– Привет, – сказала я.
Адам подпрыгнул как ужаленный, закрыл вкладку, на которой что-то печатал, и обернулся на кресле.
– Привет, Шарлотта, – он покраснел и казался таким взволнованным и виноватым, будто я подловила его на «ПорнХабе».
– Что такое?
– Ничего, я просто…
Потом, к моему удивлению, он поднялся и крепко меня обнял.
– Шарлотта, – сказал он, дыша мне в волосы. Его теплое дыхание щекотало кожу, и мне очень хотелось освободиться, – прошлой ночью ты…
– Очень, очень напилась.
Он засмеялся:
– Это да. Но ты была такая милая, заснула поперек моей кровати с ногами на полу. Я снял твои туфли, перевернул тебя, накрыл одеялом и пошел спать в твою комнату. Надеюсь, ты не против. Я постираю твое постельное белье.
Бог, что защищает мертвецки пьяных, явно пашет внеурочно, подумала я.
– Совсем не против, – ответила я, глядя на него и потихоньку освобождаясь из его объятий, – я думала…
Адам снова покраснел:
– Нет, я бы никогда такого не сделал. Ты же почти спала. И даже если нет, я бы не знал, хочешь ли ты, чтобы я… ну, ты знаешь.
– Знаю. И что ж, наверное, спасибо. За порядочность. И за то, что довез меня домой в безопасности.
Я отошла от него и села на кровать. Он сел рядом и взял меня за руку.
Я сказала:
– И все же этого не должно было произойти. Извини.
– За что? Ты не сделала ничего неправильного.
Черт, подумала я.
– Адам, слушай. Я же тебе даже не нравлюсь. Тебе нравится Тэнси. Это была просто глупая пьяная…
– Что? – наконец он отпустил мою руку – или даже бросил, будто обжегся, а я подавила желание вытереть ладонь о легинсы. – Нет, совсем нет! Она красивая, это и так ясно, но ты совсем другая. Ты особенная.
О, нет.
– Но ты же меня ненавидишь. Даже не разговариваешь со мной. Когда мы пошли втроем в кафе, ты даже смотреть на меня не мог. И во время нашего единственного разговора сказал мне, что я ужасная.
Адам провел рукой по волосам, убрал свою темную челку, которая тут же упала назад. Он снова потянулся за моей рукой, но передумал и вместо этого сжал пальцы на коленях.
– Я не умею общаться с женщинами. Когда мне кто-то нравится, я не могу это показать и замыкаюсь. И до прошлой ночи я думал, что ты меня не любишь.
О, нет. О, нет, нет, нет, стоп.
– Адам, как я и сказала, прости за вчерашнее. Это ошибка. Я напилась, и на меня нашло. На свадьбах такое вообще случается, а у меня вчера вся жизнь пошла наперекосяк. Я не оправдываюсь, мне не следовало тебя целовать.
– Ясно. – Адам нахмурился, потом посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся доброй, приятной улыбкой, обнажившей его ровные белые зубы. На щеках появились ямочки, в уголках глаз – морщинки. До этого я никогда не замечала, что у него темно-темно‐синие глаза. И я снова увидела то, что заметила на репетиции ужина (и на свадьбе, конечно): что Адам в своем роде горячая штучка. Но, к сожалению для нас обоих, меня влекло к нему не больше, чем если бы рядом сидел C‐3PO
[22].
– Может, просто притворимся, что ничего не было?
– То есть начнем с начала?
– Да, – сказала я и быстро добавила: – Как соседи. А может, даже друзья.
– Ясно. Ты не чувствуешь ко мне того, что я чувствую к тебе.
Я чувствовала себя почти так же виновато, как час назад, запрещая ему оставлять у себя Снежка, и ответила:
– Нет, Адам. Просто нет. Прости.
Я встала, и он вслед за мной. Мне захотелось его обнять, но я сразу же подумала, что от этого станет только хуже.
– Я пойду возьму чего-нибудь поесть. Хочешь со мной? – предложила я.
– Не-а, у меня много работы.
– Хорошо. Увидимся позже.
Я вышла из комнаты и через секунду раздумий закрыла за собой дверь. Почти сразу же я услышала, как кресло Адама покатилось по деревянному полу и он быстро защелкал по клавиатуре.
Глава 23
Привет, и с возвращением в «Извините, что мне не жаль». Сегодня я коснусь одного из самых неприятных моментов в отношениях. Если вы решили, что кто-то вам не подходит – или наоборот – в самом начале отношений, то закончить их будет нетрудно. Некоторые не видят ничего зазорного в том, чтобы уйти «по-английски». Я не одна из них, но, как и сказала, мне кажется, что на ранних этапах, после одного свидания или пары сообщений в Тиндере, можно без проблем просто удалить, заблокировать или проигнорировать. Или последовать моему совету и отправить вежливое, доброе сообщение со словами, что это вам не подходит и вам кажется, что лучше прекратить общение. Конечно, некоторые люди, особенно парни, не хотят с этим мириться и начинают спорить. Если такое случается – ну тогда просто удаляйте, блокируйте или игнорируйте.
Но если вы зашли немного дальше, встретились несколько раз и, возможно, провели ночь вместе, а потом решили, что это не для вас, – в таком случае прекратить отношения сложнее. Но крепитесь, сегодня мы как раз об этом поговорим.
Остаток воскресенья и большую часть понедельника я провела в кровати, лишь изредка выходя из дома в «Марк энд Спенсер Симпли Фуд» и закупаясь сладостями. Я думала пойти в «Дэйли Грайнд» и бороться с похмельем с помощью какой-нибудь жирной еды и, возможно, бокальчика «Кровавой Мэри», одновременно листая газету, как взрослый цивилизованный человек, но почему-то мне хотелось быть подальше от людей. Я пыталась послушать подкаст, но этот веселый, жизнерадостный голос наводил на меня тоску.
Я ответила на сообщения Хлои и Молли, сказала: да, я в порядке и нет, мы с Адамом не занимались сексом; да, я заеду к Хлое за сумкой чуть позже на неделе. Да, свадьба была чудесной. Нет, я тоже не встречала никого стервозней Бьянки.
Я ответила на сообщение Тэнси о том, что они с Ренцо возвращаются из Цюриха, где ходили по рождественским ярмаркам под снегом, и это было так прекрасно и романтично, и буду ли я сегодня дома? Я ответила, что буду, но я очень устала и, наверное, уже в девять лягу спать, но она обязательно должна мне все рассказать, как только мы увидимся. Я не сказала ей о работе, Адаме, Снежке или том, что узнала о Трэвисе – мне показалось, что она сейчас не в том настроении, и я даже не знаю, с чего начать.
Потом я просмотрела все серии «Короны» на «Нетфликс», останавливаясь только тогда, когда начинала засыпать и понимала, что пропускаю целые куски сюжета.
Но перед тем, как заснуть, я написала Майлзу.
Следующий день был очень странным. Будильник не прозвенел в семь, как обычно; да и вообще не прозвенел. Я лежала в кровати, то просыпаясь, то снова засыпая, и думала, как жить дальше. Во мне не осталось ни капли оптимизма, жизнь казалась абсолютно бессмысленной, и несмотря на то, что до Рождества оставалась всего неделя, я не чувствовала праздника. Потом я наконец поднялась, услышав стук дверного молотка, спустилась в пижаме и открыла дверь. Меня не взбодрил даже Снежок, уверенными шажками пробирающийся к нам, чтобы провести день с Адамом, потому что я понимала значение этого стука.
