– Боюсь, эти часы вряд ли были потрачены с пользой. Я считаю его книги скучным и бесполезным чтением, но ты, возможно, могла прийти к иным умозаключениям.
– Могу я узнать ваше мнение о других авторах, труды которых я изучала? Проповеди Блэра? Свидетельства христианства Пейли? Книги Ханны Мор о женском образовании?
– Что ж, Пейли по крайней мере неплохой мыслитель. Полагаю, ты можешь извлечь некоторую пользу из его высказываний. Остальные же совершенно бесполезны, если только у тебя нет вкуса к скучному морализаторству и напыщенным мнениям самого очевидного рода.
Мэри на мгновение закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Она явно совершила большую ошибку в своих суждениях. Как могла она быть настолько глупа, чтобы вообразить, будто мистер Беннет одобрит авторов, чьи слова она переписывала так тщательно и с таким нетерпением?
– Если вы не одобряете писателей, которых выбрала я, быть может, вы можете предложить кого-то из тех, чье творчество вы цените и кто мог бы мне понравиться?
– Не уверен, что осмелюсь это сделать. Твои вкусы кажутся очень… ревностными для такой юной девушки. Судя по всему, ты не очень стремишься к чему-то яркому, светлому или веселому.
– Нет, папа, не стремлюсь. Я хочу впитывать полезную информацию, а не развлекать себя.
– В самом деле? Что ж, лучший совет, который я могу тебе дать, – это следовать своим инстинктам. Они станут гораздо лучшим проводником, чем все, что я смогу предложить. Так или иначе они направят тебя к тому, что ты надеешься найти.
Мистер Беннет снова взялся за книгу, и Мэри поняла, что разговор окончен. Собрав свои бумаги, она закрыла за собой дверь библиотеки и пошла в спальню. Теперь она поняла, что сборник цитат, над которым она трудилась с таким усердием, будет совершенно бесполезным. Мистер Беннет не нашел бы в нем ничего достойного восхищения. На каждого писателя, которого она включила в свой список, он смотрел с презрением. Сидя за письменным столом, Мэри переворачивала страницы маленькой книжечки, глядя на записи, сделанные ею с надеждой, которая стоила ей стольких часов бесплодных усилий. Любящий отец был бы доволен подарком независимо от его содержания, потому что это были труды его отпрыска, но Мэри знала, что от мистера Беннета ожидать такой снисходительности не имело смысла. Это никак не улучшило бы его отношение. Напротив, лишь подтвердило бы его мнение о ее глупости. Подтвердило бы, что она не достойна быть замеченной, оцененной или любимой. Это, бесспорно, не заставило бы его смотреть на нее так же, как он смотрел на Лиззи. С каменным лицом Мэри выдвинула ящик туалетного столика, положила туда свой сборник и с грохотом задвинула ящик обратно.
– 15 –
Не имея больше цели, Мэри с трудом заполняла долгие часы каждого своего дня. Она читала до боли в глазах, не в силах, однако, вызвать в себе тот энтузиазм, который когда-то так овладел ею. Она играла на фортепиано до тех пор, пока у нее не немели пальцы, а когда они вконец переставали ее слушаться, выходила из дома и отправлялась по знакомой дорожке в Меритон. Никто не предлагал составить ей компанию, да она ее и не искала. По возвращении Мэри даже не спрашивали, где она была и что делала. Во время ежедневных трапез разговоры за столом то затихали, то снова текли по кругу, редко требуя от нее ответа. Ей нечего было добавить к торопливым отчетам Лидии и Китти о приездах и отъездах их любимых офицеров или к конфиденциальному рассказу матери о новой горничной ее сестры Филлипс. И она больше никогда не пыталась встревать в разговоры между мистером Беннетом и Элизабет. В основном Мэри сидела молча, почти не обращая внимания на то, о чем болтают вокруг. Потому поначалу она едва обратила внимание на заявление матери о том, что соседний дом в Незерфилде наконец сдан. Однако миссис Беннет была так взволнована этой новостью и так часто возвращалась к ней, что вскоре даже Мэри узнала, что молодой человек с большим состоянием прибыл с севера Англии, бросил лишь один взгляд на Незерфилд и тут же согласился на все условия аренды. Оказалось, что нового жильца зовут мистер Бингли и он холост, хотя мать Мэри твердо решила, что его положение надолго таким не останется.
– Вы должны знать, – сказала миссис Беннет мужу однажды утром за завтраком, – что я подумываю о том, чтобы он женился на одной из наших девочек.
– Неужели вы считаете, – спокойно ответил тот, – что его главным намерением поселиться здесь было выбрать себе жену из числа наших дочерей? Это кажется весьма маловероятным стимулом для годовой аренды даже на самых выгодных условиях. Тем более что он еще не видел ни одной из них.
– Это можно быстро исправить, если вы навестите его. Как только вы представитесь, ничто не помешает и нам нанести ему визит. Однако мы не можем сделать этого, пока вы не знакомы – это было бы невежливо.
– Не уверен, что могу согласиться с вами. Почему мы должны быть скованы традициями? Не вижу причин, почему бы вам и девочкам не навестить нашего соседа тогда, когда вы того захотите. Или, быть может, им следует пойти туда одним? Вы по-прежнему так же красивы, как и все наши дочери, и мистеру Бингли можете понравиться больше всех.
Миссис Беннет не собиралась позволять комплиментам мужа сбить себя с толку, какими бы правдивыми его слова ей ни казались.
– Пойдемте, Мистер Беннет. Вы же знаете, мы не можем нанести ему визит, пока этого не сделаете вы. Это было бы действительно очень странно.
– Возможно, вы правы. Может быть, будет проще, если я напишу мистеру Бингли, заранее дав свое согласие на то, чтобы он женился на той из наших дочерей, которую сам предпочтет? Это могло бы сэкономить массу времени и хлопот.
– Я уверена, что это очень дурно с вашей стороны – дразнить меня таким образом. Если вы не пойдете к нему, то другие уж точно не будут так осторожны. Что, если сэр Уильям Лукас доберется туда раньше вас? Вы будете счастливы, если Шарлотта Лукас поселится в Незерфилде? Каждая минута промедления может вызвать необратимые последствия.
Мистер Беннет откинулся на спинку стула, довольный тем, что его жена так сильно взволнована.
– Я признаю, что вы стоите перед дилеммой. Что же важнее для вас? Приличное поведение или перспектива потерять столь многообещающего зятя? Не уверен, что могу что-то посоветовать. Что скажешь, Мэри? Я знаю, что ты молодая женщина, способная к глубоким размышлениям, читаешь великие книги и выписываешь из них цитаты.
Мэри удивленно подняла глаза. От удивления все разумные ответы из ее головы вылетели, и она даже не смогла придумать, что сказать. Отец некоторое время смотрел на нее, весьма довольный, а потом вновь повернулся к жене.
– Пока Мэри приводит в порядок свои мысли, давайте вернемся к мистеру Бингли.
Пока родители продолжали препирательства, Мэри ошеломленно сидела. Неужели мистер Беннет знал о маленькой книжечке, которую она собиралась ему подарить? Нет, она никому ее не показывала. Та по-прежнему лежала в ящике ее стола, а на первой странице стояло его имя с тем посвящением, которое ему уже не суждено было прочесть. Возможно, он заметил, сколько часов она проводила в его библиотеке, переписывая цитаты, однако ничего не мог знать о цели ее стараний. По лукавому выражению лица мистера Беннета было ясно, что Мэри правильно поступила, ничего ему не показав. Он бы этого не оценил. Ее ученые амбиции казались ему такими же нелепыми, как те долгие часы, которые Китти и Лидия проводили, украшая шляпки или обсуждая достоинства пряжек для обуви.
