– Что с тобой, Кэт? – спрашивает Росс и качает головой. – Черт, дурацкий вопрос…
– Сегодня очень тяжелый день, – говорю я. Такое чувство, будто утренний разговор о затерянном африканском племени произошел несколько недель назад.
– Прости, что я… – он моргает. – Знаю, это действительно она, только я думал…
В его глазах – надежда. Вряд ли можно так искусно притворяться.
– Это Эл… – я хватаю его за руки, вцепляюсь изо всех сил, но Росс даже не морщится. – Она была…
– Успокойся, все хорошо. Прости меня, прости!
По щекам Росса бегут слезы, и они такие же настоящие и горькие, как мои. Не знаю, кто из нас первым начинает целовать, кто срывает одежду, кто требует, кто отдает. Росс входит в меня прямо на лестнице, и я смотрю на высокий потолок и зелено-золотистый свет, обнимаю Росса, ощущаю его в себе, а в спину и бедра впиваются холодные и твердые ступени.
И я кончаю так сильно, что вскрикиваю. Я забываю.
Куда же мне идти? Росс – все, что у меня осталось.
Глава 24
Я стараюсь быстро пройти мимо «Колкохуна», но тут дверь распахивается, и Анна кричит:
– Погодите!
Я замираю и невольно оглядываюсь. Анна плачет, громкие уродливые всхлипы мешают ей говорить.
– Поверить не могу! Неужели она погибла?! Мне очень, очень жаль…
Продавщица порывисто лезет обниматься, и я обнимаю ее в ответ, надеясь, что она отвяжется. Сейчас мне трудно общаться с людьми, принимать соболезнования, отвечать на вопросы. Наконец Анна меня отпускает, шмыгает носом, делает пару глубоких вдохов и утирает залитое слезами лицо. От левого глаза к виску тянутся черные полосы.
– Вчера я была сама не своя от горя, – признается Анна, понизив голос и пристально глядя мне в глаза. – Зато теперь… теперь я знаю, что должна пойти прямиком в полицию!
– Анна…
– Послушайте, я должна! Я обязана сообщить им, как она боялась. Я обязана сообщить им про синяки! Мари сказала, что Эл собиралась уйти от Росса. – Я начинаю протестовать, и она поднимает руки. – Ведь именно так и бывает, понимаете? Жена хочет уйти, и муж ее убивает!
– Анна, я не могу…
Она хватает меня за локти.
– Надо было проявить настойчивость и помочь ей! – Хватка Анны становится невыносимой. – Кэт, Эл хотела бы, чтобы я помогла вам! Бегите, спасайтесь!
Я отшатываюсь, впиваясь ногтями в ее пальцы, пока те не разжимаются.
– Делайте, что считаете нужным, Анна. – Мой голос дрожит, ноги покалывает от панического желания пуститься бегом. Вместо этого я отворачиваюсь и ухожу. – Мне некогда.
Я заставляю себя идти вперед, не обращая внимания ни на ее крики, ни на желание пуститься бегом.
* * *
В парке совершенно пусто, но по телу бегут мурашки от знакомого ощущения, что за мной следят. Я оборачиваюсь, оглядываю пустую парковку. Ни Анны, ни вообще никого.
Надеваю капюшон и продолжаю идти мимо все тех же деревьев, кренящихся от ветра, как и много лет назад: яворов и вязов, в которых прячутся черные, распухшие призраки жертв чумы. Мимо каменных домов, где притаились убийцы детей, следившие за нами из всех углов.
Дедушка намеренно расставлял эти мины-ловушки, чтобы нам никогда не захотелось уйти из дома. Как и все насильники, он переусердствовал: к тому времени, как мы с Эл пересекли Линкс, то давно устали бояться и поняли, что он – лжец. Уэстерик-роуд, тридцать шесть, был местом не менее пугающим и опасным, чем прочие места, но мы его любили, несмотря на страх и ложь, несмотря на горячий, металлический запах крови на нашей коже. Я всегда отделяла дедушку от Синей Бороды, это казалось таким естественным и необходимым! Гораздо труднее и болезненнее – соединить их воедино, принять, что худший кошмар детства когда-то был моим самым дорогим и любимым человеком, не считая, конечно, Эл. Сейчас я горюю о нем с новой силой; такое чувство, словно я потеряла дедушку дважды, или хуже того – словно он вообще никогда не существовал.
Перед тем как свернуть на Лохинвар-драйв, я оглядываюсь. Лодок на берегу стало еще больше, и я едва протискиваюсь к воде. Ветер с залива Форт ледяной, как всегда, зато сегодня не очень сильный: толкотня и грохот причаленных яхт звучат приглушенно. Наконец я останавливаюсь, делаю глубокий вдох и выдох и смотрю на каменистый склон, на грантонский волнолом, на крошечный, приземистый островок Инчкит на северо-востоке, на желтое пятно маяка, на темную воду за ним, на фарватер, по которому проплывают большие суда. Смотрю долго-долго, пока на Бернтайленд не опускаются тучи и ливень не начинает хлестать по моей больной голове.
Раздается звуковой сигнал – пришло сообщение от Росса.
«Мне нужно появиться на работе, потом заеду купить чего-нибудь к ужину. Есть пожелания? Целую».
Я не отвечаю, хотя ничего плохого Росс не написал. У него есть работа. Нам нужно питаться. Мы не умерли. Впрочем, услышав очередной сигнал, я недовольно морщусь.
john.smith120594@gmail.com
18 апреля 2018 в 14:55
Кому: Мне
Re: ОН ЗНАЕТ
Входящие
У ТЕБЯ МАЛО ВРЕМЕНИ.
ВСПОМНИ, ЧТО ПРОИЗОШЛО 4 СЕНТЯБРЯ, ТОГДА ВСЕ ПОЙМЕШЬ.
ТЫ УЗНАЕШЬ, ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ.
Отправлено с iPhone
Не узнаю! Я и так вспомнила все – каждую чертову подробность, – и до сих пор понятия не имею, что я должна понять и что мне делать.
«Хватит загадок! Это не игра, мы не в Зеркальной стране! Выкладывай, что знаешь – встреться со мной и все расскажи! Или оставь меня в покое!»
Я отправляю свой ответ и иду к дороге. Дождь усиливается. Небо так потемнело, словно уже сумерки. Я с трудом пробираюсь мимо лодок на берегу. Ржавые корпуса покрыты ракушками. Они пахнут морем, его обитателями, которые там жили и умерли. По телу пробегает дрожь. Позади раздается шум, я оборачиваюсь и бью наотмашь по ближайшей яхте, сбивая костяшки. Поскальзываюсь на мокром бетоне и падаю на землю, раскинув руки и ноги. Поворачиваю голову, стараясь расслышать хоть что-нибудь сквозь шум дождя, и вдруг в узком проходе между лодками вижу кожаные ботинки с металлическими вставками. Над ними – синие джинсы.
Я отползаю, пытаясь найти опору на скользкой земле. Наконец мне удается встать. Я тяжело дышу, едва переводя дух, но бежать не собираюсь. Хватит, я и так всегда убегала от опасности! Осторожно обхожу яхту, прячась в черной тени, потом с криком бросаюсь на противника, молочу его руками и ногами.
Меня хватают в охапку, я царапаюсь и вырываюсь. Наваливается тяжесть, но я не чувствую ни злости, ни агрессии противника. Я вонзаю в него ногти, бью коленом снова и снова.
– Хватит! Хватит!
Вик, пошатываясь, пятится к свету и успокаивающе поднимает ладони.
