Яре не питали любви к людям. Драконы вообще редко этим отличались. Некоторые из них относились к своему заточению и поклоняющимся им людям с определенной долей смирения и даже бесстрастия, но Яре боролись со своими ограничениями вот уже сотню лет – каждым изгибом, каждой складкой своего тела. И хотя Линеар произносили правильные молитвы каждый раз, прежде чем пробудить двери храма, к их груди тотчас приставал липкий сгусток животного страха.
Внутри храма находилась вода. Холодная, чистая ключевая вода с родного материка, от пола до потолка, с голубоватым оттенком и непригодная для дыхания человеческими легкими. Вода была противоречием – жизнью и смертью одновременно. Линеар в своем герметичном костюме осторожно вступили в жидкий интерьер храма, прошли мимо витиеватых пористых колонн из кости и металла, спустились по позолоченным серебряным ступеням, к центру, где размещался алтарь из китового черепа. Краем глаза они увидели мерцание: рыбоподобные ленты целеустремленно рыскали вдоль стен храма. Яре были голодны и злы, как и всегда. Их ненависть пропитала воду, отчего у Линеара по коже забегали мурашки.
«Не глупи, – подумали Линеар. – Они ничего не сделают. Это просто такие трюки». И все же Яре были божественны, а кто знал, на что способны боги?
Линеар приблизились к черепу и поместили подношение в одно из просторных отверстий, в нужный момент произнеся заученные нужные слова. Вступая в объятия ночи, они часто задумывались, не были ли ошибки в словах возможной причиной постоянной злости Яре?
Световые ленты закружились в воде, сгустились и обрели явную форму. Хребет как у угря, радужные плавники и чешуя, белая корона свободно плавает в воде. Этот облик Яре был знаком Линеару – они нередко его видели.
Но на этот раз что-то пошло по-другому. Вместо того чтобы принять твердую змеиную форму – в какой драконы всегда изображались на картинках и в сказках, в какой привыкли представать человечеству, – очертания божества менялись, сжимаясь до более компактных, пока перед Линеаром не возникла знакомая фигура. Человек. Нет, не совсем: человекообразное двуногое существо. Совсем не человек. С черными глазами, белой кожей и все той же растрепанной короной из волос. Редкая форма, которую видели лишь святейшие из святых.
И уж точно не осужденные преступники вроде Линеара.
Яре моргнули и пошевелили своими кроваво-красными губами.
– Итак. Вижу, это ты. – Их голос, пронесшийся по воде, звучал, как стекло, разбивающееся о песок.
Линеар кивнули, не зная, что сказать. Их спешный и неполный курс подготовки не включал ничего, что касалось бы общения с богами. Тем более что Яре славились своей отчужденностью. Они никогда не говорили с людьми, вместо этого давая знать о своих желаниях посредством знаков на ветру и воде. Как вступить в разговор с богом? Линеар не знали, поэтому решили, что лучше вообще не открывать рот. В последнее время они часто так поступали, предпочитая выражению мыслей молчание. Жаль только, они не усвоили этот урок раньше. Если бы они поменьше открывали рот в прошлом, то могли бы уберечься от неприятностей.
Яре долго ничего не говорили, отчего стало аж неуютно. Они лишь пристально смотрели на сгорбленную фигуру жреца-покаянника, пока те не выпрямились. Между ними плескалась вода. Линеар ощутили нервную энергию, которая разлилась по их телу. Они что, должны что-то сказать? Это какое-то испытание? Слова беспорядочно пузырились у них в переднем мозгу. Опасаясь того, что может случиться, Линеар сжали зубы, чтобы оттуда ничего не вырвалось. Черные бездны божественных глаз нависали над ними, будто лезвия, которые срезали с них кусочки плоти, лишая воли, пока Линеар не испугались, что сейчас сожмутся в жалкий ком.
Должно быть что-то правильно, что нужно было сказать. То есть все остальное оказалось бы неправильным, а значит, лучше всего было не говорить вообще ничего. Исключить риски. У них в животе забурлил страх – жидкий и коварный.
Бог заговорил снова:
– Нам суждено провести много времени вместе.
– Да, – ответили Линеар сквозь стекло скафандра. – Десять лет.
– И больше никого рядом не будет.
– Да. Такова наша доля.
Когда Яре пошевелились, их волосы всколыхнулись перед лицом. Дракона это будто бы позабавило, и страх Линеара только усилился. Божьи забавы – дело опасное.
– Судьба. Веришь в нее, да?
– Это не вера, – ответили Линеар смущенно. – Это путь, который мне предначертан.
Яре рассмеялись. От их ершистого, запинающегося смеха у Линеара защемило между ребер и желудком. Не стоило им этого говорить. Говорить такое было определенно неправильно.
С каких это пор они стали так бояться сказать что-то не то?
– Я с нетерпением жду, когда мы останемся вместе, – сказали Яре. Их рот расплылся в улыбке, обнажив молнию острых зубов. За ними резко сверкал еще один ряд, потом – еще и еще.
Линеара охватила паника. Они усердно поклонились, ведомые грубым инстинктом, а затем покинули храм. Вода им препятствовала, но они все равно прорвались наружу. Когда они вернулись на сухую палубу, их пульс отдавался по всему телу вплоть до кончиков пальцев рук и ног, и даже когда последние остатки воды схлынули с их костюма, пульс так и не пришел в норму.
Линеар добрались до монашеской палубы на трясущихся ногах. Первосвященник – гордый пожилой мужчина по имени Чейз – бросил на них лишь краткий взгляд и сказал:
– Тебя не было дольше обычного. Что-то не так?
– Нет. Все хорошо. – Лгать было определенно неправильно, но почему-то казалось, что говорить правду было бы еще неправильнее. Линеар не подали виду, что их сердце колотилось, будто у испуганного зверя. Никому не требовалось знать о том, что сказал им дракон.
К облегчению Линеара, Яре до конца путешествия больше не показывались. С тех пор храм каждый день оставался холодным и безмолвным, когда они приходили с подношениями. Гладь воды даже не колыхалась. Линеар знали, что Яре были рядом – ощущение присутствия божества нельзя было спутать ни с чем, да и сбежать с корабля было все равно невозможно – но они предпочитали не показываться. И Линеара это вполне устраивало.
В следующий раз он увидели бога во время церемонии. К тому времени они уже высадились на 9Xcil-5L. Тюремный корабль выглядел чем-то чужеродным на фоне фиолетово-кислотного неба. Жрецы выстроились в ряды, обвязавшись яркими поясами поверх скафандров, и пели, пока носильщики вынесли тигель с Яре к серебристой кромке океана. Линеар был последним в процессии, за ним оставалась лишь дюжина охранников. Они наблюдали за тем, как бронзовый котел плавно погружается во ртуть. Какое-то время не происходило ничего – только непрестанно шел ядовитый дождь. Затем отражающая поверхность запузырилась и вспенилась, а потом стала прозрачной, будто яд, который там присутствовал, вдруг улетучился. Белый свет пробивался из кристаллических глубин. Глядя на все это, Линеар представляли, будто увидели гладкую белую фигуру Яре, скользящую в новорожденной воде. В своем новом доме.
