– Да, – сказал он. – Я понимаю. Но публика все равно будет сгорать от любопытства.
– Я хотел бы задать вопрос, – сказал поверенный, – имеющий прямое отношение к тому, что я только что узнал. Имеете ли вы хотя бы смутное представление о доходах вашего брата или о том, был ли у него капитал?
– Ну, – задумчиво протянул Джозеф, – я не думаю, что капитал у него оставался значительный. Разве что отцовское наследство – он нам обоим по пять тысяч фунтов оставил. Финеас жил-то всегда широко, что зарабатывал, то и тратил, если не больше. Ему иногда много платили за пьесы и всякое такое, ну да вы же знаете, что он был за человек, – большие деньги и сразу кутежи. Наверное, на момент исчезновения тысячи две-три у него в банке оставалось.
– В точку! – мрачно кивнул поверенный. – В банке у него оставалось две с половиной тысячи фунтов в день исчезновения. И всю эту сумму он снял целиком в день исчезновения. И деньги исчезли – в день исчезновения.
– Думаете, он сбежал в заграничные края? – спросил Джозеф.
– Может быть и так. А может быть, собирался, но не доехал.
– Тогда куда же пропали деньги? – спросил Гарт.
– Возможно, они пропали, – ответил Гюнтер, – когда пьяный Финеас нес всякую чушь своему сомнительному богемному знакомому, из тех, что так хорошо и гладко рассказывают.
Гарт и Гэйл взглянули на него при этих словах – лицо Гюнтера было мрачнее тучи.
– О! – воскликнул врач и осекся. – Вы имеете в виду не кражу, а что похуже?
– Я пока ничего никому не вменяю, – произнес юрист все так же мрачно. – Но подозревать могу многое. Начнем с того, что начало истории Флоренса подтверждается, а вот конец – нет. Мистер Флоренс столкнулся с секретарем Хаттом, и, судя по отсутствию возражений, мистер Хатт также столкнулся с мистером Флоренсом?
На каменной физиономии секретаря никаких возражений не выразилось, что, наверное, можно было трактовать в качестве подтверждения озвученного факта.
– Таким образом, мы имеем доказательство, что история действительно началась с того, что Солт и Флоренс уехали на машине. Но нет никаких доказательств, подтверждающих дикую гонку по дорогам Кента, залитым лунным светом. И нельзя исключить вариант, что закончилась эта веселая поездка не там, где нам рассказали, а в каком-нибудь преступном логове на Олд-Кент-роуд. Я только что сделал телефонный запрос в Кентербери об оставленном автомобиле, и его там нет, никто не видел. Для меня самое подозрительное тут то, что наш друг Флоренс совершенно позабыл об этой воображаемой машине и, сам себе противореча, сказал, что вернулся на поезде. По одному этому я могу предположить, что история его – фальшивка.
– Почему же? – спросил Гэйл, глядя на него с детским удивлением. – Я же, наоборот, из одного этого делаю вывод, что все им рассказанное – правда.
– Как так?
– Это такая точная деталь, что я бы и остальному поверил, даже опиши он, как Финеас Солт улетел с собора верхом на каменном драконе.
Он помолчал, моргнул и сказал с пылкостью:
– Разве вы не видите – подобный человек именно так бы и ошибся! С деньгами у него проблемы, жизнь потрепала. Кроме как на поездах, он давно никуда не ездит. И тут вдруг – богатый друг, сумасшедшая гонка на дорогой машине, туман абсента, странное, запутанное происшествие – все это как тяжелый сон. И вот он просыпается, а друга его нет, он улетел на небо, и никто ему не верит. Беднягу обдают презрением полицейские, и в такой ситуации он, конечно, не вспоминает ни о машине, ни о своей за нее ответственности. Как не вспомнил бы о волшебной колеснице, запряженной грифонами. Это все был сон. Теперь он проснулся, и надо вести себя, как обычно, – купить самый дешевый билет на поезд, идущий домой. Но если бы он всю эту историю действительно сочинил, то, конечно, такой сюжетной дыры в ней бы не было. Из одного этого я заключаю, что он нам рассказал правду.
Все смотрели на него с удивлением, когда в соседнем офисе длинно и настойчиво зазвонил телефон. Гюнтер поспешно поднялся на ноги и пошел отвечать, и некоторое время в комнате царила тишина, только слышались негромкие отголоски его вопросов и ответов. Когда он вернулся в комнату, его лицо выражало сдержанное недоумение.
– Какое удивительное совпадение, – сказал он. – И, должен признать, ваши слова нашли подтверждение! Полицейские Кентербери обнаружили следы автомобиля, совпадающие с моделью, зарегистрированной на имя Финеаса Солта, и, очевидно, стоявшего там, где, как заявил Джеймс Флоренс, они его оставили. Но что еще более странно, больше его там нет. Следы исчезают на дороге на юго-восток. Кто-то на нем уехал, предположительно, сам Финеас Солт.
– На юго-восток! – воскликнул Гэйл, вскакивая со стула. – Я так и думал!
Он прошелся по комнате.
– Но не будем спешить. Тут несколько моментов – во-первых, дураку понятно, что он поехал на восток. Ночь уже кончалась, он был перевозбужден и, конечно, направился в сторону восходящего солнца. Дальше что? Хм, если ему по-прежнему хотелось скал, обрывов и башен, а дорога заводит его все дальше на равнину – что он сделает? Правильно, повернет к морю, где меловые утесы. Невысокие, но все же возвышающиеся над морем и песком. И люди на пляже – мне кажется, ему хотелось смотреть вниз на людей; точно так же, как он мог смотреть свысока на жителей Кентербери с башни собора… Я знаю эту юго-восточную дорогу и куда она ведет…
Он победно обвел глазами сидящих за столом и торжественно произнес: «Маргейт!»
– Зачем ему туда? – в недоумении спросил Гарт.
– Форма самоубийства, полагаю, – сухо сказал адвокат. – Что там, в Маргейте, еще делать человеку подобного склада?
– Что там, в Маргейте, кроме самоубийства, еще делать человеку любого склада? – пробормотал доктор Гарт, испытывавший глубокую неприязнь к дешевым курортам.
– Миллионы людей едут туда за удовольствиями, – сказал Гэйл, – а вот зачем одним из них решил стать Финеас Солт, нам и предстоит выяснить. Возможно… он смотрел с утеса на запруженные людьми пляжи – кишащая толпа маленьких человечков. Может, он представлял, как ударяет в утес – и тот раскалывается, выпуская по- библейски яростное море, которое их всех поглотит. Может, мечтал, что все они поклоняются ему. У подобных людей бывают такие мысли… Но как бы причудливо ни вилась его дорога, я уверен – закончилась она именно в Маргейте.
Добропорядочный кондитер из Кройдона поднялся вслед за Гэйлом. Он нервно поправил лацканы своего немодного пальто.
– Все эти материи для меня – темный лес, господа, – сказал он. – Горгульи, и драконы, и пессимисты. Но я так понял, у полиции действительно есть основания думать, что Финеас поехал в Маргейт. Я считаю, что сейчас пока говорить нам больше не о чем, пусть теперь полицейские расследуют, а мы подождем результатов.
– Мистер Солт совершенно прав, – отозвался поверенный. – Вот что значит человек дела – дело говорит! Но я все же предприму еще кое-что, и вскоре, надеюсь, мы соберемся снова.
