– Если ты их читала, тогда тебе должно быть ясно, что я оказала тебе услугу, Виолетта. Я спасла тебя. Твое прежнее, примитивное, животное существование неминуемо привело бы тебя к печальному концу. Я дала тебе новую жизнь.
Ви покачала головой.
– Ты превратила меня в чудовище.
Бабушка щелкнула зажигалкой – раз, другой, третий, и Ви почувствовала, как в голове у нее все плывет.
– Что ты…
Бабушка протянула руку, взяла ее за запястье, нащупывая пульс. Знакомый жест, символическое выражение любви. Она делала так уже тысячи раз.
– Нет! – Ви выдернула руку и отпрянула. Встав за кроватью, так что ее металлическая рама оказалась между ними, она крепко вцепилась в спинку.
Бабушка снова щелкнула зажигалкой и повела обратный отсчет. Каждую цифру она произносила медленно, растягивая гласные. Ее голос казался сладким и липким, как патока.
– Десять. Девять. Восемь… – Она сделала короткую паузу.
– Прекрати! – крикнула Ви.
– …Семь. Шесть. Пять…
Ви почувствовала, что ее глаза закрываются сами собой, а колени подгибаются. Смертельно хотелось спать, спать, спать…
«Я – бог, – напомнила она себе. – Я – все боги, слитые воедино. Гипноз мог бы подействовать на маленькую сиротку Ви, но я больше не она».
– Я. Превратилась. В. Чудовище, – сказала она негромко, но твердо. Это был ее собственный гипноз. Или антигипноз.
И он помог.
В следующее мгновение Ви изо всех сил толкнула кровать, и она, поехав по полу, ударила бабушку по ногам чуть выше коленей. Зажигалка вырвалась из пальцев и, тускло сверкнув в воздухе, отлетела в угол. Бабушка громко охнула и завалилась на спину, задрав вверх ноги.
Ви бросилась к медицинскому шкафчику и принялась рыться в оставшихся там лекарствах. Под руки ей попалась большая бутылка желтого стекла. Хлороформ. Одним движением она сорвала с подушки накрахмаленную наволочку, наскоро сложила в несколько раз и плеснула на нее хлороформом.
Бабушка попыталась подняться. Она уже сидела, но Ви снова ударила ее краем кровати, и бабушка распростерлась на полу. Обогнув кровать, Ви бросилась к ней, присела на корточки и крепко прижала наволочку к ее лицу обеими руками. Бабушка пыталась вырваться, она боролась, совсем как те белые мыши, которых она умерщвляла в стеклянной банке, кричала, пыталась что-то сказать, но слова звучали глухо и невнятно. Ви, во всяком случае, разобрала только одно слово (или оно ей просто послышалось): это было слово «пожалуйста…».
– Ты сделала это, – ответила Ви. – Ты создала меня.
Наконец бабушкино тело обмякло.
Ви отняла руки от ее лица, отшвырнула подальше наволочку и, подхватив бабушку под мышки, потащила к кровати. Она была миниатюрной женщиной, но Ви все равно удивилась, насколько легко ей было ворочать обмякшее тело. Бабушка не пошевелилась, даже когда Ви взвалила ее на кровать, но она была жива – Ви слышала ее спокойное негромкое дыхание. Как и всегда, от нее пахло джином и сигаретами, прачечной, лаком для волос и ее любимым лосьоном «Жан Нейт», который она использовала после ванны.
Ви перевела дух и ремнями пристегнула бабушкины запястья (они были такими тонкими, такими изящными!) к железной раме. Потом точно так же привязала лодыжки. Одну туфлю бабушка потеряла; сейчас она валялась на полу рядом с золотой зажигалкой.
Ви подняла «Зиппо». Зажигалка была еще теплой после бабушкиных рук.
Она сняла колпачок, крутанула колесико. Фитиль загорелся, знакомый запах бензина защекотал ноздри.
Ви обошла кровать. Она чувствовала себя невесомой и двигалась на удивление легко, словно плывя в воздухе. Можно было подумать, она напрочь забыла, что находится в комнате, в которой провела часы и дни, месяцы и годы, в комнате, где ее привязывали к кровати, чтобы заставить забыть, кем она была когда-то.
Здесь ее сначала умертвили, а затем вернули к жизни, чтобы дать новое имя и сделать другим человеком, другой личностью.
Ви посмотрела на горящую зажигалку у себя в руке. Выгравированная на металле бабочка сверкала золотыми крыльями.
Помнит ли бабочка, как она была гусеницей?
Наверное, иногда такое случается, подумала Ви. Иногда…
Эта гусеница по-прежнему была где-то внутри нее, но она изменилась, стала чем-то бо́льшим, чем была.
Не оглядываясь, Ви вышла из комнаты, закрыла дверь и погасила свет.
Лиззи
– 21 августа 2019 г. —
Мы почти приехали.
По мере того как мы приближались к месту назначения, я чувствовала нарастающее внутри напряжение, похожее на электрический разряд, который накапливает батарея.
Над долиной бушевала гроза. Небеса разверзлись, и на землю обрушился ливень. Дождь шел стеной. Капли воды так громко барабанили по крыше фургона, что разговаривать было очень трудно – чтобы тебя услышали, приходилось орать.
Воздух сгустился, и каждый вдох требовал огромного усилия.
Лобовое стекло запотело.
Притормозив, я вгляделась в дождевую пелену впереди, потом включила сигнал поворота и свернула с шоссе на съезд номер 10. В свете фар промелькнул мокрый указатель: «Фейевилл».
– То есть ты хочешь сказать, что твоя сестра – это Виолетта Хилдрет, пациент С.? Тот самый пациент С.? – прокричал мне на ухо Сцинк.
Вместо ответа я только крепче сжала руль. Мой взгляд устремлялся то на дорогу впереди, то на GPS-карту в навигаторе. «Дворники» мотались по лобовому стеклу как одержимые, но не могли справиться с потоками воды.
Мы были в пути уже два часа, и большую часть этого времени я рассказывала Сцинку о Приюте, о том, как я когда-то была девочкой по имени Айрис, рассказывала о бабушке, о Ви и Эрике.
– Да, – сказала я наконец. – Она оказалась тем самым пациентом С.
– Круто! – выдохнул он, потом заметил выражение моего лица и поправился: – То есть я хотел сказать – про это было в книге. Я перечитывал ее много раз, и у меня есть диск с фильмом. Я знаю, что сделала пациентка С. Она убила свою семью, а потом его…
Я покачала головой.
– Ты знаешь только то, что написала в своей книге Джулия Тетро́, но она многое опустила, а многое описала неправильно, выдав свои догадки и предположения за истину.
– Но ведь она опиралась на записи доктора Хилдрет, разве не так?
– У нее было только несколько разрозненных листов. Все остальное было уничтожено.
– А где она достала эти листы?
– Она получила их от меня.
– Не может быть!
– Почему не может? Я отправила их Джулии, перед тем как полиция увезла нас с Эриком из нашего дома. – Я снова взглянула в лобовое стекло. Видимость упала до нескольких ярдов. Можно было подумать, начался новый всемирный потоп.
