– Отличная идея! – расхохотался Фламбо. Спустя миг на причудливой сцене появилась и его мощная фигура.
Хотя расстояние от земли до помоста было невелико, но с этой высоты в бесконечном созерцании моря и земли появлялась иллюзия хоть какого-то смысла. Вдалеке увядали тронутые морозом маленькие сады, окруженные неряшливыми перелесками; на некотором расстоянии за ними виднелись приземистые длинные сараи уединенной фермы, а дальше уже не было ничего, кроме бесконечно тянущейся равнины Восточной Англии. Море выглядело безжизненным: ни одной лодки, только несколько чаек, да и те скорее не летали, а плыли в небесах, подобно последним снежинкам.
Внезапно Фламбо обернулся, услыхав сзади невнятное восклицание. Источник звука располагался куда ниже, чем можно было ожидать, и казалось, говорящий обращается к каблукам Фламбо, но не к нему самому.
Фламбо немедленно протянул руку, с трудом удерживаясь от смеха: по непонятным причинам эстрадный помост провалился под незадачливым коротышкой-священником, и тот полетел вниз, на мостовую. Однако он был достаточно высоким (или, наоборот, довольно низкорослым), и теперь его голова одиноко торчала из деревянной дыры, подобно главе святого Иоанна Крестителя, лежащей перед его палачом. И возможно, на лице Иоанна Крестителя было написано такое же смущение.
Дойдя до этой мысли в своих рассуждениях, Фламбо уже не мог не улыбнуться. Затем он сказал:
– Наверное, древесина прогнила. Странно: на вашем месте скорее должен был оказаться я. Ну, видать, вы наступили на самую непрочную половицу. Давайте-ка я помогу вам выбраться.
Однако маленький священник пытливо вглядывался в углы и кромки пролома, словно пытался узреть ту самую гниль, и лицо его теперь выражало озабоченность.
– Ну, давайте же! – нетерпеливо воскликнул Фламбо, все еще протягивая широкую загорелую ладонь. – Вы ведь жаждете вознестись?
Немедленного ответа не последовало. Отец Браун сжимал большим и указательным пальцами отломанную щепку, а когда ответил, голос его прозвучал задумчиво:
– Жажду вознестись? Пожалуй, нет. Думаю, мне лучше пасть во тьму.
И он нырнул в темноту под деревянным помостом так стремительно, что огромная шляпа с изогнутыми полями, какие носят католические священники, сорвалась с его головы, прикрыв центр пролома.
Фламбо вновь огляделся. Ни на суше, ни на воде не было ничего, кроме, собственно, моря, холодного, словно снег, и снега, покрывающего землю ровным слоем, подобным морской глади.
За спиной Фламбо опять раздался шум, и коротышка-священник выкарабкался из пролома даже быстрее, чем упал туда. Выражение его лица больше не было смущенным – скорее решительным. А еще (возможно, из-за отблесков снежных заносов), отец Браун казался более бледным, нежели обычно.
– Ну как, вы отыскали здешнего бога? – спросил его рослый приятель.
– Нет, – покачал головой отец Браун, – но я обнаружил нечто, в иные времена куда более важное: его алтарь.
– Что за чертовщину вы несете? – слегка встревожившись, воскликнул Фламбо.
Отец Браун не ответил. Он сосредоточенно хмурился, вглядываясь в окружающий пейзаж, и вдруг ткнул куда-то пальцем:
– А что за дом стоит вон там?
Поглядев в этом направлении, Фламбо внезапно заметил угловую часть здания, расположенного куда ближе, чем ферма, но почти полностью скрытого за ветвями деревьев. Постройка выглядела небольшой и находилась довольно далеко от берега, но яркий блеск декора на ней наглядно демонстрировал, что этот дом был такой же частью курортного комплекса, как и эстрада, лабиринты из растений и железные скамейки с изогнутыми спинками.
Отец Браун спрыгнул со сцены, Фламбо последовал его примеру. Они шли, отклоняясь то влево, то вправо, ориентируясь по просветам между деревьями, и наконец увидели небольшой дешевый отель, каких много на курортах, – гостиницу с общим буфетом, а не с обслуживанием в номерах. Почти весь его фасад состоял из узорчатого стекла и позолоченной гипсовой лепнины. Эта мишура выглядела совершенно нереалистичной в контрасте с угнетающим пейзажем, где с одной стороны шумело хмурое море, а с другой высились серые деревья, словно шагнувшие сюда из сказки о ведьмах. У обоих путешественников возникло смутное предчувствие, что если в такой гостинице и предложат что-либо съесть или выпить, то это будет окорок из папье-маше и пустая кружка, как на представлении в театре.
Предчувствие, однако, обмануло их. По мере того как они приближались к зданию, их глазам открывались новые детали: перед буфетом (который, очевидно, был заперт) стояла одна из железных садовых скамеек с изогнутой спинкой, напоминающая те, что украшали площадь с садовым лабиринтом, но куда более длинная, тянущаяся почти вдоль всего фасада. По всей видимости, ее поставили туда, чтобы гости могли посидеть и полюбоваться видом на море, однако в такую погоду вряд ли можно было рассчитывать, что ею воспользуется хоть один чудак.
Но, несмотря на это, у края скамьи стоял маленький круглый столик, какие обычно бывают в ресторанах, с небольшой бутылкой шабли и тарелкой с изюмом и миндалем. За столом на скамье расположился темноволосый юноша с непокрытой головой. Он удивительным образом почти не шевелился, пристально вглядываясь в морской простор; с расстояния в четыре ярда молодой человек напоминал восковую фигуру. Впрочем, когда друзья приблизились еще на ярд, юноша подскочил, словно чертик из табакерки, и почтительно, но без подобострастия, промолвил:
– Джентльмены, не желаете ли зайти? Сейчас весь персонал взял выходной, однако я могу приготовить вам что-либо, не требующее особого мастерства.
– Буду признателен, – сказал Фламбо. – Так вы – хозяин заведения?
– Верно, – ответил брюнет, понемногу возвращаясь к прежнему бесстрастному состоянию. – Понимаете ли, все мои официанты – итальянцы. Я решил оказать им любезность и разрешил поглазеть на то, как их соотечественник победит чернокожего. Разумеется, если у него хватит сил. Вы ведь знаете, что после кучи проволочек сегодня состоится широко разрекламированный бой между Мальволи и Грязным Нэдом?
– Боюсь, мы слишком торопимся и не сможем по достоинству оценить ваше гостеприимство, – сказал отец Браун, – однако моему другу наверняка придется по вкусу стакан хереса: во-первых, чтобы уберечься от простуды, а во-вторых, он будет рад выпить за успех чемпиона-католика.
Фламбо не слишком понимал, как люди могут пить херес, но возражать не стал и выразил сердечную благодарность.
– Херес? Да, разумеется, – кивнул хозяин, разворачиваясь в сторону своего заведения. – Простите, это займет несколько минут. Как я уже заметил, официанты взяли отгул…
Он сделал пару шагов к отелю, из темных окон которого, забранных ставнями, не пробивалось ни лучика света.
– Не стоит утруждаться… – начал было Фламбо.
Однако владелец отеля пустился в уговоры:
– Послушайте, у меня есть ключи, и я вполне могу отыскать путь во тьме.
