Демон Ли Фэй довольно фыркнул, но ничего не сказал. Два существа в теле дракона мчались к Птичкиной деревне.
То было во вторник. Теодора Госс
То было во вторник, считает она.
Ведь нечто такое, увы,
всегда происходит во вторник, друзья,
в тот день, что нелепее нет,
он не понедельник, не даже среда,
когда предвкушаешь четверг,
а день, так сказать, ни туда ни сюда,
тяжелый, бессмысленный день.
На заднем дворе разводила она
в трех ящиках летом герань,
но нынче ноябрь, и дождливо с утра,
и вторник, прошу не забыть.
И вдруг – на перилах крылечка ее,
нахохлясь, устроились в ряд
семь бедных, дрожащих, несчастных таких,
чешуйчатых мокрых детей.
Зеленый и синий, оранжевых два,
и красный (куда ж без него?),
лиловый и белый – он меньше других,
похожий на мутный опал.
Размером? Ну как померанцевый шпиц,
а может, той-пудель. Ну кто,
скажите на милость, покинул их тут,
как кошку бросают в лесу?
Грешно и подумать оставить таких!
К тому же при виде ее
так жалобно крошка-белёк заревел,
совсем как ребенок, взахлеб,
а следом зеленый, свой зёв показав,
похожий… ну да, на герань. С зубами.
Да бросьте, причем тут герань!
Ведь дети не ели с утра!
Она поскорее раскрыла им дверь,
но семеро мокрых бедняг
на месте сидели, с нее не сводя
своих переливчатых глаз.
А что же драконы на завтрак едят?
Ума не приложит она,
но, к счастью, на ужин купила вчера
китайской навынос еды.
Так в миску ее – и скорей на порог,
вторую – у двери крыльца,
а после, увы, собираться пора,
ведь будни (и вторник к тому ж).
Вот в туфлях и офисном платье своем
вернулась она на крыльцо
и видит: найденыши, семеро все,
лежат на диване и спят.
Лишь синий слегка на нее зашипел,
без злобы, чтоб знала она:
теперь все в порядке. Хорошего дня.
Да, в мисках – ни крошки еды.
С драконами, правда, хлопот полон рот:
в любимом восточном ковре
оранжевый дырку случайно прожег
(ей кажется, это был он).
Они так похожи, и все же она
их стала потом различать –
один просто искренне шутки любил,
другой и повредничать мог.
Найденышей всех семерых нарекла:
«Лиловый? Так будь Гиацинт,
зеленый – Орландо, а красный – Рубин
(банально, но мне по душе).
А ты – Александр, тебя назову
в честь братца, он вылитый ты,
живет в Сан-Франциско и пишет софты,
открытки мне шлет в Рождество.
Долорес, Делайла – да, это про вас,
оранжевые шалуны,
и – крошка Корделия, нежность сама,
лежит на коленях моих».
И в PETA звонила она, и в ASPCA,
а дальше – в ветклиники все,
увы, не теряли нигде по стране
драконов-подростков семь штук.
В приютах же нет совершенно удобств,
чтоб этих гекконов забрать.
«Драконов? Серьезно? Ах, нет все равно», –
и трубку кладут поскорей.
А дома вся мебель в царапинах сплошь,
в шкафу – из колготок гнездо,
повалены вешалки, плед – в лоскуты,
из кресел набивка торчит.
Оставь без присмотра монетку, часы,
ключи от машины, кольцо,
моргнуть не успеешь – уже загребли,
сидят и над «кладом» шипят.
Вдобавок счета за китайский стрит-фуд
вот-вот – и превысят доход,
такой аппетит у семи малышей,
что лишь успевай подносить.
Была пневмония у двух драконят,
и стала сиделкой она
(на счастье, нашелся парнишка-ветврач,
что практику только открыл).
«Насчет дозировки сомнения есть, –
сказал он, рецепт подписав. –
По весу с ретривера? Ну, как пойдет.
Им, кстати, не тесно в дому?».
Да, он не ошибся. Почти весь диван
Рубин занимает теперь,
когда «Касабланку» решает она
чуток перед сном посмотреть.
Ее «типа парень» по имени Пол,
пижон и агент страховой,
отныне всегда недоволен, надут,
обижен, рассержен и зол,
ведь все драконята не любят его:
рычит на него Гиацинт,
Делайла в бейсболку надула разок,
Долорес сжевала портфель.
«Они же драконы, – ей Пол говорит, –
опасные твари. Смотри,
укусят кого-то – засудят тебя,
Зачем тебе это зверье?»
Зачем? Не затем ли, что грели ее
все семеро в зимний мороз
и морда Корделии в шею порой
ей тыкалась нежно в ночи?
Затем, что, во сколько б с работы ни шла
она, совершенно без сил,
они на пороге встречают ее,
ей трель выводя в унисон.
Не скажут они, что к овалу лица
прическа ее не идет
и что ей давно бы пора похудеть,
как вечно мамаша твердит.
Не просят отчет приготовить к утру,
(а лучше – вчера после трех),
не будут часами болтать про бейсбол,
когда она слушает джаз.
Но главное: деть их велите куда?
Питомец такой не в чести,
а тут сразу семь. И чтоб их разлучить –
от мысли бросает в озноб.
Однажды она объявленье прочла,
мол, нужен смотритель давно
на некий близ Портленда старый маяк,
зарплата – вполне ничего.
Подумаешь, остров. Ведь ходит паром
аж дважды в неделю, прикинь?
И можно что хочешь себе заказать,
мольберт иль лимонный пирог.
Драконы – все семеро – рыбу ловить
давно научились шутя,
и все же порой выезжает она
купить им китайский стрит-фуд.
Воздушными змеями в небе парят,
когда на прогулку с утра
выходит она, чтоб ракушек набрать
и гладких кусочков стекла.
«Фольксваген» размером давно превзошли,
и берег им кров заменил,
как стадо тюленей, лежат на камнях,
на солнце блестя чешуей.
В дождливые дни им пещера милей,
что к югу от дома ее,
хотя вот Долорес в самом маяке
сигнальный огонь бережет.
А ежели шторм, и волна до небес,
и ливень закрыл небосвод,
драконы до берега судно ведут
не хуже дельфинов в ночи.
И кстати, не спит она ночью одна –
как преданный палевый дог,
свернувшись клубочком, в изножье сопит
Корделия, крошка ее.
Недавно она начала рисовать –
впервые с семнадцати лет,
когда ей папаша однажды велел
о чем-то практичней мечтать, –
конечно, драконов: как пляшут они
в волнах и в небесной дали,
и если хотите картину купить –
есть сайт и пяток галерей.
Бесспорно, юрист заработает в год
значительно больше деньжат,
но счастье, что вторник однажды настал,
а с ним и драконы пришли!
Драконоубийца. Майкл Суэнвик
