Я повторила попытку.
Что за чертовщина?!
Я выбралась наружу, открыла капот, проверила провода, идущие к аккумулятору и свечам. На вид все было в порядке.
Вернувшись в кабину, я снова включила зажигание.
С тем же результатом.
Мои глаза беспомощно заметались по приборной доске, и тут я увидела… Стрелка бензиномера стояла на нуле.
Бред какой-то!
Я снова выскочила из кабины и легла на живот, рассчитывая обнаружить течь в топливопроводе, но не увидела ни лужи бензина и не почувствовала характерного запаха.
Поднявшись на ноги, я отряхнула одежду и мрачно огляделась. Сначала я решила, что бензин слил кто-то из соседей по кемпингу – кто-то, кому срочно понадобилось топливо для электрогенератора. Это было маловероятно, но о других вариантах я старалась не думать.
И я двинулась к задней стенке фургона, к которой была пристегнута моя запасная канистра с бензином.
Но канистры на месте не оказалось.
«И что теперь?..» – спросила я себя, сражаясь с растерянностью и паникой, которые грозили лишить меня способности действовать разумно и рационально.
Я угодила в ловушку, и я не сомневалась в том, кто ее устроил.
Это сделал монстр. Я буквально чувствовала, как он глядит на меня из-за деревьев и потешается.
«Так, стоп! – одернула я себя. – Успокойся и думай».
У Стива должен быть запас бензина для квадроциклов и косилок, решила я. Нужно сходить в офис, найти Стива, объяснить ситуацию и купить у него столько топлива, чтобы хватило до ближайшей заправки. А потом – только меня и видели. Нужно уносить ноги с этого богом проклятого «острова»!
Мне понадобилось около пяти минут, чтобы быстрой трусцой добраться до конторы Стива. Пробегая мимо других коттеджей, я старательно притворялась, будто совершаю утреннюю пробежку. Жалюзи на окнах офиса были опущены, но я слышала, что внутри кто-то ходит. Я подергала дверь, но она оказалась заперта. Тогда я постучала, и спустя несколько секунд томительного ожидания замок щелкнул и дверь отворилась.
– Прошу прощения, но у меня в фургоне кончился бензин, и я хотела бы…
Передо мной стоял Сцинк. На столе позади него лежали моя «Книга монстров», кукла и револьвер.
Ви
– 27 июля 1978 г. —
Айрис очень изменилась.
С каждым днем она становилась все молчаливее и молчаливее. Нет, она не потеряла способность говорить, но держалась так замкнуто и отчужденно, что могло показаться – она снова стала немой.
Ее волосы свисали из-под кошмарной оранжевой шапочки грязными слипшимися прядями.
Кроме того, она снова начала надевать одежду наизнанку и задом наперед, как делала в самом начале, когда впервые появилась в доме.
Накануне ночью, часов около двух, Ви неожиданно проснулась и увидела, что над ней склонилась Айрис. На ней была черная толстовка с надвинутым на самые глаза капюшоном. Она ничего не делала, только стояла, не шевелясь и опустив руки по швам. Можно было подумать, вокруг нее образовался какой-то невидимый кокон, сковавший ее движения, так что она не в состоянии даже пошевелиться, и Ви неожиданно подумала, насколько точным было это сравнение. Кокон. Личинка в коконе. С Айрис что-то происходит, какой-то странный метаморфоз. И кто может сказать, что́ в конце концов вылупится из этого кокона?
– Что с тобой, Айрис? – тихонько спросила Ви, но она не ответила – только повернулась и, шаркая ногами, отошла к своей постели в углу. Там Айрис легла поверх одеяла и, свернувшись клубком, затихла.
Времени оставалось все меньше. Вернее, его почти не осталось.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
«Спеши-спеши-спеши! – обеспокоенно бормотали боги. – Делай что-нибудь, иначе бабушка снова заберет ее в Приют, и ты больше никогда ее не увидишь».
Но еще бо́льшую тревогу вызывало у Ви то обстоятельство, что теперь, когда Айрис знала правду, она могла сделать что-нибудь ужасное. Причинить себе вред. Или им обеим.
В конце концов, когда-то она сожгла заживо своих родителей и сестру.
Ви не хотела об этом думать, но не думать она не могла. Во всяком случае, именно к этому факту ее мысли возвращались каждый раз, когда она пыталась угадать, на что Айрис может оказаться способна.
* * *
– Регрессия, – сказала бабушка. Они снова сидели в ее домашнем кабинете. – Такое часто случается, когда пациент слишком быстро прогрессирует. В этом случае ему начинает казаться, что возврат к прежним формам поведения является наиболее безопасным. Есть и чисто физиологические причины… Но больше всего меня интересует, что именно могло спровоцировать деградацию.
– Я не знаю, – сказала Ви.
Бабушка пристально посмотрела на нее.
– Ты ничего не замечала? Может, Айрис что-то говорила?
Ви покачала головой.
– В последнее время она со мной почти не разговаривает.
– Одно к одному. – Бабушка кивнула в такт своим мыслям и нахмурилась.
Она заберет Айрис в Приют, поняла Ви. Теперь это только вопрос времени.
* * *
Бабушка ушла на работу. Ви с Эриком были в кухне и готовили обед, когда телефон на стене неожиданно зазвонил. Его пронзительная трель напоминала сигнал тревоги.
Ви сняла трубку.
– Алло?
– Это ты, Виолетта?
– Да.
– Это Джулия. Джулия Тетро́. Студентка-журналистка.
Эрик, который готовил сэндвичи с арахисовым маслом и желе, поднял голову.
– Кто это? – спросил он, но Ви покачала головой.
– Никто, – сказала она, кладя трубку обратно на рычаги. – Ошиблись номером.
Телефон снова зазвонил.
– «Никто» решил перезвонить? – Эрик ухмыльнулся.
Ви театрально застонала и сняла трубку.
– Что еще? – прорычала она.
– Я знаю о Цоколе-западном.
Ви повернулась к брату спиной и даже вышла в коридор, благо длинный шнур телефона это позволял.
– Что вы знаете?
– Там проводятся эксперименты. На людях, на пациентах. И вам с сестрой это отлично известно, не так ли? Когда мы виделись в прошлый раз, Айрис сказала правду.
Ви молчала.
– Вы пробирались туда? Что вы там видели?
И снова Ви долго молчала. Наконец она спросила:
– Чего вы хотите?
– Мне нужны доказательства, Виолетта. Истории болезни, записи об экспериментах, фотографии. Без доказательств я не смогу ничего опубликовать.
