– Мы правильно сделали, что пришли так рано, – заметила миссис Гардинер, когда они проходили мимо витрины со шляпами. – Очереди после одиннадцати просто невыносимы.
Когда они вошли в зал с ассортиментом тканей, зрелище еще больше их поразило. Вдоль каждой стены тянулись до самого потолка широкие полки. На них были сложены рулоны всевозможных тканей: хлопок, поплин, муслин и батист. Длинные полотна шелка свисали с высоких подставок, демонстрируя свои цвета и узоры во всем великолепии. На столе в центре зала были разложены самые красивые пестрые шали, какие Мэри когда-либо видела. Это мерцающее царство тканей разительно отличалось от мрачных и тесных галантерейных магазинчиков в Меритоне.
– Великолепно, не правда ли? – прошептала миссис Гардинер, когда они присели перед одной из широких витрин.
Их проконсультировал очень опытный продавец, чья безупречная одежда заставляла Мэри мучительно сознавать свои собственные недостатки. Ей показалось, что он бросил пренебрежительный взгляд на ее ничем не примечательную внешность; но, узнав, сколько миссис Гардинер собирается потратить, продавец тут же стал заботливым и внимательным.
Выбор тканей они начали с муслина. У Мэри пестрело в глазах от множества предложенных ей вариантов, каждый из которых был верхом легкости и изящества. Поначалу ей показалось, что выбор слишком велик и остановиться на чем-то одном невозможно, потому что всегда был еще какой-то вариант, но постепенно Мэри приноровилась и начала изучать вещи, которые ей нравились. С растущей уверенностью она остановила свой выбор сначала на розовой ткани в бледный горошек, а затем – на ярко блестящем отрезе кремового цвета. Среди хлопковых тканей выбирать оказалось труднее, потому что они были разных цветов и узоров; каждый новый отрез казался таким же привлекательным, как и предыдущий. В конце концов Мэри выбрала ткань в желто-белую полоску и лиловый отрез с орнаментом из листьев кремового цвета, но затем снова не могла определиться, что же лучше: зеленый с золотом или синий с серым.
Перебирая образцы, Мэри поражалась, насколько ей нравится занятие, которое она не так давно отвергла бы как легкомысленное. Как это объяснить? Отчасти, подумала она, все довольно просто. Она отмахнулась от своих обычных угрызений совести и позволила себе наслаждаться физическим удовольствием от прикосновения к таким красивым вещам, восхищаясь текстурой ткани и своими ощущениями.
Мэри понимала, что никогда не осмелилась бы вести себя так в присутствии матери или Лидии. Они бы посмеялись над ее переменой настроения. Миссис Беннет отнеслась бы к этому с презрением, а Лидия никогда не отказалась бы от возможности хорошенько подразнить сестру. В Лондоне, однако, судить ее было некому. Здесь, подумала Мэри, она могла бы изменить в себе все, если бы захотела; и если ее душа просила с удовольствием перебирать красивые ткани, пусть будет так. Вскоре Мэри вновь оказалась так поглощена сравнением различных узоров, что не заметила молодого человека, направлявшегося к их прилавку с приветственно поднятой рукой, пока тот не оказался практически рядом с ними. Миссис Гардинер вскочила, обрадованная его появлением.
– Мистер Хейворд! Что вы здесь делаете?
– Боюсь, ничего особенного, – ответил молодой человек с вежливым поклоном. – Я вышел из дома с твердым намерением купить себе перчатки, но пока что только и делаю, что брожу без дела.
Миссис Гардинер рассмеялась.
– Мужчины не испытывают такой острой потребности, когда речь заходит о покупках. Мы же, со своей стороны, усердно взялись за дело и уже приобрели весьма приличное количество вещиц.
– Значит, вы собираетесь продолжать в том же духе?
Миссис Гардинер повернулась к Мэри, которая ответила ей слегка неуверенным взглядом, но постаралась изобразить приветливую улыбку.
– Мистер Хейворд, позвольте представить вам мою племянницу, мисс Мэри Беннет. В те дни, когда не водит меня за собой по лабиринтам из муслина, она проживает с нами на Грейсчерч-стрит. Мэри, это мистер Томас Хейворд, сын моего двоюродного брата, хороший друг всей нашей семьи и частый гость в нашем доме.
Мистер Хейворд был высоким, широкоплечим молодым человеком с копной темных волос. Он не отличался особенной красотой, но выражение его лица было таким приветливым и веселым, что к тому времени, когда Мэри решила оценить привлекательность нового знакомого, его внешность уже не имела никакого значения.
– Я горжусь тем, что, являясь дальним родственником, остаюсь вашим близким другом, – заявил мистер Хейворд, – ибо одно, можно сказать, привело к другому. Вы приехали из деревни, мисс Беннет?
Мэри заставила себя произносить слова четко, твердо решив не допустить ни намека на стыдливый румянец или бормотание.
– Да, сэр, я совсем недавно в городе.
– И как он вам?
– Сначала я была немного ошеломлена, но чем лучше узнаю город, тем больше он мне нравится.
– Совершенно верный ответ! Я большой защитник Лондона и терпеть не могу, когда его критикуют. В конце концов, где еще мы могли бы оказаться в таком здании, как это? В таком, где все лучшее из предложенного торговлей и промышленностью собрано для нас под одной крышей?
Его энтузиазм был таким искренним и заразительным, а выражение лица таким ободряющим, что Мэри легко нашлась, что ответить:
– Да, сэр, должна признаться, я впервые в подобном месте. Здесь продают хлопок и шелка всех цветов радуги, в том числе таких необычных оттенков, что я даже не знаю их названия.
– Возможно, нам следует восполнить эти пробелы, – задумчиво произнес мистер Хейворд. – Очень неудобно, когда не можешь точно описать продавцу то, чего хочешь. Что, если мы назовем «короманделем»
[2] висящий вон там огненный красно-оранжевый оттенок? Или окрестим «жонкилем»
[3] вон тот, довольно тошнотворный, желтый оттенок слева от вас?
– Ну же, Том, – строго одернула его миссис Гардинер, – не вздумайте навязывать свои причуды бедной мисс Беннет, пока она не познакомится с вами. Она не будет знать, что и думать.
Ничуть не смутившись, мистер Хейворд пододвинул стул и присел за стойку рядом с ними.
– Вы совершенно правы, – ответил он с таким добродушным видом, словно миссис Гардинер не в первый раз бранила его подобным образом. – Я обещаю впредь вести себя так, чтобы никого не удивлять и не развлекать. Я буду настолько скучен, насколько того требует вежливость.
– Я уверена, что существует и золотая середина, – заметила миссис Гардинер.
– Тогда я непременно постараюсь найти ее.
Мистер Хейворд улыбнулся тетушке, и Мэри сразу поняла, как они любят друг друга.
