрис?! Ви знала, что такое лицемерие, знала, что некоторые люди живут двойной жизнью, но бабушка… Оказывается, и у нее, такой родной и близкой, тоже была своя неприглядная тайна!
Впрочем, теперь у Ви тоже была своя тайна. Секреты, которые она хранила, лежали у нее на сердце словно тяжелые, холодные камни, но она, по крайней мере, никому не причинила зла.
Разумеется, избегать бабушку получалось далеко не всегда, поэтому, когда они все-таки сталкивались за столом, в кухне или в саду, Ви говорила себе, что она – актриса, которая играет роль. Если Борис Карлофф мог сыграть чудовище Франкенштейна, а Лон Чейни-младший – человека-волка, то и ей вполне по силам сыграть себя прежнюю: юную и наивную девочку, которая обожает бабушку и по-прежнему мечтает стать врачом. Каждое утро в своей комнате, пока Айрис спала, Ви вставала перед зеркалом и репетировала жесты, фразы и выражение лица, чтобы нечаянно не выдать бабушке свои истинные чувства.
«Все хорошо, – мысленно твердила она снова и снова. – Все очень хорошо. Моя бабушка прекрасно заботится обо мне, Эрике и о нашей новой сестре Айрис. Я умна, и у меня сильная воля. Я способна добиться того, что мне нужно».
Накануне вечером Ви, как и всегда, пришла в бабушкин домашний кабинет, чтобы дать ей обязательный ежедневный отчет о состоянии Айрис. Бабушка сидела за столом и потягивала джин с тоником, на маленьком проигрывателе крутилась пластинка Нила Даймонда – «Брат Лав и его странствующее Шоу спасения». Ви примостилась в кожаном кресле в углу, возле книжных полок, со стаканом тоника с лаймом. Как сказала бабушка, горечь тонику придает хинин – лекарственное средство, оно когда-то использовалось для лечения малярии – болезни, которую переносят комары и москиты. Эрик и Айрис остались в гостиной – смотрели по телевизору фантастический боевик «Человек за шесть миллионов долларов».
А Ви, вместо того чтобы быть с ними, сидела в бабушкином кабинете.
Поднеся к губам запотевший бокал, она сделала глоток горького напитка.
– Все как обычно, – сообщила она с улыбкой и слегка пожала плечами, словно извиняясь за то, что правда выглядит так скучно и совершенно обыденно. – Мы читали, решали примеры, смотрели телик, потом гуляли в лесу. Просмотрели целую кучу комиксов. Сходили в огород за помидорами, но Старый Мак нас прогнал – он сказал, что мы берем слишком много и к тому же ломаем кусты. Но мы ничего не сломали, ни одного кустика! Вот и все.
Бабушка долго молчала, разглядывая Ви. Наконец она спросила:
– С тобой все в порядке, Виолетта?
– Разумеется, в порядке. А что? – Она очень старалась не ерзать на кресле, хотя чувствовала себя червяком, которого насаживают на крючок. Попалась! Попалась! Попалась!
– В последнее время вы с Айрис выглядите какими-то… напряженными. – Не отрывая взгляда от ее лица, бабушка достала сигареты и зажигалку. – Вы поссорились?
Ви затрясла головой.
– Нет, просто поспорили, но… В общем, это была ерунда. Сейчас уже все нормально.
– Поспорили о чем? – сказала бабушка, прикуривая и выпуская к потолку тонкую струйку дыма.
– Из-за игры, в которую мы играли. Но это был пустяк, правда! Мы давно помирились.
Но бабушка продолжала смотреть на нее так, словно могла распознать любую ложь, и Ви подумала, что актриса из нее никудышная.
– А что у тебя с лицом? – спросила бабушка.
– С лицом? – переспросила Ви.
– У тебя на подбородке ссадина и синяк, которые я старательно не замечала все эти несколько дней. Откуда они у тебя?
Ви машинально потерла подбородок рукой.
– Я… я упала, когда мы гуляли в лесу. Правда!..
И снова бабушка долго смотрела на нее, потом еще раз глубоко затянулась сигаретой. На этот раз она выпустила дым прямо перед собой.
* * *
– Все истории про монстров кончаются плохо, – сказала наконец Ви, переворачивая страницу о вервольфах и открывая раздел о Человеке-невидимке (на этой странице Эрик нарисовал только очки и шляпу).
Ви прикусила губу, лихорадочно подыскивая ответ. Ей хотелось сказать что-то, что разрядило бы ситуацию, сделало ее не такой безысходной, но бог Красноречия молчал. В ее мозгу вообще не оказалось ни одной связной мысли – вместо них голову наполнял какой-то мерный гул, который постепенно становился все громче и навязчивей. На подходе была очередная мигрень, и Ви обреченно вздохнула. В последнее время голова у нее болела все чаще, словно бесчисленные секреты, которые она хранила, силились вырваться из черепа наружу.
