– Но никто не знает, что он здесь. Даже ты не знала.
Я вспомнила, сколько раз видела на полу у Адама пустые миски и слышала из его комнаты шорох по ночам, думая, что это мыши, а еще все эти банки тунца в кухонном шкафу. Если бы я хоть на минуту включила мозг, то сразу бы догадалась. Но не включила.
– Мы должны его вернуть, – сказала я, – если агенты по недвижимости проведут инспекцию и увидят его здесь, то нас выгонят. Не говоря уже о том, что это не твой кот.
– Но он хочет им быть, – настаивал Адам. Он почесал Снежка за ухом. Кот открыл свои двухцветные глаза, широко зевнул и заурчал, упершись головой в руку Адама и впиваясь когтями в его колени. Я чувствовала себя ужасно, как будто отнимаю ребенка у родителей. Только, напомнила я себе, у этого ребенка уже есть двое любящих родителей, а сейчас он, скорее всего, просто переживает что-то наподобие кошачьей версии Стокгольмского синдрома.
Я сказала:
– Адам, господи боже мой. Не будь таким занудой. У меня ужасное похмелье; я узнала, что у того, кого я считала своим парнем, есть жена; к тому же у меня больше нет работы. Не делай мою жизнь еще хуже, заставляя меня переживать насчет кота.
Казалось, Адам был в шоке. Он встал, Снежок спрыгнул с его колен и посмотрел на него с укором.
– Ты потеряла работу? Как?
– Не знаю. Но меня отстранили от работы. В понедельник я получу письмо от юристов, и в итоге меня уволят. Я и так уже проблемами сыта по горло.
Сыта. От одного слова я вспомнила, что жутко проголодалась. Как только я со всем этим разберусь, то сразу пойду в «Дэйли Грайнд» и закажу самый огромный завтрак, который у них есть.
– Мне так жаль, Шарлотта, – сказал Адам, – это ужасно. Я…
– Да, ну что поделаешь, – прервала его я, – ладно. Позволь мне вернуть Снежка его хозяевам, а потом можно пойти куда-нибудь позавтракать.
– Ну ладно.
Он взял Снежка на руки, прижал к себе, и кот снова заурчал. Адам уткнулся в его белую шерстку, и я была почти уверена, что он либо плачет, либо вот-вот заплачет.
– Думаю, он все равно сможет приходить сюда днем и сидеть с тобой, пока Ханна и Люк работают, – сказала я, – думаю, он будет рад такой компании. И ты тоже.
– Правда? Думаешь, они не будут против?
– Сомневаюсь. Особенно если я не скажу им, что ты по сути незаконно продержал его здесь. Можно просто сказать, что мы нашли его в сарае или что-нибудь в этом духе.
– Правда? Спасибо, Шарлотта.
– Пожалуйста, – и после я добавила: – Но никакого тунца. И выгоняй его каждый день в шесть часов вечера. Договорились?
Адам ответил:
– Хорошо. Если ты просишь.
– Адам! Это не твой кот. Правда. Перестань давать ему тунца и не оставляй его у себя в комнате на ночь, а то я скажу Ханне, что ты пытаешься его украсть, и тогда они, скорее всего, запрут его дома. Или переедут куда-нибудь, где не будет котопохитителей по соседству.
– Думаешь, они так сделают?
Конечно же, я так не думала, но решила продолжить врать в том же духе, несмотря на то, что чувствовала себя виноватой.
– Могут. И тогда ты его никогда больше не увидишь.
– Ладно, – сказал Адам, – забирай его.
Он передал мне Снежка. О котах мне известно совсем немного, но этот казался мне просто необычайно послушным. Он уютно устроился у меня на руках, перевернулся и снова заурчал. Я вздохнула: «Ооо! Он такой милашка».
– Ну что, пойдем, Снежок, – сказала я, – пойдем домой, к твоим маме и папе.
Ханна открыла дверь в халате и пушистых тапочках. На голове беспорядок, и немного раздраженное выражение лица, какое обычно бывает у людей, которых вытаскивают из постели воскресным утром, когда они хотят хорошенько выспаться. Но как только она увидела кота, раздражение сменилось удивлением и восторгом.
– О господи, – воскликнула она, – ты его нашла! Где?
Я открыла рот, собираясь рассказать заготовленную историю, но сразу поняла, что не смогу – и не только потому, что врать нехорошо, а потому, что Снежок выглядел таким сытым и ухоженным, что никто бы не поверил, что он провел несколько недель на улице.
– Заходи, – сказала Ханна, – даже не верится, что он дома! Мы так по нему скучали. Люк даже думал завести нового кота, но я не могла, уж точно не до того, как узнаю, что случилось со Снежком. А теперь он здесь.
Я передала Снежка Ханне и вошла за ней в дом. Она отнесла его на кухню, опустила на пол и положила в миску немного кошачьего корма. Снежок принюхался и посмотрел на Ханну, будто спрашивая: «Что это за фигня такая?»
Смутившись, я пояснила: «Боюсь, он привык к тунцу». И рассказала ей всю историю.
К моему облегчению, она засмеялась.
– Бесстыдник! Я про Снежка, конечно же, не про твоего соседа. Хотя в каком-то смысле я его понимаю, мы часто боялись, что ему одиноко здесь днем. Коту, имею в виду, не…
– На самом деле мне кажется, что Адаму тоже одиноко. Он работает из дома, и они как бы составляли друг другу компанию. Я подумала, если ты не против, может, он все-таки сможет иногда нас навещать, и они могли бы тусить вместе.
В уголках глаз Ханны появились морщинки.
– Например, поиграть в Икс-бокс вместе?
– Ага, почесывая яйца. Что-то в этом роде.
– Да, не говоря о личной жизни, но время от времени восклицая «Женщины!», качая головой и закатывая глаза.
– А потом: «Как думаешь, какая вероятность, что “Куинз Парк Рейнджерс” побьют “Форест Грин Роверс” в субботу?».
Ханна рассмеялась.
– Вроде ничего, я не против.
– Но я сказала ему больше не кормить Снежка и соблюдать комендантский час.
– Договорились, – сказала Ханна. А потом с ее лица вдруг пропала улыбка. – Когда ты сказала, что Снежок был у вас, я подумала, что с твоей другой соседкой. Высокой блондинкой.
– Тэнси, – ответила я, – нет, она тут ни при чем. Последнее время она не так уж часто и дома бывает. Она встречается с парнем с моей работы и ночует у него три-четыре раза в неделю. У них пару месяцев уже все серьезно.
– Ладно, хорошо. Только есть одна странная вещь… Хочешь кофе?
Я ответила, что с радостью, если не сложно. Ханна заправила серьезного вида кофемолку-кофеварку, наполнила две фарфоровые чашки эспрессо, взбила молоко, положила на тарелку пару рождественских пирожных и понесла все это в гостиную.
– Ух ты, – сказала я, – сюда Рождество уже точно пришло.
В гостиной стояла огромная живая елка, украшенная игрушками и сверкающая золотыми и серебряными огоньками – комната благоухала хвоей. В гостиной был небольшой беспорядок – на чайном столике валялись книги, журналы, ленточки и рулоны подарочной бумаги. На диване было множество подушек и вязаных пледов, а на каминной полке разместился целый батальон рождественских открыток, которые вот-вот друг друга спихнут. Но в то же время комната была уютной и элегантной, как будто ее украшала Керсти Эллсопп, правда, немного в спешке.
