– Только не по субботам, – сказал я.
Ее улыбка обнажила мелкие, идеально ровные зубы. Удивительно белые, они были слегка заострены.
– Только не по субботам. Но не забывай: я дракон лишь наполовину. Вторая половина вполне себе человечна. Я знаю, как здесь жить. Выпьем вина?
Я не любитель вина – да, я невыносимый, невежественный пивной сноб, – но не знаю, как описать вино, которое она налила мне в хрустальный бокал, звеневший так нежно и отстраненно, точно китайские колокольчики. Любое вино после определенного возраста превращается в уксус, каким бы изысканным и дорогим ни было, а то, что налила она, явно не могло быть таким старинным, как она мне сказала. Но я никогда больше не пил такого вина, о чем очень жалею теперь, когда знаю, каким оно должно быть. И что это вообще такое – вино.
Самые ранние упоминания Мелюзины, которые я находил, относятся к концу четырнадцатого столетия. Последняя женщина, с которой я спал, была студенткой университета – нет, не моей, слава Богу, позвольте мне сохранить хоть каплю достоинства. Она соблазнила меня – для нее это раз плюнуть, – а потом рассказала об этом всем своим друзьям и даже написала в интернете. С тех пор у меня никого не было. Ни одной.
Даже сейчас я не могу сказать вам, в самом ли деле я занимался любовью с Мелюзиной – созданием, наверное, гораздо старшим, чем сказки, которые нам рассказывают; наверное, такой старой, как Лилит, как Иштар или Исида. Точно я знаю лишь то, что в какой-то момент я во второй раз поднял ее на руки и заглянул в ее лицо – жестокое и прекрасное до такой степени, что мне, чтобы понять подлинное значение хоть одного из этих слов, пришлось было пересечь сотни миров и вселенных. В ее глазах были драконы, на губах – сирень, а соски округлых грудей, точно как на индийских эротических барельефах, оберегали крошечные шипы. Что же до ног – да, я уверен, она снимала те узкие слаксы, – нет, это были не людские ноги, совсем не ноги, но мне не было до этого дела. Они до сих пор иногда видятся мне в кошмарах, но оно того стоило. Что бы там на самом деле не произошло, оно того стоило.
Я, без сомнения, потерял счет времени. Но мне и до этого не было дела. Однако, клянусь, еще не наступила полночь, когда она прямо у меня на руках приняла иную форму, так быстро и с такой силой, что ее колючая чешуя распорола мне рубашку, а огромные когти оставили на спине следы, которые я ношу по сей день, из нее вырвалось дыхание пустыни – как сирокко, как хамсин, как самум – и меня отшвырнуло в другую часть комнаты, где я беспомощно растянулся, точно как она на полу автобуса № 29. Она нависла надо мной – человек наполовину, на четверть, на какую-нибудь мизерную долю? Лицо по-прежнему оставалось ее лицом, до некоторой степени; руки, которые некогда качали и управляли мной, теперь жались к груди, едва заметные в тени огромных крыльев, распростершихся за спиной. Ноги полностью срослись в единый хвост, который свернулся, будто оса, готовая ужалить. Когда она заговорила, я понимал ее речь, хотя слышать ее было мучительно, будто сами ее слова тоже облекали чешуйки, которые царапали мне барабанные перепонки. Я до сих пор слышу эти слова, она произнесла их всего два:
– Открой окно…
Я взял себя в руки и поспешил выполнить приказ, лишь бы она не заговорила вновь. Затем она устремилась в окно так резко, что пусть и не сбила меня с ног, но моя рваная одежда нелепо встрепенулась, а голова буквально мотнулась в сторону. Старомодная пожарная лестница, висевшая на стене снаружи, упала на улицу. Но никого, насколько мне известно, не ранило.
Она улетела не сразу – сначала зависла за окном, глядя на меня. Ее хвост, впервые полностью развернувшись, теперь металлически поблескивал в свете убывающей луны. На старинных гравюрах Мелюзину изображали с двумя хвостами, но ей вполне хватало и одного. От спутанной гривы, сияющей, будто кольчуга, до самого ее низа было, наверное, футов двенадцать, и все же отчасти ее облик оставался бесспорно, ужасающе человечьим – вероятно, как и у Медузы горгоны. Лицо ее выглядело скорее металлическим, чем из плоти, но его искажало великое горе, такое же различимое, как тогда, в автобусе № 29. Я испугался ее – или того, что мы собирались совершить – или уже совершили? Мое тело ничего мне не подсказывало – но я жаждал ее, меня влекло к ней и влечет до сих пор. Мелюзина…
Она улетела на северо-восток, еще долго виднеясь на фоне луны, прежде чем я потерял ее из виду. Существует столько изображений, столько картин, на которых драконы летят на фоне луны, что иногда мне кажется, они сами предпочитают, чтобы их видели такими – точно как лошадей, которые взбираются на утесы именно на закате, чтобы был виден их силуэт. Я уверен, это было сделано намеренно. Я закрыл окно, поднял стулья и столики, опрокинувшиеся при ее уходе, помыл чашки от кофе и выбрался из квартиры. Швейцар проследил за мной взглядом, но ничего не сказал.
Следующие пару дней пришлось немало погуглить, прежде чем я наконец обнаружил несколько строк, касавшихся примечательного несчастного случая на мотоцикле, произошедшего в Квебеке. Одна франкоязычная газета даже сообщала некоторые подробности относительно похорон, но ни на английском, ни на французском не упоминалось о драконе, скорбящем о последнем потомке старейшей из рода Лузиньян. Но Мелюзина там была, точно. Она бы этого не пропустила.
Я больше не видел ее и не ожидаю увидеть, несмотря на то, что езжу каждый день на одном и том же автобусе, а потом прохожу мимо ее дома, снова и снова. Насколько я понимаю, она уехала, не имея больше причин оставаться в этой стране; пусть и предполагала, что останется – из-за местной погоды. Но мне кажется, что желай она меня увидеть, это давно бы случилось. И все же я не несчастен, не одержим и не так уж понур. Я скорее как осел из стихотворения Честертона, который помнит, как вез Христа в Иерусалим. Я тоже имел свой час, «жестокий час и сладкий» – а кто еще на исторической кафедре средней школы Беркли может этим похвастаться?
«Ля Витесс». Келли Робсон
Келли Робсон (kellyrobson.com) выросла у подножия Канадских Скалистых гор. Одна ее повесть, «Людское клеймо», удостоилась премии «Небьюла» 2018 года, а другая, «Воды Версаля», получила премию «Аврора» за 2016 год. Ее работы проходили в финалы премий «Хьюго», «Небьюла», Всемирной премии фэнтези, Теодора Старджона, «Локус», Джона Кэмпбелла, «Аврора» и «Санбёрст». Ее новейшая книга «Боги, монстры и счастливый персик» была номинирована на премии «Небьюла» и «Хьюго». Проведя двадцать два года в Ванкувере, она живет с женой, также научным фантастом Э. М. Делламоникой, в центре Торонто.
2 марта 1983 года, 30 километров к юго-западу от Хинтона, Альберта
[38]
– Рози, – позвала Беа вполголоса, но колеса старого школьного автобуса так шуршали по гравию, что дочь ее не услышала. Рози сидела на пассажирском сиденье рядом с водителем, развалившись и закрыв глаза. Она не шевелилась с тех пор, как они сели в автобус в четверть седьмого утра. Но и не спала тоже. Мать всегда умела это различать.
