Дора смущенно молчит. Они с Эдвардом обмениваются тревожными взглядами. Что-то в тоне сэра Уильяма – некая настороженность – заставляет Дору соблюдать осторожность.
– Я клянусь, что…
– Позвольте мне, сэр, – перебивает ее Эдвард, бросая на Дору извиняющийся взгляд. – Нам безмерно повезло, что вы сегодня оказались на суаре. Я послал вам домой записку в надежде обсудить с вами как раз этот артефакт.
Теперь сэр Уильям с нескрываемым интересом смотрит на Эдварда.
– Боюсь, после моего приезда в Лондон я получил слишком много записок. Но, имея массу неотложных дел, едва успел разобрать этот ворох.
– Я понимаю. Но…
Дора наблюдает за ними. Во мгновение ока ее прошлое навалилось на нее, и ей хочется спастись от него и в то же самое время встретиться с ним, но потом… Она снова ловит себя на мысли, что Эдвард ей что-то недоговаривает. То, как он с места в карьер захотел обсудить пифос. Без всяких предварительных любезностей…
Она смотрит на пифос: даже при излишне пышном убранстве он поражает своей сдержанной красотой. Выглядит он в точности как она себе и представляла: богато украшенный экспонат, идеально соответствующий подобному великосветскому собранию, – но почему, недоумевает Дора, он кажется здесь таким чужеродным? Странное дело, он смотрелся куда лучше в полумраке подвала. И тут вдруг она ощущает покалывание в кончиках пальцев. Оно напоминает ощущения той первой ночи в подвале, когда Дора вообразила, будто слышит тихий рокот, пульсирующее предчувствие чего-то неведомого.
– Мисс Блейк, не так ли? – раздается чей-то голос, и Дора, благодарная, что ее отвлекли от малоприятных воспоминаний, оборачивается и видит перед собой молодую женщину, чей наряд, отмечает она про себя, под стать цветочной гирлянде, увенчивающей ее длинные, как у Офелии, волосы.
– Да?
– О, замечательно! – женщина широко улыбается, обнажая ровный ряд жемчужных зубов. – Леди Латимер посоветовала мне поговорить с вами. О ваших ювелирных украшениях.
– О! – Дора прикладывает дрожащую ладонь к шее. – Ну конечно, прошу вас…
– Я весь Лондон обыскала в поисках чего-то необычного, и всякий раз меня ждало разочарование. – Женщина смотрит на шею Доры, где застыла ее рука. – Это тоже ваше изделие? Какая прелесть! Я хочу сделать вам заказ. Колье, которое вы придумали для ее светлости, – такой красоты я в жизни не видела! – Она смотрит на Эдварда и сэра Уильяма. – Вы позволите мне ее у вас украсть?
Дора оборачивается к своим спутникам – так не хочется покидать их именно теперь, когда она инстинктивно поняла, что от ее внимания ускользнуло нечто важное, – но рука Офелии уже подхватывает ее и тащит прочь, а через мгновение она уже вовлечена в вихрь пышных юбок и трепещущих вееров.
И в самых смелых своих мечтах Дора не ожидала услышать такого обилия восторженных отзывов. Похвалы летели к ней со всех сторон – от юных девушек, для которых суаре леди Латимер стало первым выходом в свет, до пожилых графинь и самой леди Гамильтон. Даже герцог похвалил ее работу и поинтересовался, попадают ли в сферу ее интересов мужские украшения, так что Доре оставалось лишь улыбаться да кивать, улыбаться да смеяться, улыбаться и…
Она прижимает пальцы к вискам, пытаясь выбраться из дамской комнаты в прихожую, чтобы сбежать. Она пресыщена не только всеобщим вниманием, но и потрясением от новой встречи с сэром Уильямом, и жаркой близостью множества тел, и вычурными украшениями, и слепящим пламенем сотен свечей, и пьяной болтовней, и оглушительным оркестром, и воплями попугаев в их позолоченных клетках; по случаю празднества леди Латимер даже приобрела двух обезьянок-капуцинов, которые сидели на красных подушках по обеим сторонам столика с прохладительными напитками, причем одна из зверушек опустила длинный хвост прямо в чашу с пуншем.
Да, но зато какие перспективы перед ней открываются! У Доры голова идет кругом. Из этого, конечно, может ничего и не выйти, говорит она себе. Но если получится? Все, о чем она всегда мечтала, наконец упало с неба…
Дора останавливается. Куда теперь свернуть – налево? Или направо? Она не помнит. Не надо было пить предложенный Офелией бокал вина. И в тот самый момент, когда ее охватывает паника, Дора слышит взрыв задорного смеха и, успокоившись, идет туда, где смеются, – в конец коридора. Она сворачивает за угол и чуть не сталкивается с лакеем, на ходу застегивающим пуговицы на бриджах.
– О, прошу прощения, я…
Слова застывают у нее на языке, ибо следом за лакеем появляется Корнелиус Эшмол, завязывающий длинными пальцами свой галстук. Изумленная Дора отступает на шаг. Тот, в свою очередь, тоже. Лакей – с двумя пунцовыми пятнами на бледных напудренных щеках – торопливо прошмыгивает мимо них, не говоря ни слова.
Несколько секунд Дора и мистер Эшмол молча смотрят друг на друга. Затем мистер Эшмол смущенно откашливается.
– Мисс Блейк.
– Мистер Эшмол, – она стоит как вкопанная. – Мне нужно было немного проветриться.
– Именно. – Он ленивым жестом затягивает узел на галстуке. Подобно ей и Эдварду, он решил не обряжаться в карнавальный костюм. – Вы пришли в себя?
– Да, благодарю вас. Я…
Он заставляет ее замолчать, взяв ее руку в свою и шагая в противоположном направлении.
– Тогда давайте потанцуем, мисс Блейк!
Дора не смеет спорить. Он тащит ее за собой так, словно она лента, волочащаяся за ним. Они оказываются в освещенном яркими огнями бальном зале, когда звучат первые такты аллеманды
[39].
– Сэр, – шепчет она, – я не умею.
– Просто смотрите на других и повторяйте их движения, – строго шепчет мистер Эшмол.
Прежде чем Дора успевает что-то проговорить, начинается танец, и Дора довольно безуспешно пытается копировать па своего нежеланного партнера. Хорошо хоть длинные юбки скрывают ее ноги!
Мистер Эшмол медленно ведет ее по кругу, сжимая ее руку в своей.
– Как вам нравится ваше первое суаре, мисс Блейк?
Все тот же снисходительный тон. Дора сжимает зубы.
– Должна сказать, ничего подобного в моей жизни еще не было.
– Не сомневаюсь. Теперь направо!
Мистер Эшмол кивком приказывает ей следовать за другой женщиной, а затем возвращает ее в исходную позицию, и целую минуту они кружатся молча. Дора следит за дамой рядом – на ней платье цвета бледно-розового фламинго, маска с перьями такого же цвета, и она проделывает целую серию замысловатых па, которые Дора даже не надеется повторить. Когда же мистер Эшмол вновь берет ее за руку с намерением закружить, она шумно выдыхает.
– Вы его так сильно оберегаете.
