Вот только ему добавлять не довелось. Он умер от дизентерии спустя три недели после того, как ушел. Армия в тот момент отступала, и им пришлось бросить его тело вместе со всем дорогим снаряжением. Враги предположительно подобрали его вещи и продали братьям Тедески, которые скупали все награбленное и продавали обратно Защитникам Веры на Форгейтской ярмарке в Эскре. Но беспокоиться нечего, сказали ему герцогские маршалы: там, откуда он пришел, добра осталось куда больше. Долг по-прежнему не был исполнен, а у моего отца оставался еще один сын. Так что ничего страшного.
Две тысячи энджелов, которые мой отец получил, заложив свою землю близнецам Экмалота под три процента, чтобы отправить в Утремер сначала Раймбаута, а потом и меня. Сами ведь знаете поговорку про дурака и его деньги, да?
С другой стороны, если бы я достиг успеха, его величество отдал бы мне закладные и еще тысячу энджелов наличными. А тысяча энджелов это большие деньги.
Но сперва – найти дракона. Это не так легко, как кажется. Их вид не происходит из нашей части света: здесь слишком холодно, а хороший зимний мороз – куда лучшее средство борьбы с вредителями, чем сотня рыцарей, будь они с зачарованными мечами или без. Единственные особи, которые встречаются к северу от Срединного моря, это те немногие, кого благородные лорды привезли из Утремера в качестве сувениров или подарков для тех, у кого есть все.
Писание говорит нам, что блаженнее давать, нежели принимать, и хотя у меня есть сомнения, что это следует брать за общее правило, но если речь идет о подарке в виде дракона – то оно безусловно верно. Для начала вам придется построить ему специальный дом, чтобы его там поселить, с толстенными каменными стенами и полом с подогревом, а потом кормить его непомерным количеством мяса, а если, не дай бог, гнусная тварь вдруг ускользнет от вас и даст себе волю на земле вашего соседа, то вам придется с этим разбираться, либо найти какого-нибудь бедного дурака, который будет разбираться вместо вас. Если, конечно, вам не посчастливилось соседствовать с юным недоумком, который бесплатно вырвет дракону язык и разобьет ему голову, но такого не случается почти никогда. Разве бывают кретины, способные на такое?
Я только что сказал, что драконы не могут пережить северную зиму, и это почти правда. Из тех немногих, что сбегали, еще более немногие переживают. Обычно они находят глубокую пещеру, чтобы защититься от мороза и пронизывающего ветра и впасть в спячку до самой весны. Такие пещеры редки и расположены далеко друг от друга, и там, где таковые имеются, как правило, недостаточно овец и коров, чтобы дракон смог прокормиться и отложить жировые запасы, которых хватило бы до весны.
Вообще же единственное место к северу от Сяйва, где разумно ожидать встречи с драконом, – это где вересковые пустоши подступают к предгорьям, близ рыночного городка под названием Луси. Богом забытое место. Кровавая река – названная так, потому что красная от ржавчины с месторождения руды в Вил-Джехане, и такая ядовитая, что до самой Бок-Луси вдоль ее берегов ничего не растет на сотню ярдов от воды, – делит глубокую обветренную долину, одна половина которой (около двух тысяч акров) засажена овсом и ячменем, тогда как другая – поросла мелкими кривыми дубами, которые разве что на дрова годились. К северу от города было четыре деревушки, и все это вокруг небольшого полуразрушенного господского дома, где де Лусы жили около трехсот лет и где вырос я сам.
Мы посчитали, что драконы сбежали из усадьбы в Эмме – самом дальнем форпосте владений милорда герцога в Шастельбесте, – хотя доказать этого, конечно, не могли. Вскоре после возвращения из Утремера отец милорда построил громадный амбар в глубоком ущелье между гребнем, на котором располагался дом, и лесом – тянущимся по Свиному горбу и сливающимся с лесом Луси в Мойеншамбере. Строили его три года и нанимали для этого каменщиков и ремесленников из города, что в шестидесяти милях оттуда. Вам не кажется, что это странно – хлопотать ради обычного забора? Но никто ни разу не видел, чтобы туда возили сено или горох. Зато туда сгоняли отары овец с верхних пастбищ и стадами приводили свиней – и никто не видел, чтобы они оттуда возвращались. Хотя, конечно, это ничего не доказывает. Но первого дракона в лесах Луси заметили примерно спустя пять лет после того, как был построен амбар. Тогда мне было девятнадцать.
Вскоре после этого амбар сгорел дотла при сильном пожаре, который распространился на лес Свиного горба, а потом спустился и в наш лес, пусть и не причинив большого ущерба, поскольку толку от тех дубов, как я уже отметил, не было никакого. С нашей стороны было потеряно порядка девяти акров, сейчас там только шиповники да ивы. Жители усадьбы никогда не пытались отстроить амбар заново, и за последующие годы местные растаскали оттуда камни, чтобы строить и ремонтировать себе стены, поэтому теперь смотреть там было не на что, кроме продолговатого прямоугольника, заросшего наперстянкой и утесником.
В общем, если я собирался искать дракона, я бы искал именно там, как если бы собирался умереть, то закинул бы веревку на дерево или наелся грибов с желтыми шляпками.
В Утремере я пробыл пять лет.
Кажется, что не так уж и долго. Вот старший сын милорда герцога вернулся после семи лет в университете, где, насколько я понимаю, отличился тем, что прочитал несколько книг и отметился на нескольких лекциях, скромно облаченный в ученическую мантию из черного шелка с собольим мехом. Это на два года дольше, чем отсутствовал я, и примерно так же далеко от дома, и все же, если глянуть на него, вы едва заметите, что он вообще куда-то уходил.
Но пять лет в Утремере – очень долгий срок. Половина новоприбывших – как, например, мой брат Раймбаут – погибают в первые три месяца. Те же, кто остается в живых, не протягивают дольше шести-восемнадцати месяцев. После двух лет вы уже становитесь ветераном – тем, на кого показывают пальцем и смотрят, вытаращив глаза. После трех лет – вас отправляют домой.
Я пробыл пять, и за это время познакомился с одним интересным человеком. Он был не из наших, а служил императору, за которого мы должны были сражаться, хотя ни для кого не было секретом, что император ставил нас ниже язычников и причинял вдесятеро больше мук своему многострадальному народу. Этот человек рассказал мне, что до того, как быть призванным на службу, он работал на мастера, который отлавливал диких зверей для Ипподромных игр в Голден-Сити – львов, медведей, слонов и им подобных.
(На случай, если вы не знакомы с высокой культурой Колыбели цивилизации, то раз в месяц все жители Города собираются в огромном загоне, чтобы смотреть на бои: людей против диких зверей, зверей против зверей и людей против людей. Теперь я нахожу это странным, ведь Империя воюет с язычниками шестьсот лет, и бо́льшую часть этого времени дела у нее идут довольно скверно. Каждая семья теряет минимум по одному мужчине в каждом поколении, а сам город осаждали уже двенадцать раз, и можно было бы подумать, что все уже вдоволь навидались боев и убийств бесплатно, не отдавая серебряный шестипенсовик за место за колонной или за женщиной в высокой шляпке. Но похоже, что нет, не вдоволь.)
