Поскольку благодарность – это все, что она могла предложить, Мэри стремилась передать ее с как можно большим чувством. Мысленно она сочинила небольшую речь, но никак не могла подобрать момент, чтобы ее произнести. Наконец, однажды утром, после завтрака, когда няня увела детей умыться и одеться, она воспользовалась случаем.
– Я хотела сказать, как благодарна за вашу доброту, – начала Мэри. – Я тем более ценю ваше великодушие, что, хотя я и сама напросилась в ваш дом, вы приняли меня с самыми распростертыми объятиями, какие только можно себе представить. Говорят, гостеприимство к чужим – одна из самых благородных добродетелей, но мало кто проявляет его с такой искренностью, как вы и мистер Гардинер.
– Ну, тебя едва ли можно считать чужой, – ответила миссис Гардинер.
Она была несколько рассеянна и собирала детские книги с пола, где их разбросали владельцы, с намерением унести их, чтобы привести в порядок.
– И я не хотела бы, чтобы тебя чересчур обременяло чувство долга, – продолжила миссис Гардинер, складывая маленькие томики в стопку на диване. – Мы очень рады, что ты здесь. Твои сестры были вольны оставаться с нами столько, сколько пожелают, и мы с радостью предложим то же и тебе.
– Я лишь надеюсь, что смогу как-то отплатить вам за вашу доброту, – ответила Мэри. – Я знаю, что не так весела, как Лиззи, и не так полезна, как Джейн, но я могу в чем-то вам помочь.
Внезапно миссис Гардинер прекратила свои занятия и оторвалась от уборки.
– Мэри, мне очень неприятно слышать от тебя такие слова. Мне грустно от этого. Мы не попросили бы тебя остаться здесь, не находи твое присутствие приятным. Надеюсь, ты это понимаешь?
– Простите, – пробормотала Мэри. – Я не хотела дерзить…
– Ты – самый далекий от дерзости человек, которого я знаю, – заявила тетя, складывая книги рядом с остальными на диван. – И, прошу тебя, не нужно больше нелюбезных, критичных замечаний в адрес своей собственной персоны. Единственное условие твоего пребывания у нас – постарайся отзываться о себе как можно более доброжелательно. Могла бы ты соблюдать это правило?
Мэри закусила губу. Она не могла представить себе ничего более приятного, чем проводить больше времени в этом гостеприимном доме, где уже начала чувствовать себя как дома.
– Я… я, безусловно, постараюсь.
Эти несколько неуверенных слов едва ли отдавали должное силе ее чувств, но прежде чем Мэри успела сказать что-то еще, стопка книг, которую тетя так тщательно складывала на диване, медленно, но неуклонно сползла обратно на пол. Миссис Гардинер наблюдала за падением башни с покорной улыбкой.
– В таком случае ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь – или столько, сколько сможешь вынести. Как видишь, у нас царит свобода и мы далеки от церемоний, но если не возражаешь, то, думаю, ты к этому привыкнешь. Мы будем рады видеть тебя среди нас.
Сердце Мэри было слишком переполнено любовью, чтобы говорить. Вместо этого она села рядом с тетей на ковер и принялась собирать книги.
– 48 –
Поначалу Мэри было трудно принять то, как ей повезло. Она не могла поверить, что ей, запуганной и разбитой, не придется вновь браться за перо и писать матери или Бингли, прося разрешения вернуться в Дербишир. Теперь, зная, что останется с Гардинерами, она твердо решила сделать так, как просила ее тетя, и больше не отзываться о себе пренебрежительно. Право же, она попытается идти дальше. Она сделает все, что в ее силах, чтобы проникнуться духом их дома и вести себя так же добродушно, как и сами Гардинеры. Если ее пригласили присоединиться к их семье, то было бы правильно, если бы она не омрачала их веселье своими грустными взглядами и неловким молчанием. Она постарается стать достойной их щедрости, как можно полнее войдя в жизнь на Грейсчерч-стрит.
Мэри начала с того, что предложила обучить своих юных племянниц игре на фортепиано. Миссис Гардинер поколебалась, спросив, понимает ли Мэри, что это может за собой повлечь. Тетушка с грустью отметила, что ни одна из девочек до сих пор не проявила никаких признаков таланта к игре. Разве не предпочла бы Мэри провести это время, играя в собственное удовольствие? Однако Мэри не унималась, уверяя тетю, что действительно хочет помочь, и в конце концов та сдала позиции.
– Если уж ты решила пожертвовать собой, я не стану тебе мешать. И Марианна, и Джейн должны практиковаться гораздо чаще, чем делают это сейчас. Если бы ты могла уделять несколько часов, чтобы помогать девочкам в занятиях, я была бы очень этому рада.
Следующим утром и каждым днем после, ровно в одиннадцать часов, Мэри усаживалась рядом со своими юными кузинами за роялем, отбивая для них такт и поправляя положение их пальцев. Поначалу и она, и девочки держались скованно, но, поскольку обе племянницы были жизнерадостными и дружелюбными созданиями, о сдержанности они вскоре забыли. К третьему занятию они с видимым удовольствием уже болтали без умолку. Вопреки своим ожиданиям, Мэри тоже наслаждалась уроками, особенно когда ее ученицы начали демонстрировать заметные улучшения в игре. Возможно, леди Кэтрин была права и из нее все-таки вышла бы хорошая гувернантка?
Мэри даже стала с нетерпением ждать семейных обедов. Все это сильно отличалось от тех испытаний, которые ей пришлось пережить в Лонгборне – за столом мистера Гардинера не было ни насмешек, ни презрения. Он любил, чтобы еда доставляла ему такое же удовольствие, как и все остальное в этой жизни. Чем лучше Мэри узнавала дядю, тем труднее ей было поверить, что он был братом ее матери. Он был так благоразумен, так благороден и так любезен, что невозможно было даже заподозрить такое их близкое родство. Нисколько не гнушаясь, он часто играл на ковре со своими детьми, держа их на руках и взъерошивая им волосы. Те не боялись его и болтали в его присутствии без малейшего стеснения. Однажды вечером, когда мистер Гардинер стряхнул со своих колен шумных мальчишек и попытался покончить с ужином, он поймал на себе взгляд Мэри.
– Этих сорванцов слышно отовсюду.
– Тем лучше для них, как по мне. Они всегда выглядят такими счастливыми!
– Надеюсь, что так. Терпеть не могу, когда на детей оказывают давление и заставляют молчать, постоянно делая замечания. Я думаю, дом должен быть приятным и веселым местом. Что скажешь, Джордж? Эдвард, каково твое мнение?
Мальчишки просто кивнули в знак согласия. Их мысли уже были заняты другой игрой. Мэри подняла глаза и увидела, что миссис Гардинер смотрит поверх свечей на мужа и сыновей. Мистер Гардинер поймал взгляд жены и улыбнулся в ответ. Это было одно мгновение, но Мэри показалось, что оно заключило в себе всю глубину их чувств друг к другу. Странно, подумала она, но взаимная привязанность Гардинеров не заставляла ее ощущать себя более одинокой – как в Пемберли, где страсть между супругами Дарси заставляла ее мучительно сознавать свою отчужденность. На Грейсчерч-стрит удовольствие, которое ее дядя и тетя получали друг от друга, было в радость всем окружающим. Мэри не сомневалась, что ее племянники и племянницы чувствовали это, и им шло это на пользу. Она даже сама начала ощущать на себе это влияние.
