– Мне кажется, это не так, миссис Холлинз, – сказала Лакки. Ей приходилось говорить очень громко из-за того, что у нее были маленькие легкие и маленькие связки.
Миссис Холлинз наклонилась так, чтобы ее лицо оказалось прямо перед Лакки.
– О, Люсинда! – сказала она. – Мне так жаль, что все это происходит. Этот дракон берет…
– Нет, миссис Холлинз. Я пытаюсь сказать вам не это. Дракон ничего не берет. Дракон – это я. Он – моя душа. Или, может быть, у нас общая душа. Я не совсем уверена. Во мне есть частичка в форме дракона, а в нем – частичка в форме Лакки, и я знаю то, что знает дракон, а дракон думает то, что я думаю. Мы одинаково чувствуем, потому что он сам – мои чувства. Логично ли все это? Я пыталась быть ученой, пыталась полагаться на данные. И вот мое заключение. – Лакки густо покраснела. Она ценила мнение миссис Холлинз и не хотела, чтобы старушка посчитала ее глупой. Даже если она была всего трех дюймов ростом и стояла у дракона на ладони, завернутая в одну бандану.
Миссис Холлинз кивнула со всей серьезностью.
– Скажи мне, что еще ты выяснила.
И Лакки рассказала миссис Холлинз, как на уроках повторялись эксперименты и как мистер Шоу приходил к ней домой, по причине чего она привела еще двоих ребят. Она рассказала про лимонное печенье, про дыру в форме дракона и про то, как ничего не чувствовала, когда они разлучались. Она рассказала миссис Холлинз, как учила дракона открывать рюкзак и писать в блокноте и как дракон заплакал, когда она подумала о матери. Она объяснила, каков из себя был мистер Шоу, какие странные символы он писал на стене задней комнаты и как дракон переписал их почти все. Она показала миссис Холлинз свой блокнот, и та сначала расширила глаза, а потом сосредоточенно их сощурила. Лакки пояснила, что там еще висела карта города, на которой булавками были отмечены ее дом, дом Мари и дом мальчика, который сидел с Уоллесом, – так она их обоих и нашла.
– Меня вообще-то Альфредом зовут, – сказал мальчик, который сидел с Уоллесом. Он был размером со среднего кота. Его дракон прижимал его к себе. Они выглядели такими счастливыми вместе.
– Правда? – спросила Лакки. Она бы никогда не догадалась. И покачав головой, продолжила: – Я не хотела, чтобы мистер Шоу нашел их первым, поэтому я пробралась к ним домой и разбудила их. Это довольно легко, если ты такого размера, только времени занимает много. Особенно учитывая, что мальчика, который сидит с Уоллесом… прости, я хотела сказать, Альфреда – очень тяжело разбудить.
«И он не всегда такой милый», – подумала Лакки, но вслух добавлять это не стала. Хотя ее дракон, конечно, прекрасно все услышал и сурово взглянул на Альфреда.
Миссис Холлинз кивнула.
– Все ужасно о тебе беспокоятся со… – она сердито глянула на дракона, – вчерашнего происшествия. – Глаза дракона Лакки наполнились слезами.
«Это не моя вина! Я был напуган! Я же не думаю как ученые».
– Ладно, хватит. Давайте решим, что теперь с вами делать.
Мистер Шоу расхаживал перед классом. Его лицо покрылось пятнами и залилось краской. Вены на шее вздулись. Мари положила свой рюкзак на стул Анджи, чтобы к ней никто не подсел, а Уоллес сгорбился за партой и сидел так тихо, как никогда прежде.
– МЫ ПРОВЕДЕМ ЭКСПЕРИМЕНТ ТЫСЯЧУ РАЗ, ПОКА ВЫ НЕ НАУЧИТЕСЬ ДЕЛАТЬ ЭТО ПРАВИЛЬНО, – прогремел мистер Шоу. – ПРОВАЛА Я НЕ ПОТЕРПЛЮ. ЭТО НЕ ПРОСТО ПОЙДЕТ В ВАШЕ ЛИЧНОЕ ДЕЛО, ЭТО СЕРЬЕЗНЕЕ. ЗА ДЕЛО, СОЛДАТЫ.
Аналин заплакала. Маркус, который обычно ее веселил, сейчас даже не смог придумать ничего забавного.
Лакки, Анджи и мальчик, который всегда сидел с Уоллесом, или Альфред, как стоило бы его называть, следили за происходящим из-за книжной полки. Все они были размером с наполовину израсходованный карандаш. Их драконы ждали на крыше. Довольно близко, чтобы их чувствовать, но достаточно далеко, чтобы заметить боль.
«Лакки? Ты в порядке?» – подумал ее дракон отчаянно.
– Не сейчас, дракон, – прошептала она и тут же покраснела, поняв, что ей не требовалось говорить вслух. Остальные ребята ее не слышали.
– Я тоже тебя люблю, – прошептал Альфред.
– Что происходит? – спросила Анджи, тоже шепотом.
– Точно не пойму. Мистер Шоу пытается создать больше драконов. Неужели мы все отчасти были драконами? Наши драконы все это время жили внутри нас?
– Ну, я это знал, – сказал Альфред надменно. Лакки бросила на него испепеляющий взгляд. Он прочистил горло. – Ну, скорее догадывался.
Лакки покачала головой.
– НЕКОТОРЫЕ ВАШИ ОДНОКЛАССНИКИ УШЛИ В САМОВОЛЬНУЮ ОТЛУЧКУ. ИХ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ ДОЛГОМ ЗАМЕЧЕНО, И ОНИ ПОНЕСУТ НАКАЗАНИЕ.
– Это он про нас? – спросила Мари.
Альфред собирался над ней посмеяться, но Лакки поспешила толкнуть его локтем в ребра. Миссис Холлинз уже должна была бы появиться здесь. Она же обещала. Лакки посмотрела на часы. Был уже почти полдень. Это, пояснила миссис Холлинз, было важно.
Мензурка Маркуса покраснела, потом посинела и наконец побелела.
Бунзеновская горелка, с которой работала Пенни, стала извергать фиолетовое пламя.
Лоренс ахнул.
Дверь открылась, и вошла миссис Холлинз в сопровождении еще пяти ученых, а за ними – школьный секретарь, охранник и директор.
– Не думаю, что вы меня расслышали, – проговорил директор из коридора.
– Здравствуй, Лукан, – сказала миссис Холлинз. – Выглядишь ужасно. – И добавила что-то по-старострански, чего Лакки не смогла понять, но что рассердило мистера Шоу. Его глаза налились кровью еще сильнее и стали даже краснее прежнего.
– ВЫ ОПОЗДАЛИ, ЗНАЕТЕ ЛИ. – Движения мистера Шоу стали отрывистыми и странными, будто у него заедали механизмы суставов. Красные глаза вспыхнули белым. Потом синим. Потом опять красным.
– Я так не думаю. – Миссис Холлинз кивнула остальным ученым. – Коллеги?
Ученые ворвались в класс. И три крошечных ребенка, каждый с половинку карандаша, выскочили из своего укрытия за полкой и ринулись поперек комнаты. Никто их не заметил. Миссис Холлинз четко рассказала им, что нужно сделать.
Директор, все еще находившийся в коридоре, спросил:
– Мэттью, почему эта женщина назвала тебя Луканом? – Когда мистер Шоу не ответил, он объявил: – Я вызываю полицию. Сейчас же. Шерил? Вызовешь полицию, пожалуйста? – Секретарь не сдвинулась с места.
Ученые быстро прошагали по классу, доставая из накладных карманов своих платьев флаконы и капая из них в мензурки.
– ВСЕ ИХ ДУШИ ПРИНАДЛЕЖАТ МНЕ, – проорал мистер Шоу. – В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ У МЕНЯ УЖЕ ТРИ УСПЕШНЫХ СЛУЧАЯ, А ТЫ ГОВОРИЛА, ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. ЗНАЧИТ Я ВЫИГРАЛ.
– Вообще-то нет, – сказала миссис Холлинз мягко, пока Лакки, Анджи и Альфред помогали друг другу взобраться по спине халата мистера Шоу, будто по горному хребту. У каждого была при себе канцелярская кнопка, повешенная на спину, будто меч в ножнах. – Не выиграл, прости, дорогой. Ты был моим лучшим успехом. Но мне не стоило давать тебе имя. Нельзя давать имя тому, у чего нет души.
