Но что толку от сожалений? Она теперь была здесь и не могла вернуться к прежней себе. И тем не менее, оказавшись у этой черты, она была рада, что столько всего увидела.
– Ты принесла меня сюда, чтобы съесть?
– Съесть? – Женщина рассмеялась. В ее смехе послышалось гулкое эхо звенящего драконьего крика, словно в напоминание о том, как необъятны и могущественны были эти существа. – Я сама не пробовала людского мяса, но предки говорят, оно неприятное на вкус и то ли слишком жирное, то ли слишком хрящеватое. Я привезла тебя сюда, сестра, потому что ты хотела попутешествовать.
– Это конец путешествия?
– Тебе лучше знать.
Асви снова посмотрела на восток, на скрытые очертания пустоши. Струйка тумана отделилась от непроницаемого сгустка и ползла вверх вдоль обрыва прямо к ним.
– Они никогда не успокоятся, пока мы не уничтожим всех до единого.
Женщина отступила назад в тот момент, когда Асви услышала скрежет когтей и шипение, похожее на шум кипящего чайника. Густое пятно, похожее на маслянистое белое облако, скользнуло через край утеса и затвердело, превратившись в демона. Асви во второй раз в жизни оказалась столь близко от такого существа. Он был примерно ее роста, с шестью щупальцеподобными ногами, парой безгубых ртов и копной трубообразных усиков, собранной на круглой голове и источавшей непрерывный поток вонючего пара. Отступив назад, он уперся в землю четырьмя задними ногами, тогда как передними взмахнул в воздухе, чтобы попробовать его на вкус. Он уловил запах Асви.
«Беги».
«Если побежишь, они погонятся», – учил ее в детстве отец. Ее брат запаниковал и бросился бежать. «Но даже если останешься на месте – они тебя увидят».
Он мотнул головой и постарался сосредоточиться на ней. Тусклые круглые узелки у него на голове вспыхнули, будто зажженные изнутри до почти ослепительного блеска, как от расплавленных драгоценных камней. Глаза открылись и было ясно, что они уже не закроются, пока не поглотят свою добычу до самой последней ее клеточки.
Демон раскрыл верхнюю пасть и плюнул в сторону Асви. Расстояние было слишком велико, чтобы причинить реальный ущерб; и все же брызги тумана упали ей на лицо, оставив рубцы. Она подняла руки слишком поздно, не успев защититься. Только когда шок прошел, перед ее мысленным взором промелькнул образ обезображенного брата, как он корчился в невыразимой агонии, не способный издать даже крик или стон. Может быть, было бы лучше, если бы демон просто съел его, прекратив мучения.
Демон приблизился к ней, клокоча горлом, будто готовил опрокинуть на нее чан с кислотой, чтобы сварить ее заживо, чтобы она не сумела пошевелиться, пока он не высосет ее досуха.
Дракон – она не видела его движения – нырнул откуда-то сверху из-за ее спины. Демон уже сорвался с места, устремившись к обрыву. Но когти дракона все же впились ему в задние ноги и подняли над землей. Демон плюнул, но попал просто в удаляющуюся землю. Дракон поднялся по спирали в безоблачную синеву неба. И оттуда, с огромной высоты, сбросил демона. Когда существо ударилось об основание скалы, оно разбилось на осколки, как камень.
У Асви подкосились ноги. Она рухнула на колени, руки у нее тряслись, она тяжело дышала. Но при этом ее всю пронизывал трепет от того, с какой легкостью дракон избавился от смертоносного зверя.
Дракон шумно приземлился на некотором отдалении от нее. Воздух заколыхался, и вскоре к Асви, стряхивая пыль с рук, подошла рогатая женщина.
– Мы были не одни, кто отступил или погиб, когда вторглись демоны, – заметила она, оказавшись рядом с Асви, и указала на пустошь. – Когда нас осталось слишком мало, чтобы сдерживать их великое множество, предки примирились с неизбежностью нашего уничтожения.
– Пока из-за моря не явились люди.
– Все существа в этом мире сотканы из тумана и обернуты магией. Но каждое может владеть этой магией по-своему.
– А драконы умеют ткать?
– Нет.
– Тогда откуда вы знаете про это?
– От той, что отдалась пескам, от ткачихи из города под названием Гедаала. Знаешь это место?
Асви поднялась на ноги, хотя и знала, что у нее нет оружия, которое могло бы сразить это существо, что стояло перед ней и говорило с ней самым непримечательным и в то же время поразительным образом.
– Я слышала где-то это название, но не знаю города. А ты?
– Я там выросла. Я жила там и работала ткачихой. Меня отправили в долгую прогулку. Я перешла в драконью страну, думая, что мне суждено здесь погибнуть. Потом я какое-то время жила в компании других, подобных мне.
– В той деревне, которую я видела? Куда отвели тех, с кем я пришла?
– Да. И когда я стала готова, меня отвели в пески. И теперь я стала такой, какой ты меня видишь.
– Значит, вы нас едите! – Асви невольно отступила на шаг, вспомнила, что бежать в таких случаях нельзя, и заставила себя остаться на месте.
– Мы вас не едим.
Полетав с драконом и увидев край обитаемого мира, Асви обрела небывалую ранее отвагу. И теперь, решительно выпятив подбородок, спросила. – Как ее звали, эту женщину, которой ты, говоришь, была?
– Мерея.
– Если я назову тебя Мереей, ты отзовешься?
– Я Мерея.
– Ты дракон.
– Я Мерея, и я дракон.
– Но той женщины, Мереи, больше нет. Ты поглотила ее, так ведь? Поглотила все, что в ней было, чтобы воспользоваться ее телом, чтобы говорить со мной. Вот, значит, что в тех песках? Ваше гнездовье?
– Песок – это все, что остается от предков, зерна их плоти и искры воспоминаний. Ваши тела и сознания варятся на солнце – а из них перерождаемся мы.
– Значит, все есть как есть. После того, как наши силы и наши жизни изнашиваются, нас отправляют сюда. И вы расходуете последнее, что от нас остается. – От гнева у нее защемило сердце. Разочарование отдавалось горечью, будто ее предали. Быть может, лучше было прыгнуть с обрыва и разбиться насмерть на берегах демонической пустоши? Это по крайней мере был бы ее собственный выбор.
Женщина посмотрела на землю, потом со вздохом подняла глаза.
– Рассказать тебе о моей жизни? Как моя семья продала меня на ткацкую фабрику, когда я была еще ребенком? Как я сидела на земле, много лет прикованная к станку, и видела дневной свет только когда на фабрике открывалась дверь? Хорошо ли меня там кормили? Обижали ли те, кому я принадлежала? Как от работы заболели мои руки, и от меня больше не стало для них пользы? И вообще ни для кого не стало, потому что я была слишком больна, чтобы выносить сыновей или ухаживать за мужем? Как я, мучаясь болью, заковыляла в долгую прогулку? Я не плакала. Я верила, что ничего иного и не заслуживала. Но меня завораживало небо. Я забыла, что мир может быть прекрасен.
Асви склонила голову. У нее перехватило дыхание, она смахнула слезу. Но не следовало ей сейчас позволять чувствам застлать себе взор.
