– Марио, – сказал Чинетти по-итальянски, – мне все говорят, что ты угробишь машину. Не подведи меня, Марио.
– Просто скажите мне, какое время круга вы от меня ждете, и я это сделаю, – ответил ему Андретти.
К тому моменту, как трибуны заполнились зрителями и пейс-кар провел гоночные машины по трассе, Лео Биби уже был в боксах Ford. На его напряженном лице не промелькнуло и тени улыбки.
– Мы даже не знаем, продержится ли краска на наших машинах все 24 часа, – сказал он журналисту.
Кен Майлз проехал вместе со всеми круг за пейс-каром и направился к старту. Его напарник Ллойд Руби бездельничал в боксах, ожидая своей очереди. Майлз занял выигранную им поул-позицию. Стареющий механик и менеджер команды, который не должен был даже участвовать в этой гонке, опередил в квалификации Андретти, Герни, Макларена и всех остальных. Майлз вложил в эту машину свою душу. Теперь он сидел в ней и ждал старта, легко придерживая руль. Тормоза могли отказать в любой момент, но только он смог бы почувствовать проблему до ее наступления. Майлз замер на старте, как пуля в стволе за секунду до выстрела.
…
Ровно через 24 часа толпа высыпала на поле, где победители получали свои трофеи. Шелби наблюдал, как Майлз и Руби, с остекленевшими от усталости глазами, отвечают на вопросы журналистов.
– Мы были уверены в своей машине, – сказал Майлз. – Некоторые утверждали, что долго она не продержится, но они ошибались.
Устал ли он?
– Есть немного, – ответил Майлз. – Прошлой ночью я плохо спал – вокруг разъезжали какие-то шумные мудилы и все не давали уснуть.
Майлз и Руби умудрились побить рекорд средней скорости в «Дайтоне» почти на 16 км/ч – поразительное достижение, особенно с учетом того, что гонка стала вдвое длиннее. Их скорость была невероятной. Какой-то журналист назвал эту победу «одним из самых идеальных заездов в истории гонок». На втором месте был еще один Ford Shelby, на третьем – тоже Ford из команды Holman – Moody, а Ferrari с Андретти за рулем пришел лишь четвертым.
Впервые в истории американская машина победила на 24-часовой гонке, санкционированной FIA. Даже Луиджи Чинетти – натурализованный гражданин США – остался доволен. Когда его спросили, расстроило ли его поражение, он ответил с миланским акцентом:
– Я горд за мою страну.
…
10 марта 1966 г. Джон Сертис подъехал на Fiat к фабрике Ferrari. Он неуклюже вылез из машины и потянулся за костылями. Пэт шла рядом с ним, пока он ковылял по территории фабрики. Сколько часов она провела в боксах с секундомером в руках, наблюдая, как он накручивает круги на гоночных трассах? Сколько часов она провела у больничной койки, приглядывая за ним? Теперь же она смотрела, как ее муж борется с собственным телом, хромая мимо больших металлических ворот фабрики, чем-то напоминавших тюремную ограду.
Когда Сертисы вошли в гоночную мастерскую, все прервали работу. Сертис был для всех призраком, человеком, вернувшимся с того света. Британский гонщик на всю жизнь запомнил слезы, которые выступили на глазах этих людей. Его костыли скользили по красной плитке, которой был вымощен пол, но он все равно осмотрел машины. Было очевидно, что проект «Формулы-1» сильно отставал от графика, поскольку в центре внимания оказалось противоборство Энцо Феррари с Генри II. Усилия гоночной мастерской были сосредоточены на предстоящей битве за «Ле-Ман».
Механики выкатили Сертису его «автомобиль для выздоравливающих» – Dino 246 для «Формулы-1». Машина была подготовлена специально для британца и чем-то напоминала ту, на которой он завоевал титул чемпиона мира в 1964 г. Левая нога Сертиса была еще так слаба, что ему не удалось самому влезть в машину. Рабочие подкатили кран, которым перемещали двигатели по цеху. Сертис, отбросив костыли, ухватился за стрелу. Его подняли и осторожно опустили в кокпит. Руки пилота наконец-то легли на руль, а ноги встали на педали.
Вечером Сертис с женой ужинали вместе с Феррари. Попыток заменить английского гонщика в качестве основного пилота команды не предпринималось. Феррари верил, что его чемпион сделает все возможное, чтобы вернуться в строй. Они оба были невероятно целеустремленными. Интересно, кем бы они стали, если бы не существовало гонок? За ужином разговор зашел о новом парке гоночных автомобилей. Феррари спросил у Сертиса, как он смотрит на то, чтобы взять на себя больше полномочий в команде. Разногласия с Драгони даже не упоминались.
– Что думаешь о переезде в Италию на постоянное жительство? – спросил Феррари.
Сертису эта идея понравилась. Он любил Италию и итальянцев с их страстями и жаждой больших скоростей. Победа Ferrari воспринималась как победа всей нации. Сертис помнил тот день, когда он подписал первый контракт с итальянской командой, еще будучи мотогонщиком. Это было 10 лет назад, в кабинете графа Агусты, в окрестностях Милана. Начиная c 22 лет его карьера так или иначе была связана с Италией. Феррари предложил Сертисам пожить в одной из своих моденских квартир, и они согласились.
Вскоре одним мартовским утром англичанин припарковался позади боксов на автодроме Модены. Механики колдовали над его «автомобилем для выздоравливающих». Когда Сертис садился за руль, то на мгновение почувствовал, что нервничает. В его памяти промелькнула история Альберто Аскари – знаменитого пилота команды Ferrari. «После аварии нужно сразу возвращаться в седло, иначе охватят сомнения», – сказал Аскари в тот день, когда садился в машину на автодроме Монцы. Он еще залечивал раны, полученные в аварии незадолго до этого. Через несколько минут после старта Аскари был мертв. Сертис справился с волнением, надел шлем, защитные очки, сел в Dino и включил зажигание.
Его левая нога была еще очень слаба, а для работы со сцеплением требовалось усилие. Первый круг по трассе длиной 2,4 км он проехал очень медленно, как бы заново привыкая, но уже на втором круге навыки и ощущения вернулись: резкий вход в поворот, мягкое сцепление резины с асфальтом, знакомый звук двигателя Ferrari, ревущего в считаных сантиметрах за его спиной.
Теперь Сертис ежедневно приезжал на трек. Мир вокруг наполнялся весной, обочины трассы с каждым днем становились все зеленее. По утрам покрытая росой трава сияла на солнце. Вдыхая ее аромат, Сертис чувствовал, как возрождается к жизни. Время шло. В боксах стали появляться журналисты, а на трибунах, установленных автоклубом Модены, собирались местные жители, чтобы посмотреть, как тренируется гонщик. Сертис продолжал набирать скорость, все глубже входить в повороты и все быстрее нарезать круги.
15 марта он побил рекорд круга на автодроме Модены – предмет особой гордости в среде пилотов. На протяжении 1950-х гг. пилоты Ferrari и Maserati боролись за обладание титулом рекордсмена круга в Модене, и в разное время он принадлежал нескольким великим гонщикам. Теперь и Сертис вошел в их число. Уже на следующий день он превзошел самого себя, улучшив рекорд на 0,3 секунды, а 17 марта прошел круг и того быстрее.
