Река о Девяти Излучинах. Р. Ф. Куанг
Ребекка Куанг (rfkuang.com) – номинантка на премии «Небьюла», «Локус» и премию Джона Кэмпбелла, автор романа «Опиумная война» и его сиквела «Республика Дракон». В настоящее время получает степень магистра по современному китаеведению в Оксфордском университете по стипендии Маршалла. Ее дебют, «Опиумная война», попал в списки Times, Amazon, Goodreads и Guardian как одна из лучших книг 2018 года и был удостоен премий Уильяма Кроуфорда и Комптона Крука как лучший дебютный роман.
Мы добрались до Арлонга на четвертый день Лунного Нового года. Мы отмечаем Новый год в Драконьей провинции уже больше пятнадцати лет. На третий день семьи возвращаются домой, чтобы воссоединиться. На четвертый день мы прославляем богов.
Ты никогда не бывала в Арлонге. Самое большее, насколько ты удалялась от нашего дома на острове Ао, это местный водный рынок у пересечения каналов, что связывает архипелаг, на котором мы живем. Ты никогда не плавала со мной и с Бабой
[31] в Арлонг, столицу провинции, куда мы каждый год отправляемся, чтобы продавать резные кости и сушеные соленые майяу за шелка, ножи и новые жилы для крюков. Мама и Баба никогда бы тебе этого не позволили. Они всегда хотели, чтоб ты держалась подальше от столицы. Остров Ао – это крошечная и изведанная территория, но Арлонг – богатый, жадный и всепожирающий город. Если ты не будешь осторожна – ты, такое крошечное и милое создание, исчезнешь в толпе за считаные секунды.
Будь на то воля Мамы и Бабы, ты никогда бы не сошла с острова Ао. Но даже они не сумели бы остановить наступление этого дня.
Мы совершаем двухчасовое путешествие по чистым голубым волнам на арендованном сампане
[32]. При любых других обстоятельствах такая роскошь стоила бы нам три серебряных в час. Обычно мы с Бабой каждую осень гребли до Арлонга на каноэ. Но сегодня – особый случай. Ни мне, ни тебе не нужно и пальцем шевелить лишний раз. Мы просто сидим, посасывая сухие палочки сахарного тростника, пока лодочник распевает речные песни таким громким и вибрирующим голосом, что нам хочется смеяться.
Мы прохихикали над его песнями с целый час, заказывая повторы самых любимых и запоминая слова самых неприличных, но когда на горизонте возникает Арлонг, волей-неволей приходится затаить дыхание. Мы втроем долго смотрим на него молча, пока приближаемся к Плавучему городу, к разветвленной сети каналов, которые соединяют пышные зеленые островки, словно изумруды, инкрустированные сапфиром. Ты никогда не видела столько лодок и хибар в одном месте. И никогда не видела таких кувшинок, толстых и широких, как сковородки, и таких прочных, что ребенок мог бы встать на них и не провалиться в воду.
– Идем. – Я тянусь к твоей руке и нежно веду к берегу. Ты все еще изумленно таращишься, взгляд лихорадочно бегает, будто ты не знаешь, на что бы еще посмотреть. – Тут еще много чего предстоит увидеть.
Нам нужно достичь противоположного берега Арлонга до наступления темноты, но солнце еще высоко, и у нас есть несколько часов. Времени хватит, чтобы дойти пешком. Мы ступаем по шатким дорожкам осторожно: узкие деревянные мосты Арлонга известны своей ненадежностью, и в такой день, как сегодня – когда все десять тысяч его жителей высыпали на улицы или стучат своими лодками о буйки – один неверный шаг может отправить нас кувырком в холодную воду.
Да, знаю. Тебе осторожность ни к чему. Ты можешь хоть плясать над каналами, если хочешь, можешь перепрыгивать с лодки на ограждения. Я видела, как ты ходила по причалам, будто стрекоза, скользящая по поверхности пруда. Но умерь пыл, сестренка. Мы же не все такие одаренные.
Расслабься. У тебя есть время, чтобы насладиться этим. Осмотрись вокруг, выпей в честь праздника. Обычно Арлонг представляет собой унылый, шумный торговый городок, где все продается и покупается, но в Лунный Новый год он взрывается красками. Здесь вывешивают красные и золотистые знамена, растяжки, конфетти, качающиеся на легком ветру, который решил сильно не буйствовать, но только сегодня. Торговцы выстраиваются в очередь вдоль узких дорожек, окаймляющих каналы, и продают пирожные с красной фасолью, ароматные булочки, карамельные кубы из таро, чайные яйца, липкие рисовые клецки, завернутые в листья бамбука, и множество шпажек тангулу.
Последние мгновенно привлекают твое внимание.
– Это сахар? – спрашиваешь ты. – Они… они покрыты сахаром?
Сахар капает с тангулу так обильно, что у меня зубы заболели только от их вида. Я пробовала сладкий липкий боярышник всего раз. Баба покупал мне шпажку, когда мне было десять, но этот вкус я запомнила на всю жизнь.
– Конечно.
– А мне можно?
Почему ты вообще спрашиваешь? Знаешь ведь, что сегодня тебе можно все, что захочешь.
Я лезу в карман за кошельком.
– Сколько тебе?
– Одну шпажку, – отвечаешь ты чинно, и я не знаю, смеяться мне или плакать. До чего же милое дитя! Такая зрелая сдержанность, даже в такой день, как сегодня.
Я покупаю две шпажки. Ты возражаешь, но я стараюсь всучить тебе палочки, пока ты не перестаешь от них отказываться.
– Много я не съем.
– Тогда сохрани на потом, – говорю я, не подумав. Потом стискиваю челюсти, но последнее слово застревает у меня в горле, как вкус горькой дыни. Потом. Нет никакого «потом» – в этом же весь смысл.
Ты делаешь вид, что не замечаешь.
В Арлонге уже два месяца не было дождя.
Городские власти изо всех сил старались это утаить. Лунный Новый год должен всегда праздноваться как положено, независимо от того, есть засуха или нет. Пожелтевшая трава была искусно прикрыта простынями, шатрами и разбросанными цветочными лепестками, очевидно, доставленными с материка за большие деньги. Свежие, сочные привезенные фрукты еще продавались на каждом углу, правда, втрое дороже, чем я видела прежде.
Жителям материка кажется странным, что засуха может стать проблемой для города, окруженного синим океаном. Но соленая вода не способна насытить ни людей, ни посевы. Без дождя пляжи твердеют и покрываются трещинами, как чайные яйца, которые слишком долго вымачивали. Эта засуха, я могу тебе сказать, весьма серьезна; каналы обмелели, а на некоторых участках лодки уже царапают днищами русло. Но ты никогда не бывала в Арлонге и не знаешь, с чем сравнивать. Я смотрю в твои широко раскрытые, восхищенные глаза и понимаю, что этот город – самое прекрасное, что ты видела в своей жизни.
Вскоре вокруг начинают шептаться. Пара пожилых женщин, идущих по мосту нам навстречу, замечают твои золотые браслеты на ногах и руках и сразу начинают шептаться. Они прикрывают рты ладонями, но даже не пытаются отвести взгляд. Мне хочется залепить им пощечину, когда они проходят мимо.
