Она поднимается по лестнице. Забирается на сеновал. Нащупывает край чердака.
Она свешивает ноги через край.
Она садится.
– Эй! – зовет она в темноту. Ответа нет.
Сесили берет металлический обрезок из ведра – это крупный изогнутый кусок, со всех сторон черный, который, наверно, обжигал кого-то из ее братьев, пока тот нес его в кармане. Она бросает его и слышит, как он падает на пол. Потом слышит, как перемещается дракон, как обрезки шуршат по ведру, как стучит рама лестницы, как раздаются шорохи в темном доме, а тебе только шесть, ты боишься монстров и надеешься только на то, что одеяло укроет тебя от всего, что скрывается в стенах.
– У меня сегодня впервые месячные, – говорит Сесили. Ее глаза начинают приспосабливаться к темноте, и она уже видит, что какая-то часть этой темноты плотнее, чем остальная. – Вроде бы такое большое дело, но мама просто дала мне менструальную чашу. Лучше бы дала использовать тампоны, – добавляет она, хотя и не уверена, правда ли это лучше. – В любом случае мне больше некому об этом рассказать, кроме как ей, а ей это, похоже, не кажется таким уж важным. Поэтому я решила рассказать это тебе.
Она бросает вниз еще обрезок – плоский кусочек размером с ладонь. Она не слышит, что дракон ест, но будто бы видит его, если только это зрение не обманывает ее в темноте.
– Я думала, ты будешь страшным, – говорит она. – Я думала, месячные тоже страшные. Мне всегда кажется, что что-то будет страшнее, чем на самом деле, но все это кажется пустым и странным, и иногда мне хочется умереть, потому что это было бы так же, как если бы я куда-нибудь убежала, навсегда, и больше никто не сможет на меня злиться… – Она вдруг прикрывает рот ладонями. Она никогда еще не говорила это вслух. Откуда оно в ней взялось?
Вы думаете, это дракон с ней так играл. Вы думаете, это, наверное, дракон питается эмоциями, он высасывает их и приносит ей такую боль, какую она не может осознать. Вы думаете, ее отец был прав, когда запрещал ей открывать дверь в сарай.
Сесили тоже обо всем этом думает. Но потом убирает ладони ото рта и вываливает половину всех обрезков через край чердака и начинает говорить снова, теперь медленнее. Она многое рассказывает дракону – секреты, чувства, страхи, желания. Дракон слушает, а может быть, и нет, может, он просто ест то, что она ему дала. Может, он вообще ее игнорирует.
Но ей все равно. Она никогда не могла ни с кем об этом поговорить, а теперь может, и все эти мысли поднимаются у нее внутри, будто дрожь, бегущая по позвоночнику. Наконец у нее появился тот, кто не будет ее ругать за то, что она боится или тоскует, у кого есть время ее слушать, кто, может, и не на ее стороне, но уж точно ей не враг.
Наконец Сесили нашла кого-то, с кем может поговорить о том, что в сарае у нее живет дракон.
Сесили шестнадцать, и в ее сарае живет дракон.
Последние три года она приходит на сеновал раз в неделю. Она рассказывает дракону все. Она не знает, слушает он ее или нет. Ей и не нужно знать. Она рассказала ему о своем первом поцелуе (два года назад, у ручья, когда Нолан подначил ее поцеловаться вместо того, чтобы подначить на прыжок со скалы). Она рассказала ему о том, как ее мать упала с лестницы (это случилось у Сесили на глазах, и она испугалась сильнее, чем могла бы предположить, но на следующий день все вернулось в норму, и ее мать стала такой же отстраненной, как всегда, только с большим синяком на ноге). Она рассказала ему о том, как хочет сбежать из дома, когда вынашивала такие планы, и рассказала о своем решении, что риск быть пойманной не стоит даже шанса добраться до города и исчезнуть навсегда.
– К тому же, – добавила она, бросая с чердака еще пригоршню обрезков, – если я исчезну, кто будет тебя кормить?
Сегодня она в сарае, и она начинает говорить еще прежде, чем успевает до конца взобраться по лестнице.
– Нолан опять меня поцеловал, – говорит она. Она задевает головой паутину и смахивает ее, подползая к краю чердака. Она содрогается, пусть ей и ненавистно это ощущение, будто у нее по загривку бегают крохотные ножки. – Он меня поцеловал! Я ходила в город купить яйца, и он был там, он проводил меня домой и поцеловал прямо на краю поля, ты представляешь?
Сесили знает, что ей стоило бы с подозрением относиться к этому мальчику. Вам не следует ей об этом говорить. Она знает, что от мальчиков случаются одни беды, и знает, что ей нельзя с ними встречаться, и знает, как ее мать и отец назвали бы ее, узнай они про Нолана. Она знает это, потому что они узнали о прошлом разе, когда Нолан поцеловал ее на большом пикнике для рабочих завода и их семей. Отец Нолана работает на заводе, и он узнал, что Нолан и Сесили целуются в большом надувном замке. Этот замок надули для детей, но они там не играли, поэтому Нолан и Сесили решили залезть туда и проверить, насколько там весело. Получилось так, что они упали, вместе, и не заметили, что пробыли там достаточно долго, чтобы отец Нолана пошел их искать.
Она знает риски, вот в чем суть. Но это же Нолан, и он держит ее руку в своей и гладит ее большим пальцем и обхватывает ее подбородок указательным, и она думает, может быть, а вдруг…
– Мне кажется, я люблю его, – говорит она дракону.
Дракон издает звук, который Сесили принимает за вздох. Сарай наполнило такое чувство, будто холодная вода смешивается с теплой – чувство, которое она раньше принимала за гнев, но теперь знает: это просто голод. Она бросает еще обрезков.
– Мне кажется, я в него влюблена, – говорит она, – и мне кажется, я хочу познакомить его с родителями.
Вы правы: это звучит рискованно. Это и есть рискованно. Ничего хорошего из этого не выйдет. Мать и отец Сесили не обрадуются, услышав, что она хочет привести домой мальчика. Но Сесили будет сидеть между братьями, когда скажет им, и братья будут держать ее за руки под столом, чтобы придать ей отваги, которой у нее не было, и она останется спокойной, рассудительной и смелой, и отец в конце концов вскинет руки и скажет, что ему просто нужно посмотреть на этого мальчика самому.
Когда Нолан придет на ужин, от принесет цветы для матери Сесили и виски для ее отца. Он будет нервничать и будет до боли вежлив. Отец Сесили будет допрашивать его так, что это будет выглядеть какой-то игрой, но все равно довольно угрожающей. Мать Сесили не скажет, одобряет она Нолана или нет. Средний брат Сесили объявит его приемлемым, а когда все уйдут спать, старший брат постучит к Сесили в спальню. Он крепко ее обнимет и скажет, что она нашла хорошего парня, а когда он разомкнет объятия, в глазах у него будут стоять слезы, потому что он знает: она нашла того, благодаря кому будет сиять.
На следующей неделе Нолан вернется на еще один ужин, принесет еще цветов и виски, и закрепится в роли того, кто держит Сесили за руку под столом.
Сесили семнадцать с половиной лет, и в ее сарае живет дракон.
У нее на пальце кольцо.
Она взбирается по лестнице и в левой руке, как всегда, несет ведро, и от его ручки кольцо впивается в мягкую кожу, где палец соединяется с ладонью. Это очень больно, и она делает себе мысленную пометку о том, чтобы на следующей неделе, когда будет опять подниматься по лестнице, повесить кольцо на цепочку и носить на шее.
