– Мать! Что ты делаешь?
В двери кухни возник ее старший сын. Ребенком Элилас с братьями проводил немало времени с ней на кухне, но теперь, когда он наследовал главенство в доме, он замешкал, опасаясь принести несчастье в дом, в котором прожил всю свою жизнь. Его жена, Данис, протиснулась мимо него, держась с ним так легко, как Асви никогда не позволяла себе со своим мужем.
– Твоя мать, как обычно, хочет убедиться, что с едой не напортачат, – сказала Данис, подходя к столу, где Асви замешивала тесто. – Дорогая Мать, простите, что вас прерываю. Пришел священник-магистрат. Вам следует присутствовать в гостиной, пока он проведет церемонию перехода.
Руки Асви замерли, пальцы скользнули по приятной текстуре теста.
– О-о, – проговорила она тихо.
– Я послал слугу в чайную за полным подносом, но тебе следовало быть в гостиной и приветствовать его, – сказал Элилас с привычным раздражением.
Фелоа пекла блины. Сняла сковороду с плиты и подошла к столу с влажной тряпкой, чтобы стряхнуть муку с лица Асви и вытереть ей руки.
– Я сама домешаю, госпожа.
Нарушать церемонию было нельзя.
Асви сняла фартук, затем остановилась в дверях.
– Сначала напеките блинов. Бавира, последнюю порцию клецек с кунжутом принесешь священнику.
– Мать! Он ждет!
Гостиная представляла собой официальный зал, который использовался только для приема посетителей и был украшен, чтобы произвести впечатление. Здесь стояли лакированные стулья, расшитые диваны, полированный столик и застекленный буфет, в котором были видны утонченные чашки и блюдца, предназначавшиеся для наиболее важных гостей. Священник-магистрат стоял, сложив руки за спиной, изучая коллекцию ценнейших глаз демонов – твердых сверкающих шаров, похожих на драгоценные камни, – их собирал ее муж. Прикоснувшись к такому глазу, можно было умереть, поэтому каждый был заключен в сеть серебристых нитей, чтобы сдержать и ослабить ядовитую магию.
– Ваша Честь, – произнес ее сын.
Холодный и отталкивающий вид этого человека смягчился его теплым баритоном.
– Вдова Меклос, да последуете вы с миром за своим мужем, как следовали за отцом и за сыновьями с заботой в сердце, дабы ухаживать за ними в их нуждах.
Она склонила голову, довольная тем, что ей не требовалось ничего говорить. А что бы она тут сказала? Эти слова были частью обряда, который когда-то проводился в старой стране, когда вдову опаивали и хоронили с мертвым мужем. Кем, в конце концов, была женщина, если не приложением к мужчине, который признавал ее частью своей жизни? Асви, дочь Хинана. Асви, сестра Астьяна, Нерласа, Тохилоса, Эльяна и Белека. Асви, жена Меклоса. Асви, мать Элиласа, Вестерилоса и Посьона.
Священник поднялся в спальню вместе с ее сыном, чтобы осмотреть тело. Как только он вышел из гостиной, Асви подошла к шкафу и взяла чашки для мужчин.
Вошла Данис, в руках у нее была тарелка клецек с кунжутом.
– Дорогая Мать, вы не присядете? Я сама поставлю все для чая… а вот и чай.
Слуга вошел с накрытым подносом, который поставил на столик рядом с клецками.
– Спасибо, Хирел, – любезно поблагодарила Данис.
Он коснулся пальцами лба, уха и сердца, после чего вышел из гостиной. Со сноровкой женщины, которая еще в детстве научилась подобным щепетильностям, Данис поставила чашки на блюдца, а блюдца – на поднос с изображением цветов. Затем наклонила крышку тяжелого чайника ровно настолько, чтобы вдохнуть его аромат, и удовлетворенно кивнула.
– Фелоа принесет блины, когда они вернутся, но не ждите, что священник-магистрат съест хоть что-нибудь, – продолжила Данис, осторожно наблюдая за Асви, будто опасаясь, что та в любое мгновение может свалиться в обморок. – Мы сможем съесть их, как только он уйдет. Нам не нужно голодать!
– Обещаете, что оставите Фелоа, Данис? – спросила Асви тихо.
– Оставлю?
– Семьи часто выставляют пожилых женщин и нанимают более молодых.
– Это рекомендуется в целях экономии. Молодые работницы больше успевают. Пожилым следует возвращаться к своим родным на покой.
– У Фелоа нет родственников-мужчин. Она так и не смогла выйти замуж и родить сыновей. Все эти годы она верно служила мне. Я бы не хотела видеть, как ее вынуждают… – Мысль застряла у нее в горле, будто кость, которую было не проглотить.
Данис со всей серьезностью кивнула – она никогда не притворялась, будто не понимает неудобной правды.
– Вы хотите, чтобы я пообещала, что мы не выгоним ее в долгую прогулку.
Асви покачнулась, схватилась за ближайший стул и села. На спине у нее выступил пот, будто она сидела, повернувшись ею к костру.
Данис села рядом и взяла ее руки в свои.
– Отец Меклос многого достиг, и его сыновья хорошо переняли дело. Мы можем оставить ее.
– Даже если она станет слишком стара и не сможет много работать?
– Она хорошая кухарка, лучше, чем я. А кухарки могут долго работать. Элиласа не беспокоит, что ему готовит не жена. И меня тоже! А вам никогда не надоедало готовить, Дорогая Мать?
– Нет. – Она покачала головой. – Мне нравится хлопотать на кухне. Там каждый день что-то получается не так, как накануне. И никто не заглядывает тебе через плечо, если ты хочешь попробовать что-нибудь новое. Ты же не отлучишь меня от кухни, правда?
Данис грустно улыбнулась.
– Дорогая Мать, все в этом доме знают, что ваша пища – благословение для нас. Как только обряды будут проведены и Отец Меклос ляжет в землю, мы переселим вас в ту милую комнату с видом на сад. Туда вам не придется подниматься по лестнице. Вы легко сможете приходить на кухню, когда захотите.
– Оттуда я не смогу смотреть на горы.
– Конечно не сможете. Так ведь будет спокойнее, разве нет? Представьте, каково просыпаться каждое утро и видеть этот восточный вид! А так вам не придется думать о драконах и демонах, которые крадутся сквозь ядовитый туман. – Она наигранно содрогнулась.
– Разве Элилас не возьмет спальню себе? – Комната в башне много поколений служила спальней главы семейства.
– Нет. Я не хочу там спать. Мы хотим переделать ее в учебный класс для детей. Я уверена, вид на горы поможет им сосредоточиться на учебе. Мы с Элиласом пока останемся в своей комнате. Она небольшая, но мне нравится. Я убедила его расширить ее за счет комнаты отдыха и двора, чтобы я могла приглашать своих подруг. – Она сжала пальцы Асви. – И вы можете сидеть с нами, конечно. Мы вышиваем и читаем вслух пьесы прошлого сезона и стихи всех самых современных поэтов.
Асви так и не научилась вышивать – она умела только штопать. Ее отец не тратился на уроки для дочери, хотя братья обучили ее письму. Она попыталась представить изящную комнату отдыха Данис с ее модными подругами, читающими пьесы и отрабатывающими танцевальные движения, но она будто наблюдала за ними издали и не видела себя в их числе.
