Джо ничего из этого не помнил. Все, что предшествовало моменту, когда он проснулся у Реймонда в клубном доме, втиснутый в несоразмерно маленький халат, окутывала тьма, куда не проникал свет фар на двухполосной горной дороге. Без одежды, без удостоверения, без воспоминаний. Без имени. И если остальное не слишком его беспокоило, то отсутствие имени казалось существенным, но почему – он сам не мог определить. Оно просто было ему нужно. Не столько для других, сколько чтобы просто обрести себя.
– Как для Чеза или Дона слишком страшный на вид, – проговорил Реймонд надменно. – Для Бреда недостаточно блондинист, для Винса слишком симпатичный. Хотя глаза у тебя честные. Странного цвета, но честные. Челюсть крепкая, квадратная. Назовем тебя… Джо. У меня так в детстве пса звали. Очень по-американски. Ты не возражаешь?
Нет, он не возражал. Что-то в глубине его черепа приоткрыло жалюзи и зашипело, но он проигнорировал это и стал Джо. Вот так просто. Большой Джо Гейбриел, один из парней Реймонда Стерджа. Тот, кто тихонько приглашает тебя во дворик над ночным клубом. Тот, кто выступает из темноты слева от Реймонда и чьи длинные пальцы сжимают молоток, чьи ручищи так велики, что сам инструмент кажется игрушечным, будто все это какая-то шутка. Вот только это никакая не шутка.
«Ничего личного», – говорили всегда его глаза. Они переливались, как перья у скворца. Одна из бывших жен Реймонда носила кольцо со вставкой из черного опала размером с четвертак. И глаза Джо выглядели так же, сказал Реймонд, как то дурацкое кольцо Тины. «Бабы, наверное, с катушек съезжают, когда ты на них зыркаешь».
Джо нечасто выпадала возможность зыркать на кого бы то ни было. Обычно он делал только то, что приказывал ему Реймонд. Пугал. Бил. Ломал все, что было нужно ломать, хватал все, что нужно было хватать, и выбрасывал все, что требовалось разрезать на части и бросить в самом далеком и пыльном ущелье.
Реймонд поселил его во вшивом многоквартирном комплексе, которым владел сам. Комплекс назывался «Ривервью», и аренда здесь обходилась Джо всего в десятую часть зарплаты. Дешевые ручки дверей и шкафчиков отваливались у Джо с такой регулярностью, что он научился использовать инструменты для иных задач, помимо тех, которые ему поручал босс.
Ему ничего особо не требовалось. У Джо было шесть хороших костюмов, пара белых футболок, две запятнанные пары джинсов и пара плавок, которые, как сказал ему спасатель в городском бассейне, куда он ходил, были «опасно обтягивающими». По мере того, как дни сливались в недели и месяцы, годы плодились, как кролики, а его место в организации Реймонда становилось все более высоким, ему предлагали многое – деньги, дома, новые машины, – но он не видел в этом ничего привлекательного. Только вежливо отказывался и продолжал идти по все тому же пути, который выбрал себе в этом мире.
Вплоть до того дня, когда Реймонд взял его за запястье и вывел на улицу – посмотреть на «Супер Би». Ему сказали, что он больше не может ездить с работы и на работу на дрянном бьюике. «Оставайся в “Ривервью”, если хочешь, носи те же шесть костюмов, пока задницу не протрешь, но ездить ты будешь на этой машине. Не оскорбляй меня спорами. Даже не думай».
Но последнее предостережение, как выяснилось, было лишним. Джо влюбился с первого взгляда.
Она была темно-синего, сапфирового цвета, какой небо принимает сразу после заката и перед восходом луны. Как река, где под поверхностью просматривались острые скалы: если хватит дури в нее прыгнуть, скорее всего умрешь, но она, возможно, того стоит – только бы окунуться в ее воду. Тут Джо что-то вспомнилось. Какая-то…
тоска по дому, то, что ушло и уже не вернется
…эмоция, давно забытая. Желание. Возможно, из-за формы старого маслкара. Возможно, из-за того, что ни одна современная так не выглядела, не казалась готовой порвать дорогу в клочья. Он открыл дверцу с чувством вроде благоговения и втиснулся на сиденье под хихиканье Реймонда, который не мог сдержаться каждый раз, когда Джо приходилось подгибать ноги, чтобы залезть на место водителя. Он повернул ключ, и двигатель взревел. Будто кто-то произнес его имя. Настоящее имя. Мысль о нем пронеслась и исчезла, не найдя объяснения.
В момент, когда ожило зажигание, он почти почувствовал себя собой. И это, по существу, был конец. Конец Реймонда Стерджа, Большого Джо Гейбриела, и, к сожалению, кобальтово-синего «Доджа Супер Би» 1970 года.
Во внутреннем дворе «Ривервью» имелся бассейн, огороженный ржавым забором из кованой стали и окруженный столиками с зонтами. Типичный для бассейнов в жилых комплексах, он был приличного размера, достаточно длинным, чтобы в нем можно было хорошо потренироваться, наматывая круги из конца в конец. Правда, Реймонд, выкупив это место, не счел нужным тратиться на уход за бассейном, поэтому вода имела грязный мутно-зеленый цвет. Весной в нем собирались цветы жакаранды. Летом – появлялся приятный налет из опавших листьев и пепла от далеких костров. Хотя каждый второй сезон было больше пыли, пыльцы и утонувших опоссумов. В ином комплексе по этому поводу можно было пожаловаться домовладельцам. «Ривервью» был не таким. Сюда приезжали и уезжали те, у кого была на ходу машина, кому это позволяла низкооплачиваемая работа и кого копы не брали под арест. Соседи не обменивались ни сплетнями, ни рецептами мясного рулета, ни чем-либо еще, за исключением косых взглядов.
Вскоре после того, как у Джо появился «Супер Би», в нем пробудился странный интерес к состоянию бассейна. Плавание всегда было единственным, что он позволял себе вне работы. Только в воде ему становилось так хорошо, как никогда не было на земле. Под водой он уже не был таким большим сукиным сыном. Вода становилась частью его, как перья у птицы или ноги у лошади. Другие пловцы разевали рты, изумляясь его быстроте. Ошеломленные спасатели отрывались от своих журналов или мобильных телефонов. Дети подбегали, чтобы спросить, как у него так получается. Джо это казалось самым смешным на свете – все равно что если бы его спросили: как ему удается дышать или отращивать волосы? Он всегда улыбался и пожимал плечами, как бы извиняясь. «Не знаю, – отвечал он мягко, – просто… получается».
Джо не был слишком разговорчив. Он обычно не мог выразить словами того, что проще было показать действиями. А вот другие болтали чертовски много.
Он замечал бассейн в «Ривервью» и раньше, но не придавал ему особого значения. А потом, в одно прекрасное весеннее утро он шел к парковке и уловил его запах. Пахло водорослями и лягушачьими яйцами. Намокшими фиолетовыми лепестками. Запах был такой знакомый, что у него что-то болезненно сжалось в груди. Он остановился как вкопанный и уставился на грязный бассейн так, как никогда не смотрел прежде. Будто впервые его разглядел.
Он думал об этом моменте весь день, пока хрустели пальцы, пока коленные чашечки трещали, как яичная скорлупа, под хирургически точными ударами бейсбольной биты. Закончив работу, он зашел в местную библиотеку, завел себе карточку – дамочка за регистрационной стойкой с сомнением оглядела его с ног до головы, – и взял все книги по обслуживанию бассейнов, которые смог найти. Потом они лежали аккуратной стопкой рядом с грязным голым матрацем, на котором Джо спал, пока он не запомнил все их содержимое от корки до корки. Потом он вернул книги, к заметному облегчению дамочки за стойкой.
