Однажды холодным днем, когда совсем не характерный для сезона ливень заставил всех, кроме самых отчаянных, сидеть дома, в библиотеке у Мэри появилась компания. Пока Мэри занималась за столом, разложив вокруг себя бумаги, неподалеку от нее, на подоконнике, поджав колени и держа в руке книгу сидела Элизабет. Она знала правила, которые соблюдали все посетители библиотеки мистера Беннета, а потому большую часть времени покорно молчала. Однако то и дело с ее уст срывался веселый смешок, и, наконец, она не смогла сдержаться и расхохоталась в голос. Мэри подняла глаза, удивленная таким нарушением дисциплины, но Лиззи лишь улыбнулась, бросив извиняющийся взгляд на отца, в котором не было ни капли стыда.
– Простите, папа. Я не хотела мешать вам.
Мистер Беннет снял очки и посмотрел на Элизабет с такой теплотой, что у Мэри сжалось сердце. Быть может, когда он прочтет ее сборник, то будет смотреть на нее так же?
– Что же ты читаешь, моя дорогая, что доставляет тебе такое удовольствие?
– Это роман мисс Берни «Эвелина». Я читала его столько раз, а он все равно заставляет меня смеяться.
Мистер Беннет опустил свою книгу.
– И какую же его часть ты находишь самой забавной?
– Комические персонажи описаны очень хорошо, но, думаю, больше всего я наслаждаюсь теми моментами, когда юмор совершенно не задумывался. Кто не улыбнется герою, который не только холост и поразительно красив, но и обладает доходом в десять тысяч фунтов в год? И кого не позабавит героиня, достаточно мудрая, чтобы соединить в своей особе выдающуюся красоту и ум столь возвышенный, что герой совершенно готов пренебречь тем, что она из простой семьи?
Элизабет закрыла книгу, лицо ее от удовольствия просто светилось.
– Я лишь удивляюсь тому количеству времени, которое им потребовалось, чтобы понять, что они созданы друг для друга. Я предполагала, что такая замечательная пара признает свою судьбу на первых же десяти страницах книги. Так что да, я смеюсь, но, должна признаться, и завидую такому прекрасному завершению их истории. Если бы все было так в реальной жизни!
– Именно такого счастливого конца я и хотел бы пожелать тебе, Лиззи, – мягко сказал отец. – Я бы и сам все устроил, если бы это было в моих силах.
– Вы не должны опасаться за меня, папа, – ответила Элизабет. – Я гораздо разумнее, чем кажусь на первый взгляд. Уверяю вас, я вполне готова согласиться на нечто или, лучше сказать, на кого-нибудь гораздо более обыденного, чем герой мисс Берни.
Мэри с болью наблюдала за проявлением близости между Элизабет и их отцом, осознавая, что она сама была исключена из нее. Привязанность, которая так легко жила между ними, была именно тем, что она жаждала испытать на себе. Она взглянула на записи, аккуратно разложенные на столе, и на книги, помеченные полосками бумаги в тех местах, которые ей понравились. Вот для чего она все это делала. Вот почему она так неустанно трудилась, день за днем. Ей хотелось только одного: чтобы мистер Беннет взглянул на нее с той же нежностью, с какой он теперь смотрел на Лиззи.
Однако она не должна была пускать свои мысли в этом направлении – это только расстраивало ее и отвлекало. Она должна сосредоточиться на чем-то менее печальном. Мэри увидела, как Лиззи вновь взялась за книгу. Уже очень давно Мэри не читала романы. Ее не удивляло, что миссис Беннет получала от них удовольствие, но ей было трудно поверить, что Элизабет, с ее острым умом, так снисходительно относилась к подобным произведениям.
– Но, Лиззи, – осмелилась она спросить, – если ты такого неважного мнения об этих книгах, почему же ты продолжаешь их читать?
– Ты совершенно не поняла то, что я имела в виду, – ответила Элизабет. – Это критика, которую я произношу любя. Несмотря на все мелкие недостатки Эвелины, она всегда будет моим верным другом.
– Но разве это не трата времени, которое можно было бы провести с гораздо большей пользой? Доктор Фордайс утверждает, что романы совершенно непригодны для чтения женщинами. Их мораль часто оставляет желать лучшего, и в них нет ничего стоящего, чтобы рассказать нам, они не дают никаких надлежащих наставлений.
Элизабет выпрямилась, и ее лицо приобрело серьезное выражение.
– Для меня это одна из главных рекомендаций для подобных книг. Я не хочу, чтобы мне говорили, что я должна думать, каждый раз, как я переверну страницу. И я не согласна, что в таких книгах нет ничего стоящего. Это произведения, в которых раскрывается самое глубинное знание человеческой природы и описываются величайшие силы разума. Нет, я не стану оставаться в стороне и не оставлю романы без защиты.
Мэри порылась в своих записях в поисках любимой цитаты.
– Доктор Фордайс говорит, что книги по истории и философии более полезны для женского ума. Они расширяют границы нашего разума, в то время как романы только возбуждают наши страсти.
– Не понимаю, почему разумная женщина не может наслаждаться и тем и другим. Я сочла бы оскорблением отказывать себе в удовольствиях, доставляемых мне мисс Берни, потому что это якобы сделает меня менее восприимчивой к философствованиям мистера Юма
[1]. Доктора Фордайса, однако, я предоставлю тебе и не стану бороться за его компанию.
Мистер Беннет, с интересом наблюдавший за разговором, громко рассмеялся.
– Превосходно сказано, Лиззи! В самом деле, превосходно! И ты совершенно права по поводу Фордайса. Полная безвкусица. Сплошное ханжество и раболепство, не заслуживающее серьезного внимания.
Мэри опустила глаза, не в силах вынести тех нежных улыбок, которыми обменялись отец и сестра. Она знала, что Лиззи одержала над ней победу. Но унижение от поражения не шло ни в какое сравнение с болью, которую она испытала, услышав, с каким презрением мистер Беннет отзывается о ее любимом докторе Фордайсе. Ей никогда не приходило в голову, что отец не разделит ее восхищения его идеями.
Элизабет спрыгнула с подоконника, намереваясь уйти. Великодушная даже в своей победе, она протянула книгу сестре.
– Оставить тебе мой экземпляр «Эвелины», Мэри? Думаю, ты могла бы насладиться им, если бы позволила себе.
– Если ты хочешь, я могу попробовать, – тихо ответила Мэри.
Когда она не протянула руку, чтобы взять книгу из рук сестры, Элизабет положила ее среди других томов на стол, где та, как заметила Мэри, совершенно заслонила собой изрядно потрепанный томик Фордайса.
Как только Элизабет ушла, мистер Беннет вернулся к своему чтению, а на его лице появилось едва заметное выражение удовольствия. Мэри опустилась на стул и задумалась. Когда она заговорила, голос ее прозвучал очень громко среди библиотечной тишины.
– Папа, – рискнула она. – Могу я задать вам вопрос?
Мистер Беннет поднял глаза, словно удивленный, что Мэри все еще была там.
– Неужели вы и вправду такого плохого мнения о докторе Фордайсе? Я изучаю его уже некоторое время.
