Но даже когда Мэри хвалила себя за ясность мышления, что-то внутри нее сопротивлялось, а сердце ее отвергало выводы, к которым так легко пришел разум. Неужели она действительно воображала себя женой мистера Коллинза? Что, если она ошиблась и лучшей версии мистера Коллинза ей так и не удастся обнаружить? Сможет ли она провести свой век привязанной к мужчине, который не умеет открыть рта, не вызвав насмешек? Даже если бы у Мэри получилось бы выманить его предложение, была ли хоть какая-то возможность у них сделать друг друга сколько-нибудь счастливыми? Жалость и стремление к собственной выгоде с ее стороны вкупе с невежеством и наивностью с его казались очень хрупкими основаниями для совместной жизни, что бы там ни говорила Шарлотта.
Неожиданно в сознании Мэри возник образ Джона Спарроу, протягивавшего руку, чтобы пригласить ее на танец на балу в Меритоне. Она помнила, как они взаимно улыбались, как их застенчивость растворялась в удовольствии, которое они находили в обществе друг друга. Держа в руках ее маленькую сумочку, он предложил вынуть очки и протереть их манжетой своей рубашки, когда этого никто не увидит. Оба они тогда рассмеялись, а затем снова пустились в пляс.
Жизнь с мистером Коллинзом никогда не будет такой, подумала Мэри, но вряд ли она вновь повстречает Джона Спарроу – человека, который впервые в жизни заставил ее почувствовать себя свободной и беззаботной. Эти несколько счастливых часов с ним были всего лишь мелочью, которую так быстро заглушили насмешки окружающих и ее собственная робость, сказала себе Мэри. Однако это дало ей представление о том, что такое счастье, а такое оказалось сложно забыть. Теперь все кончено. Все мертво и зарыто так глубоко, чтобы уже никогда не повторится. Джон Спарроу находился за много-много миль отсюда и не собирался возвращаться. Отрицать это было бессмысленно. Прошло совсем немного времени с тех пор, как она сама уверяла Лиззи, что каждый порыв чувств должен руководствоваться разумом. Теперь Мэри должна была применить этот урок к самой себе. Ее выбор был невелик и слишком важен, чтобы поддаваться влиянию неуправляемых эмоций. Ее проводником должен стать разум, а не чувства.
– 23 –
Утром, когда Мэри втыкала в волосы шпильки, пытаясь хоть как-то укрепить прическу, миссис Хилл тихонько вошла в ее комнату.
– Вы познакомились с кузеном.
– Да, это так.
– И что же вы о нем думаете? Что он за человек?
– Боюсь, у него не так уж много друзей в этом доме. Мои сестры считают его скучным, а отец решил, что он небольшого ума, но прошу вас, не повторяйте этого.
– А что же вы, мисс? Мне интересно ваше мнение о нем.
Мэри уставилась в зеркало. Ее усилия по поводу прически не оправдались. Не говоря ни слова, миссис Хилл взяла щетку, вытащила из головы Мэри шпильки и распустила ее волосы. Пока она это делала, Мэри решила высказаться настолько откровенно, насколько только могла. Она доверяла миссис Хилл и считала, что это поможет ей сформулировать свои мысли.
– Временами он действительно кажется нелепым, – начала она, – но я не верю, будто в нем есть что-то порочное. Думаю, он нерешителен и неуверен в себе, и это делает его склонным говорить слишком много без всякой пользы. Он верит, что его лесть понравится тем, кому он ее посвящает, но результат часто оказывается прямо противоположным.
– Значит, вы его жалеете?
– Немного. Мистер Коллинз – такая соблазнительная мишень для насмешек моего отца, что невозможно не испытывать к нему хотя бы некоторого сочувствия. Хотя, признаюсь, никто, кроме меня, не считает так же.
Миссис Хилл умело скручивала волосы Мэри в гладкий узел и надежно закрепляла его на затылке.
– Значит ли это, что вы можете смотреть на него… с дружелюбием?
– Это очень прямой вопрос.
– Я уверена, вы понимаете, что я имею в виду, – невозмутимо отвечала миссис Хилл. – Я хотела бы знать, думали ли вы о нем… в супружеском смысле. Он выражается как начитанный человек, и он уже испросил разрешения пользоваться библиотекой. Ваша мать желает, чтобы я проследила, чтобы сегодня утром ее вычистили от пыли. У вас могли бы быть общие книги. Он не из тех показных джентльменов… Не из тех, что ценят хорошенькое личико превыше всего остального.
Мэри взяла с туалетного столика зеленую с золотом ленту и принялась рассеянно перебирать ее пальцами.
– Вы говорите так, но в действительности он не сводил глаз с Джейн с тех пор, как приехал.
– Ну, мы знаем, что ее мысли далеки от мистера Коллинза, и, вероятно, в этом отношении ничего не изменится.
– Если Джейн откажет ему, я уверена, что следующей, о ком он подумает, будет Элизабет. Я стала бы лишь вынужденным третьим вариантом.
– Я ни слова на это не отвечу – вы же знаете, мне грустно слышать, что вы так суровы к себе. Однако я сомневаюсь, что Элизабет примет его предложение. У вас все еще есть шанс. Хотите, я вплету эту ленту вам в волосы?
Мэри удивленно взглянула на полоску ткани, будто не замечала раньше, что держит ее в руке.
– О нет, не думаю. Она для меня слишком яркая. – Мэри поспешно опустила ленту обратно на туалетный столик. – Но даже если бы мистера Коллинза удалось уговорить сделать мне предложение, какого счастья, по-твоему, я могла бы ожидать от брака с ним?
Миссис Хилл задумчиво рассматривала свою работу, втыкая последнюю шпильку в волосы Мэри.
– Говорят, брак – это лотерея. Никто не знает, выиграл ли, пока не станет слишком поздно. – Она протянула Мэри маленькое зеркальце, чтобы та могла увидеть прическу сзади. – Но, что бы вы о нем ни думали, став его женой, вы станете и владелицей Лонгборна, а это стоит принять во внимание, не так ли?
Мэри уставилась в зеркало, рассматривая свои аккуратно уложенные волосы.
– По-моему, – заключила миссис Хилл, – у вас не меньше шансов выйти за него, чем у всех остальных. Вам следует хорошенько подумать, прежде чем позволить кому-то другому увести его из-под носа. Такой человек, как он, какими бы мелкими недостатками ни обладал, не будет свободен всегда.
Она опустила расчески и, высказав то, что собиралась, вышла из комнаты. Несколько секунд Мэри сидела неподвижно, размышляя, потом встала и накинула на себя шаль. Сделав это, она почувствовала, как прядь ее волос соскользнула вниз. Разозленная, Мэри воткнула шпильку в прическу с такой силой, что, пока она спускалась вниз к завтраку, у нее разболелась голова. Мэри вышла в холл как раз вовремя, чтобы увидеть, как миссис Беннет выплывает из гостиной вслед за мистером Коллинзом. Тот выглядел смущенным, но довольным собой, а ее мать казалась взволнованной, как будто едва могла сдержать то, что только что узнала.
Во время ужина она улыбалась мистеру Коллинзу, подавая ему самые горячие булочки, масло и джем. Мэри пристально наблюдала за кузеном – ей казалось, она догадывается о содержании разговора, который так взволновал и его, и миссис Беннет. Должно быть, он рассказал ей о своих намерениях. Дрожь предчувствия пробежала по телу, когда Мэри поняла, что это означает. Теперь ей предстояло решить, последует она за своим разумом или за сердцем, прислушается ли к побуждениям долга и эгоизма или заткнет уши и будет надеяться на лучшее, вопреки всему. Прошло совсем немного времени прежде, чем она приняла решение. Мэри не сказала ни слова, пока все не ушли и они с матерью не остались наедине. Пока миссис Беннет лениво возилась с остатками тоста, Мэри встала и осторожно прикрыла дверь.
