В памяти Вайолет ожили воспоминания о первой брачной ночи, и она сразу открыла глаза. Мужа рядом не было. Интересно, когда он ушел?
– Доброе утро, ваша светлость, – приветствовала ее Агнесс. – Простите, но я вынуждена была так рано вас разбудить. Его светлость сказал, что мы должны отправиться в путь не позже восьми часов.
Вайолет села и откинула с лица волосы, собираясь с мыслями.
Служанка, очевидно, ожидала, что ее госпожа сейчас поднимет скандал. Так в подобной ситуации поступила бы Джанет. Сестра Вайолет снова откинулась бы на подушки, заявив, что герцог может отправляться в путь, когда ему будет угодно, а она не встанет с постели, пока не выспится.
Но у Вайолет не было ни сил, ни желания устраивать с утра тарарам. Истерики сестры всегда вызывали у нее раздражение. И вот теперь она была вынуждена выдавать себя за Джанет и вести себя как капризная своенравная женщина. Но Вайолет не хотелось ссориться с мужем, и она решила не уподобляться сестре. Пусть слуги думают, что брак укротил ее характер, что их госпожа повзрослела и изменилась в лучшую сторону. Подобные перемены должны обрадовать их.
– Я принесла вам завтрак, ваша светлость, – сообщила Агнесс. – Вы изволите кушать в постели?
Вайолет предпочла бы позавтракать за маленьким столиком, стоявшим в спальне у окна. Но это было бы не похоже на Джанет, которая вставала с постели только после того, как выпивала чашку чаю. Вайолет должна была перенять привычки сестры.
– Да, Агнесс, неси завтрак сюда, – велела она.
Взбив подушки так, чтобы ее госпожа могла удобно сидеть в кровати, Агнесс поставила ей на колени поднос с едой. Служанка не проронила ни слова о том, что на Вайолет не было ничего, кроме прозрачного пеньюара. Уходя, Агнесс спокойно сняла со спинки стула разорванную, перепачканную кровью ночную сорочку Вайолет и унесла.
– Я достала из багажа синее дорожное платье, ваша светлость, – сказала горничная, вернувшись через некоторое время. – Вы соблаговолите надеть его?
Вайолет оторвала глаза от тоста, намазанного творожком с лимонным соком, который она обожала, и растерянно посмотрела на служанку. Она совершенно не разбиралась в моде и понятия не имела, какая одежда была упакована в сундуки сестры. Вайолет с легкостью цитировала Шекспира и могла часами говорить на исторические темы. Но платья и туалеты были для нее заповедной областью.
Ее охватила паника, однако ей удалось быстро взять себя в руки.
– Да, синее платье, думаю, подойдет, – промолвила она. – Спасибо. А теперь мне бы хотелось закончить завтрак, если вы не возражаете.
– О да, разумеется, ваша светлость. – И Агнесс сделала книксен. – Я приду через десять минут, чтобы помочь вам одеться.
Вайолет кивнула, стараясь подражать сестре в мимике и жестах, и, взяв чайник, налила себе чашечку чаю. Как только дверь за служанкой закрылась, она с облегчением вздохнула, немного расслабившись.
«О Боже, как мне надоело притворяться», – подумала она.
* * *
Через два часа Вайолет спустилась по парадной лестнице в холл. На ней было элегантное дорожное платье, которое для нее выбрала Агнесс. Шляпка, перчатки и замшевые туфельки на каблуках были подобраны ему в тон. В этом изящном наряде Вайолет выглядела беспечной и веселой. Однако на сердце у нее был камень.
Вайолет намерен но заставила Адриана ждать ее, поскольку знала, что Джанет редко появляется вовремя. Если бы она не опоздала, это непременно удивило бы мужа.
Было уже около девяти часов утра, и Адриан нервно расхаживал по холлу. Он был готов к отъезду. Вайолет поймала на себе его недовольный взгляд. Однако, увидев, как элегантно она выглядит, он невольно улыбнулся.
– Доброе утро, дорогая. – Он поцеловал ей руку. – Надеюсь, вы хорошо спали?
Как всегда, при виде герцога Вайолет охватил легкий трепет. Когда же он прикоснулся к ней, она почувствовала покалывание в тех местах, которые он ласкал сегодня ночью. Усилием воли Вайолет заставила себя успокоиться. Она боялась покраснеть и тем самым выдать свое волнение.
– Да, я прекрасно выспалась, – ответила она. – А вы?
– Я тоже.
Их взгляды встретились, и перед мысленным взором каждого из них возникли соблазнительные картины прошедшей ночи, которую они провели в объятиях друг друга. Адриан первым отвел глаза и, подойдя к стоявшему у стены столику, взял коричневые кожаные перчатки.
Герцог в костюме для верховой езды казался образцом элегантности. На нем были белоснежная рубашка, коричневый сюртук, подчеркивавший стройность его широкоплечей фигуры, темно-желтые бриджи, жилет в черно-белую полоску и высокие, начищенные до блеска сапоги.
– Я вижу, что вы собрались ехать верхом? – спросила Вайолет.
– Надеюсь, вы ничего не имеете против?
– Нет, конечно.
Однако Вайолет была разочарована. Ей предстояла долгая скучная поездка, во время которой ей было нечем себя занять. Ни собеседника, ни книг… Она не могла даже полюбоваться пейзажем из окна, поскольку плохо видела без очков. Впрочем, возможно, одиночество пойдет ей на пользу. Не надо будет притворяться, играя роль сестры, и она отдохнет.
Адриан надел перчатки.
– Вы готовы?
Вайолет вскинула голову так, как это делала Джанет.
– Да!
Целый день они ехали в сторону Дорсета. Адриан многое успел передумать. Его мучило чувство вины перед молодой женой. Он смалодушничал и не сел сегодня к ней в карету, предпочтя скакать верхом. После проведенной с ней ночи ему хотелось побыть одному. Может, и ей тоже?
Как он мог совершить чудовищную ошибку и принять лживые сплетни, которые ходили в городе о Джанет, за правду? Почему он ни на миг не усомнился, что у его жены до свадьбы были связи с мужчинами?
Теперь Адриан винил во всем своего приятеля Тодди, Теодора Маркема. Этот человек обладал уникальной способностью узнавать о людях то, что они сами предпочли бы скрыть от окружающих. Все считали Тодди безобидным малым, тратящим слишком много денег на одежду и лошадей и не уделяющим достаточно времени и внимания другим, более достойным, предметам. Мало кто знал, что Тодди во время войны служил секретным агентом и собирал информацию как на фронте, так и в тылу противника для высших чинов британского военного министерства. Адриан был одно время его связным.
Герцог не сразу стал работать в разведке, сначала он служил в действующей армии. Однако после серьезного ранения, полученного во время осады испанской крепости Бадахос в 1811 году, Адриан был вынужден выйти в отставку. Тем не менее он продолжал борьбу с противником на невидимом фронте. Правда, теперь он сражался не на поле боя. Адриан налаживал связи с осведомителями. Он встречался с ними в темных переулках и пабах.
Некоторые из тех, кто передавал ему сведения, пользовались дурной репутацией. Они помогали британскому правительству не из патриотических побуждений, а руководствуясь корыстными интересами. За услуги эти люди требовали денег или каких-то выгод для себя. Тодди принадлежал к числу тех немногих осведомителей, которые верой и правдой служили своей стране.
