В этот самый миг темнота с одной стороны комнаты забурлила, взметнулась, растянулась и родила две точки света – пару глаз, жестких и немигающих. Из тени вышел человек в черной чародейской мантии с рубиновым талисманом, висевшим на цепочке у него на шее, и сказал:
– Это было бы неразумно.
Наала закричала и припала к кровати. Олав схватился за бок, где у него висел меч – но он снял его, как только вошел в комнату.
Чародей выставил руку.
– Позволь мне рассказать, что случится, если ты поступишь как задумал. Когда ты будешь перерезать веревку, что удерживает кошелек, продавщица благовоний ненароком глянет в твою сторону. От ее крика поднимется суматоха, и хотя бы будешь убегать и драться как демон, тебя все равно догонят и пересилят. Я только что вернулся с твоей казни, она была неделю спустя. Сперва тебя выпороли. Потом сломали руки и ноги. Потом разрезали живот, схватили твои внутренности…
– Замолчи! Я повидал довольно казней, чтобы знать, что там бывает. – Олав бросил на Наалу проницательный взгляд, но ей показалось, что он притворяется. – Но почему я должен верить, будто ты видел то, чего еще не случилось?
– Сам мне скажи. Откуда я узнал, что именно в этот миг ты решил снова промышлять воровством? Я подкупил стражу, чтобы мне дали поговорить с тобой, пока ты ждал казни, а потом вернулся во времени сюда, в эту комнату. Но у меня есть доказательство и посильнее этого. – Чародей положил одну руку Олаву на плечо, а другой стиснул амулет.
Они исчезли.
И появились снова.
Чародей был таким же, как прежде. Но лицо Олава стало серым, глаза расширились от ужаса. Он нашарил рукой стул и упал на него.
– Вина! – велел он, задыхаясь. – Там должно было остаться в кувшине у двери.
Пока Наала наливала ему, чародей продолжил:
– Ты убил восьмерых человек, пока пытался сбежать. Двое из них были из Портовой охраны и тяжело вооружены.
– Я… этого не помню. – Олав принялся жадно пить. А потом, с задумчивым видом, добавил: – Но все равно сожалею. От страха люди делают ужасные вещи. Но мне не хотелось стольких убивать.
– Все смерти отменены, равно как и твоя казнь. – Чародей взмахнул рукой, и на стол дождем посыпались монеты. – Меня зовут Уштед Необычайный. Но я решил, что более приличествующим титулом будет Уштед Защитник. Однако, чтобы его добиться, мне требуется слуга, который, как я знаю, может убивать.
– Он ведет себя как великий чародей, – сказал Слив Наале, когда они в следующий раз увиделись. – Но он не таков. В большинстве городов есть по два или три чародея. В Хешеме их десятки и каждый из них лучше, чем Уштед. Если бы не его фокусы со странствованием во времени, он бы продавал в какой-нибудь деревушке яды, приворотные зелья и бальзамы для лечения бородавок.
Слив хотел провести день, подглядывая за кровавыми лачугами на окраине города, куда женщины, у которых была менструация, ходили прясть и обмениваться сплетнями, пока их тела снова не становились чисты. Он почему-то решил, что они все это время были голыми. Но Наала отвлекла его идеей потренировать Бастарда и покататься на нем по очереди, пока тот скакал в воде гавани. Теперь же они сидели на причале, свесив ноги, и разговаривали.
Слив, будто вдогонку к своей мысли, добавил:
– Бальзам от бородавок, кстати, был хорош. Я сам пользовался.
– Откуда ты столько знаешь про Уштеда? – спросила Наала.
– Я его подмастерье. У любого другого чародея я бы чему угодно научился. Но никто из них меня не возьмет. Я всех обошел и у каждого спросил. – Слив плюнул в воду. – Когда-нибудь я вырасту и перережу ему горло, разрублю его тело и отниму у него амулет. Тогда все, что у него есть, станет моим.
Наала подивилась, и уже не в первый раз, почему фантазии мальчиков всегда были такими жестокими. Но ответила лишь:
– Только убедись, что тебя не станут подозревать.
Слив посмотрел на нее удивленно, будто никогда не считал свои заявления чем-то серьезным – и это, поняла она, так и было. А потом ответил:
– Если за мной придут, я просто вернусь назад во времени и сбегу.
Олав тем временем находил свою новую жизнь в качестве чародейского наемника не особо требовательной, хотя это никак не смягчало его кошмары. Первое время его вызывали редко, обычно в сумерках, чтобы неподвижно ждать в переулке, пока бандиты не нападут на какого-нибудь богатого горожанина, спешащего добраться домой до наступления ночи. Тогда Олав выскакивал с яростными криками, и большинство нападчиков разбегались кто куда, а тех, кто задерживался, он зарубал мечом. Жертвы всегда с удовольствием посылали Уштеду Защитнику щедрые дары за спасение их жизни.
Позднее, однако, по мере того как число нападчиков, которое и прежде не было особенно велико, уменьшалось, а те, кто остался, стали осмотрительнее, дела пошли хуже. Олава теперь посылали в дом к богачам, чтобы он выбивал дверь и убивал хозяев. И каждый раз, когда он прибывал к назначенному дому, к нему подбегал Слив и сообщал, что человеку показали его смерть и он согласился щедро заплатить, чтобы ее не случилось.
Таким образом Олав преуспевал целый сезон, а его благодетель преуспевал еще больше. Уштед дважды перевозил свою затейливую лабораторию выше по склону, в более престижные кварталы. Олав остался на старом месте, но теперь чаще захаживал к более дорогим куртизанкам. Все те смерти, как случившиеся, так и отмененные, похоже, тяготили его все сильнее. Однако он никогда о них не рассказывал, а Наала никогда не спрашивала.
– Вот здесь.
Наала поставила деревянную доску у дальней стены и практиковалась в метании ножа, когда Олав вдруг заговорил. Он часами лежал на своем тюфяке, уставившись в потолок, пока ножи пролетали мимо, вонзаясь в доску с глухим стуком, после чего Наала доставала их и метала снова и снова. Ножи как раз появились у них благодаря его новообретенному успеху, хотя им и недоставало красивой мишени, о которой мечтала Наала, сами оружия были превосходной выделки. Ими в самом деле можно было убить.
– Что здесь? – спросила она небрежно.
– Моя судьба. – Олав повернулся набок и уснул.
На следующий день землетрясение обрушило несколько башен и разверзло пропасть на горном склоне над городом. Быстро разошлась весть о том, что нечто устроило там себе логово и теперь могло оттуда наблюдать за всеми дорогами, ведущими в город. И оттуда же нападать не только на караваны, но и на телеги, что везли в город продовольствие, и одиноких всадников. Оно кормилось лошадьми, верблюдами, торговцами и крестьянами с равной легкостью и уничтожало пламенем все товары, что те везли.
Поток еды в город иссяк, и, хотя Хеш приказал открыть зернохранилища для беднейших жителей Хешема, цены неимоверно взлетели. Начались бунты. Их легко подавляли военные, но все понимали, что волнения не прекратятся все равно.
Отряд солдат, посланный, чтобы устранить угрозу, не вернулся. Затем в пещеру вошел герой с надушенными волосами и намасленными усами, со сверкающим мечом в руке, – но и его больше не видели. Вслед за ним исчезло множество дураков и негодяев, вместе с их планами, которые, по заверениям, должны были принести им победу. Местные стали задаваться вопросом, почему же городские чародеи ничего не предпринимали, чтобы одолеть зверя.
