Уже упомянутая группа зевак имела вес в обществе и даже в глазах хозяина магазинчика – хотя, разумеется, ни по суровым чертам его лица, ни по агрессивно наклоненной вперед фигуре нельзя было об этом догадаться. Самым известным из этой компании был полковник Граймс, старший констебль графства, долговязый мужчина с широким шагом и широкими взглядами. Те, кому довелось узнать его, всецело ему доверяли, однако в тех кругах, к которым полковник имел честь принадлежать, он не пользовался популярностью, поскольку этому главе полиции куда больше нравилось возглавлять полицейские, а не светские мероприятия, и судьбу полисмена он совершенно явственно предпочел судьбе джентльмена. Столь нехарактерная для помещика причуда со временем усилила его природную неразговорчивость, и даже среди опытных детективов он выделялся замкнутостью и скрытностью относительно своих планов и догадок. Два его спутника прекрасно знали эту черту его характера, а потому были более чем удивлены, когда он остановился напротив человека с сигарой и громким, звучным голосом, совершенно несвойственным ему в общественных местах, сообщил:
– Полагаю, справедливо будет сообщить вам, мистер Хара, что информация, добытая моими людьми, дает мне право на получение ордера на обыск принадлежащих вам помещений. Возможно, в дальнейшем необходимость беспокоить вас отпадет, я искренне на это надеюсь. Пока же должен вас предупредить, что за этим зданием будет установлено наблюдение, и мы немедленно узнаем о любых попытках что-либо вынести или кого-либо вывезти отсюда.
– Собираетесь поохотиться на какой-нибудь из моих упрятанных в смолу прелестных игрушечных корабликов? – невозмутимо осведомился мистер Хара. – Знаете, полковник, я не собираюсь сомневаться в тех конституционных правах, что дарованы мне великими и свободными законами вашей страны. Скорее уж я заподозрю вас в попытке ограбить мой серенький домик
[38].
– Как поется в той же песне: «Ты мне душу открой, я был честен с тобой», – отвечал полковник. – Так вот, если по-честному, то я прямо сейчас направляюсь к двум мировым судьям, чьи подписи необходимы для получения ордера на обыск.
Двое мужчин, стоявших за спиной старшего констебля, несколько удивились произошедшему, хотя и выказали это по-разному. Инспектор Бельтайн, крупный и тяжелый мужчина, надежный в работе, пусть и не слишком расторопный, слегка изумился тому, куда его непосредственный начальник свернул нить беседы. Что же до третьего, то им оказался коренастый коротышка. На нем была круглая черная шляпа, какую носят священники, а сутана облегала фигуру, тоже казавшуюся круглой. Довершало образ круглое лицо, в тот миг выглядевшее бы немного сонным, если бы не плутовской огонек, мерцавший сквозь опущенные ресницы. Священник тоже покосился на старшего констебля, но в глазах его читалось нечто большее, нежели просто замешательство. Казалось, что в его голову внезапно пришла некая новая идея.
– Вот что, друзья, – сказал полковник Граймс, – вы наверняка еще не обедали, а времени уже далеко за три часа. Мне стыдно таскать вас за собой голодными. По счастью, первый из тех, с кем я намереваюсь повидаться, работает в банке, который мы только что миновали, а через дом от него имеется вполне приличный ресторанчик. Я оставлю вас там наедине с едой, а сам забегу еще и на соседнюю улицу, к другому мировому судье. В этой части города их всего двое, и мне очень повезло, что они живут так недалеко друг от друга. Полагаю, банкир подпишет ордер без лишних проволочек, так что его мы посетим в первую очередь.
Миновав лабиринт маленьких улочек, сквозь которые, словно путеводная нить, их вел ряд украшенных стеклом и сияющей позолотой дверей, они достигли «Банка Кастервилля и графства». Старший констебль направился прямиком в святую святых – кажется, он бывал здесь не единожды. Там он отыскал сэра Арчера Андерсона, известного экономиста и финансового воротилу, возглавлявшего как банк графства, так и множество других в высшей степени респектабельных финансовых учреждений. Сэр Арчер оказался приятным и степенным мужчиной с седыми волнистыми волосами и подстриженной на старинный манер бородкой клинышком; одеваться же он предпочитал в соответствии с современной модой, которой следовал пусть и без фанатизма, но достаточно твердо. Даже самый беглый взгляд, брошенный на него, подтвердил бы, что в графстве он свой, как и полковник Граймс, – впрочем, походило на то, что, как и полковник, сэр Арчер предпочитает работу светским увеселениям. Отложив в сторону внушительную кипу бумаг, он приветливо обратился к гостям, указал им на кресла и выразил полную готовность прямо сейчас заняться любыми банковскими операциями.
– Боюсь, с банковскими делами придется повременить, – вздохнул Граймс, – однако, в любом случае, мое дело не задержит вас дольше, чем на пару минут. Вы ведь мировой судья, не так ли? Закон предписывает мне обратиться к двум мировым судьям, дабы те подписали ордер на обыск помещения, относительно которого у меня имеются очень серьезные подозрения.
– Разумеется, – вежливо кивнул сэр Арчер. – И что именно вы подозреваете?
– О, дело темное, и в наших краях, должен сказать, ранее такого не случалось, – отвечал Граймс. – Конечно, соглашусь, что у нас имеются и собственная небольшая компания закоренелых уголовников, и опустившиеся бедняки, которые собираются в группы, время от времени нарушающие закон, – этих нельзя назвать злостными преступниками, их поведение вполне естественно. Но человек, о котором я хочу поговорить, Хара, – сдается мне, он не просто американский гражданин, но еще и американский гангстер. Причем гангстер высокого полета, чьи преступные методы практически неизвестны в нашей стране. Впрочем, мне стоит начать с самого начала. Уж не знаю, доходили ли до вас последние новости из наших краев?
– Боюсь, нет. – В улыбке банкира ощутимо проскользнул холодок. – Я не слишком интересуюсь полицейскими сводками, а сюда приехал совсем недавно, посмотреть, как продвигаются дела в финансовой отрасли. До того я был в Лондоне.
– Вчера сбежал заключенный, – угрюмо сообщил полковник. – Вам наверняка известно, что в паре миль от города, на болотах, расположено крупное исправительное заведение. Там отбывает наказание чертовски много народу, и вот позавчера один узник исчез.
– Ну, вряд ли это можно назвать неслыханным происшествием, – хмыкнул его собеседник. – Заключенные иногда сбегают из мест заключения, разве не так?
– Так, – вынужден был согласиться старший констебль, – само по себе это нельзя назвать необычным. Необычно другое: узник не просто сбежал – он словно бы испарился. Действительно, заключенные сбегают из мест заключения, но почти всегда в них же в скором времени и возвращаются. По крайней мере, нам удается узнать, как именно они сбежали. Этот же тип, похоже, внезапно попросту растворился в воздухе в пятистах ярдах от тюремных стен, словно он дух или фея. И поскольку я скептически отношусь к существованию духов и фей, особенно в тюремных робах, у меня есть единственное разумное объяснение случившемуся: его ждал автомобиль, почти наверняка один из целой партии, на котором он и убрался оттуда. И это не говоря о целой сети соглядатаев и заговорщиков, разработавших план побега. На сегодняшний день я практически уверен, что друзья и родственники сбежавшего, как бы они ему ни сочувствовали, просто не в состоянии были бы провернуть что-либо подобное. Он всего лишь бедняк, обвиняемый в браконьерстве, и все его друзья тоже бедны – скорее всего, большинство из них тоже браконьеры. Нет причин сомневаться, что он убил егеря. Честно говоря, многие считают, что убийство было непредумышленным, но тем не менее его осудили на длительное тюремное заключение; возможно, при более честном пересмотре дела этот срок значительно сократился бы. Но вот кому-то пришло в голову сделать его совсем уж коротким, причем способом, подразумевающим наличие денег, бензина и практического опыта в подобных делах. Сам он на такое абсолютно не способен, равно как не способен на подобное никто из его дружков. Не желаю долее утомлять вас подробностями нашего расследования, скажу лишь, что я абсолютно убежден, что штаб-квартира этой преступной организации расположена в лавке старьевщика, которая находится за углом отсюда, и чем раньше мы обыщем ее, тем лучше, а для этого нужно получить ордер. Вы ведь понимаете, сэр Арчер, что даете дозволение лишь на предварительное расследование и более ни на что иное. Если владелец лавки невиновен, мы установим это совершенно свободно, однако я убежден, что провести предварительное расследование абсолютно необходимо, а для этого мне требуются подписи двух мировых судей. Именно поэтому я и позволил себе отнимать ваше время, пересказывая полицейские хроники, в то время как вы могли бы потратить его с большей пользой, разбираясь в хрониках финансовых. Если после моего рассказа вы сочтете нужным подписать ордер, то вот он, я его приготовил, и более у меня более не останется причин отрывать вас от финансовых дел.
