– Именно так считает моя мать, – ответила Мэри. – Она твердо решила, что он женится на одной из нас. В данный момент ее предпочтение – и, похоже, его собственное – отдано Лиззи.
Шарлотта в изумлении отшатнулась.
– Мне бы показался такой союз крайне маловероятным.
– Таково и мое собственное мнение, – заявила Мэри, радуясь возможности поговорить о мистере Коллинзе с незаинтересованным слушателем. – Все, что кузен говорит, раздражает Лиззи, и она делает все возможное, чтобы избегать его.
– Бедняжка, – криво усмехнулась Шарлотта. – Никому бы я не пожелала стать объектом презрения твоей сестры. Но, несмотря на то, что ему не посчастливилось понравиться Лиззи, вполне возможно, другая женщина примет его.
– Я уверена, что ты права, – отозвалась Мэри. – Никто не может назвать его разумным, но в нем есть качества, которые могла бы взрастить жена с правильным складом ума. В самом деле, попади он под влияние уравновешенной, вдумчивой женщины, то мог бы стать значительно лучше. А у нее были бы такие же хорошие шансы, как и у большинства леди, в конечном итоге вполне насладиться своей жизнью.
– Боже мой, Мэри! – со смехом воскликнула Шарлотта. – Наши беседы о браке произвели на тебя изрядное впечатление. Когда ты так говоришь, я словно слушаю саму себя!
Мэри хотела было ответить, поскольку ей еще многое хотелось сказать о браке и самом мистере Коллинзе, но, увидев приближающуюся к ним Элизабет, поняла, что в ее присутствии это было бы невозможно.
Шарлотта тоже это понимала, и, когда Лиззи вошла, она поздоровалась с ней совсем другим тоном – легким, веселым и беззаботным.
– Итак, я вижу, ты высвободилась из своего чистилища. Расскажи нам, как все было – мы слишком увлеклись беседой, чтобы обращать внимание на тебя и мистера Коллинза.
Элизабет застонала и вытянула ногу.
– Каждый шаг не в том направлении, и его ботинок всякий раз оказывался на моей ноге. Если бы он лучше сосредоточился и меньше извинялся, это, возможно, было бы не так мучительно. Но раз уж все прошло именно так… скажем так, на некоторое время с танцами я закончила.
Шарлотта, которая все это время смотрела в дальний угол комнаты, вдруг склонила голову к Элизабет.
– Ты можешь вернуться на паркет быстрее, чем думаешь. Мистер Дарси направляется к нам с такой холодной решимостью, что это может означать только одно: он хочет пригласить тебя на танец.
Запротестовав, Элизабет заявила, что этого не может быть. Но как раз в тот момент, когда она закончила заявлять о полной невозможности подобного события, вышеупомянутый джентльмен собственной персоной подошел и встал перед ней. Самым учтивым образом он попросил ее руки на следующий танец, и Лиззи была так поражена, что согласилась.
Тот тут же развернулся на каблуках и пошел прочь, оставив Элизабет пребывать в шоке от собственного решения.
– Что заставило меня согласиться? Даже не представляю, о чем я думала.
– Осмелюсь сказать, – утешила ее Шарлотта, – что, оказавшись на паркете, ты найдешь его общество очень приятным.
– Боже упаси! Это было бы величайшим несчастьем из всех – найти приятным общество человека, которого ты твердо решила ненавидеть!
– Думаю, ты сможешь это вынести. Умоляю тебя, Элизабет, не произведи неприятного впечатления на такого важного человека.
Элизабет некоторое время доказывала, что если кто и неприятен, то это мистер Дарси, напоминая Шарлотте о многочисленных недостатках его характера, нрава и манер. Однако когда заиграла музыка, то, не найдя достаточно остроумного повода отказаться от танца, Элизабет неохотно присоединилась к другу мистера Бингли. Мэри и Шарлотта с любопытством наблюдали за происходящим. Поначалу Лиззи была молчалива и отчужденна, но вскоре они с мистером Дарси уже оживленно беседовали.
– Твоей сестре есть что сказать человеку, который, по ее уверениям, ей не нравится, – заметила Шарлотта.
– Да, – согласилась Мэри. – Это удивительно.
– Возможно, она не так хорошо разбирается в собственных чувствах, как ей самой кажется. Вероятно, она не привыкла так же, как мы, подвергать их тщательному изучению. Когда все дается легко, нет смысла разбираться в причинах.
Шарлотта и Мэри подошли к столу, на котором был накрыт ужин, и наблюдали за завершением танца.
– Я слышала, что сегодня вечером ты сыграешь для нас, – вежливо заметила Шарлотта.
– Думаю, да, если гости будут рады меня выслушать. Я выбрала несколько пьес, которые, надеюсь, всем понравятся.
На мгновение ей захотелось рассказать Шарлотте все – как, вдохновленная ее речами, она начала рассматривать мистера Коллинза в качестве потенциального мужа, как невозможно было привлечь его внимание и как этим же вечером она надеялась одержать победу над его равнодушием своим несравненным умением. Каким было бы облегчением откровенно поговорить с кем-то, кто бы понял ее и смог бы дать разумный совет. Но прежде, чем Мэри смогла это сделать, Элизабет торопливо подошла к ним, желая поверить им впечатления о партнере по танцу. Сестра едва начала перечислять недостатки мистера Дарси, когда их прервал мистер Коллинз, которому не терпелось поделиться новостями, которые, как он полагал, они будут так же рады услышать, как и он сам.
– Простите, что вмешиваюсь, леди, но я подумал, что вы должны знать – я только что делал очень важное открытие. – Мистер Коллинз наклонился к ним с чрезвычайно важным видом. – По странному стечению обстоятельств я узнал, что в этом зале находится знатный родственник моей покровительницы.
– Правда, сэр? – спросила Шарлотта. – Можем ли мы узнать, что это за человек?
– Вы будете удивлены, узнав, – объявил он, – что это джентльмен, которому посчастливилось танцевать с вами этот танец, мисс Элизабет. Оказывается, мистер Дарси – племянник леди Кэтрин де Бер. Что вы на это скажете?
– Я полагаю, – начала Мэри, когда никто больше не вызвался ответить, – это говорит о том, как тесен мир и узы, которые связывают всех нас.
– Да, – согласилась Шарлотта, – удивительно, как…
Она не успела закончить фразу – ее прервала Элизабет, чей голос был полон тревожных ноток человека, которому только что пришла в голову ужасная мысль:
– Сэр, прошу вас, скажите, что вы не намерены представляться мистеру Дарси?
Мистер Коллинз выглядел слегка оскорбленным.
– Конечно же, намерен. Более того, полагаю, мне следует извиниться за то, что я не сделал этого раньше.
Напрасно Элизабет пыталась отговорить его от этой затеи. Мистер Дарси – гордый человек, объяснила она, и не потерпит непрошеной фамильярности. Если их «связь» и следовало признать официально, то именно мистер Дарси должен сделать первый шаг, как человек выше по положению. Мистера Коллинза было не переубедить. Приняв выражение, которое, как показалось Лиззи, в равной мере постыдно сочетало мольбу и самонадеянность, он подошел к группе людей, среди которых стоял мистер Дарси, и заговорил.
