Горничная помогла Вайолет переодеться в длинную ночную рубашку и, уложив ее в постель, задернула шторы на окнах.
Гораций, залаяв, подбежал к ее кровати. С тех пор как у супругов испортились отношения, собака обосновалась в спальне Вайолет. Весь день пес ходил за ней по пятам, а по ночам спал на коврике в ее комнате.
Однако сегодня он вспрыгнул на кровать и улегся рядом с хозяйкой. Жалобно скуля, Гораций прижался холодным влажным носом к ее руке. Свернувшись калачиком возле него, Вайолет заплакала.
Весь день и всю ночь она провела в постели, надеясь, что, когда проснется, ссора с мужем окажется всего лишь страшным сном.
На следующее утро, встав с кровати, Вайолет подошла к окну и, раздвинув шторы, выглянула во двор. То, что она увидела, заставило ее сердце сжаться от боли. На подъездной аллее стоял заложенный экипаж герцога. Адриан собирался вернуться в Лондон.
Судорожно вцепившись в плотный материал шторы, Вайолет наблюдала за тем, как ее муж вышел из дома и сел в карету. Дверца с глухим стуком захлопнулась, лакей вскочил на запятки, и экипаж тронулся.
Когда карета исчезла из виду, Вайолет ощутила безбрежную пустоту.
Через некоторое время в комнату торопливо вошла Агнесс. Достав с бодрым видом наряд для госпожи, она, весело разговаривая, помогла ей облачиться в прелестное розовое платье и подобранные ему в тон туфли. На плечи Вайолет накинула шерстяную шаль, которая должна была защитить ее от сквозняков. Она с трудом заставила себя съесть тост и выпить чашку чаю.
Выйдя из комнаты, Вайолет в сопровождении Горация прогулялась по дому. Ее ни на минуту не оставляла мысль о том, что она больше не имеет права называться хозяйкой этого имения. Вайолет никогда не стала бы герцогиней и женой Адриана, если бы не обманула его. Их семейный союз был основан на лжи.
Забредя в галерею, где висели портреты предков Адриана, Вайолет стала внимательно рассматривать их. Она замечала черты родового сходства, несмотря на то что изображенные на полотнах люди были одеты в костюмы, соответствующие той эпохе, в которую они жили.
Центральное место на стене занимал великолепный портрет самого Адриана, выполненный Лоренсом. Он был написан вскоре после того, как к Адриану перешел герцогский титул. Стройный как тростинка девятнадцатилетний Адриан, запечатленный на нем, еще не достиг полной зрелости. «Каким невинным и серьезным он был в юности», – думала Вайолет. Герцог был изображен в полный рост, рядом со своей любимой лошадью, на фоне живописного пейзажа Уинтерли. Адриан уже тогда сознавал возложенное на него бремя ответственности.
Весной этого года художник должен был написать парный портрет герцога и герцогини, однако теперь Адриан наверняка откажется от этой затеи. Вздохнув, Вайолет подумала о том, что ее следующая встреча с мужем будет, пожалуй, последней. Но она не знала, когда именно он вернется, чтобы вынести ей приговор и вычеркнуть ее из своей жизни. У Вайолет сердце сжималось от боли.
Она понимала, что опозорила мужа, его род, его честное имя. То, что Вайолет не хотела этого, не имело никакого значения. Теперь она готова была унижаться перед ним, умолять его на коленях не прогонять ее. Вайолет надеялась, что Адриан все еще любит и простит ее. Однако внутренний голос говорил ей, что ее любовь не была взаимной. Она сознательно пошла на обман и теперь должна была заплатить за все.
Как послушная жена, Вайолет должна была ждать возвращения мужа, который вынесет ей приговор и накажет ее.
Однако ее не радовала перспектива с позором вернуться к родителям.
Дрожь охватила Вайолет, когда она представила, какой прием ее ждет в отчем доме. Она была близка к отчаянию, и это заставило ее лихорадочно искать выход из создавшегося положения. Нет, она не будет сидеть сложа руки, ей следует позаботиться о себе. Адриан дал ей ясно понять, что больше не желает видеть ее. Она умерла для него. И Вайолет знала, что после всего случившегося ее родители тоже предпочли бы навсегда распроститься с ней.
Бросив последний взгляд на портрет мужа, Вайолет повернулась и быстро вышла из галереи.
– Вы можете полностью рассчитывать на меня в этом вопросе, ваша светлость. Я предприму все меры для того, чтобы ее светлость… то есть мисс Брентфорд подписала документы, признающие ваш брак недействительным, – сказал Горас Джексон, адвокат конторы «Джексон, Джексон и Притчард», услугами которой пользовались уже три поколения герцогов Рейберн, и протянул Адриану толстую стопку бумаг. – Юридически это будет сделать несложно. Судя по тому, что вы мне рассказали, ваш брак с самого начала не имел законной силы. При оглашении в церкви должны произноситься подлинные имена жениха и невесты, чего, как я понял, в вашем случае не произошло. И хотя в журнале регистрации собора Святого Павла ее светлость… о, простите… мисс Брентфорд поставила свою подлинную подпись, в чем я убедился, заглянув в документ, думаю, она согласится признать брак недействительным.
– А если она все же откажется это сделать?
– Тогда мы обратимся в суд, и судья на закрытом заседании рассмотрит это дело. Вне зависимости от согласия мисс Брентфорд брак будет расторгнут.
Джексон закрыл кожаную папку с документами. Несмотря на солидный возраст, он был бодр и полон сил.
– Кроме того, этот вопрос необходимо вынести на рассмотрение церковного суда, – продолжал адвокат. – Я взял на себя смелость предварительно переговорить с епископом Кентерлииским, компетентным, заслуживающим доверия человеком. Как только вы дадите согласие, он начнет процесс по признанию вашего брака недействительным. Адриан кивнул:
– Передайте ему, что я даю согласие.
– На сегодня это все, ваша светлость. – Адвокат встал, приглаживая редкие седые волосы. – Не смею больше задерживать вас. Позвольте мне, ваша светлость, принести вам свои соболезнования. Вам крайне не повезло. Надо же было такому случиться…
Адриан бросил на Джексона колючий взгляд.
– Спасибо, Джексон. Держите меня в курсе событий. Смит проводит вас до дверей, – холодно сказал он.
Адвокат поклонился и, сунув кожаную папку под мышку, вышел из кабинета. В коридоре его уже ждал слуга.
После того как Джексон ушел, Адриан резко отодвинул в сторону пачку документов, оставленных адвокатом.
«Это просто невыносимо», – подумал он. Ему не нравилось то, что он вынужден был обсуждать личную жизнь с епископами и адвокатами, рассказывать им в подробностях о своем позоре, выставлять себя на их суд. Кроме того, Адриан понимал, что его беды не прекратятся и после признания его брака недействительным. Ему не удастся скрыть от общества историю неудачной женитьбы на сестрах Брентфорд.
Весь свет будет взбудоражен таким известием. Знакомых герцога поразит не только дерзкий обман близнецов, но и его неспособность отличить одну сестру от другой. Над ним наверняка будут смеяться! В клубах и на светских раутах приятели будут ухмыляться у него за спиной и отпускать грубые шуточки в его адрес. Представив это, Адриан почувствовал, как у него сжимаются кулаки, а в душе вскипает гнев.
