Гитец указал, где искать владельца серебряных шахт. Сообщил, что хозяйку типографий застрелил дома погромщик. Наследница снабженческого бизнеса покинула Венетру до отключения света. Чета овцеводов бежала в предместья. Студента взяли в общежитии. Германа – на выезде из города. Арест диспетчера и трех присутствовавших на встрече у Микаила офицеров являлся лишь вопросом времени: они завязли в бою на колоннаде герцогского дворца.
Севан моргнул и переключился на квартердек.
Жилое крыло дворца полыхало, но герцогская семья не пострадала. Архейм не планировал убивать аристократов сразу. Агенты вместе с отрядом «Бастиона» пробились к ним после возвращения связи, хотя потеряли две с половиной дюжины человек в перестрелке с Белыми совами под командованием Микаила. Шальная пуля снесла виконту половину черепа, избавив от позорного трибунала.
– Мистер Ленид… – позвал Георгий.
Два тихих слова прозвучали как выстрел, грубо выдернув Севана из транса.
Темные брови сдвинулись к переносице. Он нехотя повернул голову и увидел, что механик, агенты и даже Лангаль сверлят его взглядами.
Никис проронил:
– Стихло все, шеф.
Севан непонимающе прислушался.
Еще недавно по коридорам разносились топот, крики, очереди и взрывы. Теперь – стояла тишина, в которой слышалось только рабочее попискивание систем и треск стабильной связи.
Раздались неторопливые шаги. К двери диспетчерской подошла маленькая группа.
Напряжение в зале резко подскочило. Никис и Иклид замерли по обе стороны от входа с оружием на изготовку. Георгий оттолкнул кресло с Лангалем к стене и поднял свой карабин. Севан, выпучив глаза на подчиненных, отрицательно замотал головой и судорожно стиснул подлокотники.
– Рубка под контролем Службы, – отчетливо проговорил пожилой женский голос, усталый, но уверенный. – Центр, вы не могли бы нас впустить? Совершенно не хочется ломать королевское имущество.
– Леди Риволл… – прохрипел гитец.
– Собственной персоной! – раздраженно ответила она. – Открывайте!
– Я вас ждал… – выдохнул Севан и сполз на пол в кататонии.
Севан Ленид.
Дело закрывается. 25.07.2015
Итоги Гражданской войны неутешительны. Потери с обеих сторон исчисляются сотнями тысяч. Уничтожены несколько крупных альконских аристократических родов и влиятельных венетрийских семей. Вспыхнула эпидемия, унесшая еще множество жизней. Все сопровождалось массовой эмиграцией. Альконт покинуло порядка миллиона человек; численность населения на тот момент не превышала тридцать девять миллионов.
Сильно пострадал Гит: объем сельского хозяйства уменьшился на пятнадцать процентов. Из-за бомбежек Катуэйских шахт сократилось и промышленное производство. Ухудшилось благосостояние населения, нарушились связи между городами и деревнями. Общий ущерб оценивается в тридцать пять миллиардов тендов – трехлетний бюджет Альконта мирного времени.
Но королевство выстояло. Гибель альконских родов и новые законы открыли путь в аристократию венетрийцам и гитцам, оздоровив угасавшие из-за кровосмесительных связей семьи. Всего за пять лет королевство преодолело кризис, и многие эмигранты вернулись на родину.
Его Величество Эдгар II Маркавин сотворил Альконское чудо.
Мария Гейц
Лейтенанта Севана Ленида разбудили яркое полуденное солнце и запах медикаментов. Свет падал из большого арочного окна. Гитец прикрыл глаза ладонью и посмотрел сквозь перебинтованные пальцы покалеченной руки на белоснежный потолок госпиталя. Кисть охватывала манжета вчерашней рубашки, но он чувствовал себя на удивление здоровым и полным сил.
– Вами занимались мой целитель и просветленный-чтец из Церковной школы. Вы снова воспользовались своим даром. Не стоило так рисковать, могли и рассудком повредиться.
Севан повернул голову на голос и увидел еще одну койку. На ней лежала доктор Мария Гейц. За койкой, в кресле у стены, сидела, задумчиво подперев кулаком подбородок, Майера Рейс, достопочтеннейшая вдовствующая графиня Риволл, руководительница венетрийского отделения Службы.
Севан знал, что она разменяла восьмой десяток, но не дал бы ей больше пятидесяти. В забранных в пучок седых волосах темнели угольные пряди; серых глаз не коснулось старческое угасание. Она носила белую рубашку, заправленную в черные бархатные брюки с высокой талией по россонской моде, и ботильоны на низком каблуке. На шее переливался дымом шелковый платок с заколкой в виде серебряного дубового листа. В ушах блестели жемчужины пусет. Кашемировое пальто, пропитавшееся пожарами минувшей ночи, висело на подлокотнике.
Стальная леди. Леди Сталь. Женщина, защитившая и прославившая семейные земли в Гражданской войне.
Хотя леди Риволл обращалась к Севану, смотрела она на Марию. Гитец хорошо знал подобный взгляд. Лорд Альберт Корвунд изучал людей примерно так же: сосредоточенно, пристально, оценивающе. Однако во взгляде леди Риволл крылось что-то еще… Гнев? Сожаление? Горечь? Она словно искала ответ на невысказанный и известный лишь ей вопрос, но не находила.
Севан сам посмотрел на Марию.
– Белое Солнце… – прошептал он. – Она вообще жива?..
Мария напоминала марлевую куклу; на бинтах местами проступили розоватые пятна. Где не было повязок, виднелись синяки и кровоподтеки. Грудь вздымалась неровно, сиплое дыхание тяжело срывалось с распухших губ. У койки стоял штатив, с которого свисал пакет на пятьдесят жидких унций. По трубке сбегал прозрачный раствор. Между указательным и большим пальцами левой руки блестела игла для внутривенных инъекций, зафиксированная лейкопластырем.
– Вы даже не представляете насколько, – ответила леди Риволл с непонятной иронией.
– П-простите, – Севан вспомнил, с кем говорит, соскочил с койки и низко опустил голову: – Миледи…
Она неспешно поднялась, и гитец осекся. Он посмотрел леди Риволл в глаза, оторопело взглянул на Марию и снова на руководительницу венетрийского отделения. Его прострелила дикая мысль.
Убрать синяки, горбинку перелома на носу, разбитые губы… Сходство просто ошеломляло. Севан мысленно поместил рядом двух женщин, старую и молодую, и медленно слил их лица в одно.
– Вы…
– Не волнуйтесь, – с нажимом сказала леди Риволл. – Вы едва очнулись. Вряд ли после приступа приходили хорошие сновидения.
Взяв пальто, она шагнула к выходу из палаты:
– Ваш мундир в ногах койки, перчатки в кармане. За мной.
Севан схватил его и в смешанных чувствах последовал за леди Риволл. Интуиция опять молчала, не иначе как благодаря просветленному-чтецу из Церковной школы. Леди Риволл поняла: он заметил фамильные черты. Подобная связь опозорила бы родовитую семью, и в словах прозвучало предостережение. Но она определенно не приходилась Марии матерью. Значит, оступился полковник Александр Рейс, достопочтенный граф Риволл.
