Улыбка на заостренном лице Маркавина стала шире. Он снова взял карандаш, и тот продолжил виться над подлокотником.
– Честно говоря, не был уверен, что вы не откажетесь от рукопожатия.
Мария не спросила почему. Она помнила скандал из-за угона «лейкора» и ажиотаж вокруг «Причин Гражданской войны». Ее статьи регулярно портили аппетит Коронной Коллегии и лично Маркавину. Да, Высшая школа истории Альконта на Арконе как-то пригласила прочитать курс лекций, но доктор не верила в признание на родине. Соотечественники скорее стремились показать материку, что не чужды либеральным взглядам, чем прониклись исследованием.
– Чем же я обязана подобной… высокой встрече? – Мария и впрямь будто разучилась говорить. Слова отказывались соединяться в предложения, а протискиваться сквозь губы и подавно.
Маркавин взял с колен кожаный тубус и протянул ей.
Доктор достала бумаги с гербовой печатью его величества, кирийской лентой Адмиралтейства и серебряным дубовым листом Службы на цепочке. Скользнула по тексту глазами и, удивленно хмыкнув, вынула из клатча футляр с очками. Надела оправу на кончик носа и внимательно перечитала документ.
– Вас живьем сожрут, – холодно резюмировала она.
– Я сам сожру кого угодно, – Маркавин по-лисьи прищурил малахитовые глаза.
– Вы правда думаете, что это сотрет жирный крест с моего досье? Или заставит меня забыть увольнение под финал итогового вылета?
– Это не извинения и не просьба о прощении. Сейчас вы слишком хорошо разбираетесь в политике, чтобы не понимать причин отмены закона о женской воинской службе на фоне обострявшихся в то время отношений с Россоном.
– Тогда что это?
Маркавин со вздохом встал и подошел к окнам.
Сквозь ромбы наборного стекла искрился калейдоскоп Аркона: пересекающиеся под прямыми углами улицы, вкрапления парков, пруды и фонтаны, Главная церковь, роскошные особняки аристократии, кварталы обывателей и черневшие по краям небесного города спальные районы. Великолепие и бедность. Томившийся на аэродроме-свалке «Аве Асандаро» был отсюда не виден.
– Прошло десять лет, многое изменилось. Сегодня вы не захотите сесть в перехватчик и подчиняться человеку, для которого будете лишь новым неоперившимся юнцом… Хуже – девкой. Вы уже капитан, а на Флоте вас не воспримут всерьез, постараются выжить, – Маркавин крутил карандаш в пальцах. – Одни вас ненавидят, другие открыто презирают. Вы даже превратитесь в мишень, если сильно привлечете внимание в высшем свете и возникнет риск скандала вокруг какой-то влиятельной семьи.
– Неужели? – Мария вскинула бровь.
– Аристократы не любят выглядеть плохо. Вы олицетворяете собой все – или почти все, – идущее вразрез с традициями. Я наслышан о вашем упорстве. Вы не просто добились бы звания адмирала, но и выдрали бы из меня титул, при необходимости зубами. Исключительно доказывая, что лучше любого альконца с наибезупречнейшей родословной, – Маркавин постучал обратной стороной карандаша по подоконнику. – Но зачем бессмысленная борьба, когда вы и так… хороши?
– Лесть?..
– Нет. Не вы ли вынудили лордов покинуть Коронную Коллегию через двери для прислуги? Меня, признаться, тоже. Только альконцы ценят в женщинах совсем иные достоинства. Я в состоянии представить и, как ни странно, понять, что вынудило вас переродиться подобным образом. Время не стоит на месте – чужие веяния давят. И я предпочел бы избежать пикетов разъяренных суфражисток. В моих силах создать прецедент. Пусть вы не пойдете в авиационный корпус, но я даю вам ключ открыть двери мечтающим завоевать небо. Однажды общество их примет.
– А что получите лично вы? – спросила Мария.
– Кого. Надежного человека, капитан Гейц.
– «Капитан Гейц»… – она цокнула языком. – Я пока не согласилась.
– У вас неделя на ответ, – Маркавин передернул плечами. – Возьмите бумаги. Никто не принуждает, но второго предложения не поступит, тем более лично от меня. Вашу оплату за работу на Венетре перевели в Королевский банк. Надеюсь, премия приятно удивит и покроет все летние расходы.
Маркавин достал кожаный портсигар с золотым тиснением, открыл и ненадолго замер. Еще раз вздохнул. Опять убрав карандаш за ухо, он взял узкую сигарету.
– Капитану Аксаневу бы понравилось… К слову, без его ходатайства выходка с «лейкором» не прошла бы для вас безнаказанно. Он был убедителен. Подумайте об этом. Можете идти.
Мария направилась к дверям и взялась за ручку, но остановилась.
– У меня есть просьба.
– Я слушаю.
– Возле Крайнего аэродрома находится участок с разрушенным домом. Последние владельцы – Ивины. Земля давно без хозяев и вернулась Короне. Мой механик жил там в детстве, – доктор сделала паузу и с трудом вытолкнула: – Нужно или целое состояние, или ваше разрешение.
– Неужели все? – Маркавин держал сигарету как карандаш.
– И два гражданства.
– Пусть мистер Ивин поговорит с юристами Королевского банка хоть завтра. Мистеру Горренту и мистеру Гризеку – дорога в Генеалогическую коллегию. За мистера Ашура не просите. Обойдется.
Мария поняла: разговор окончен. Попрощавшись, она в глубокой задумчивости вышла на лестницу. Когда закрылась дверь, Маркавин закурил.
Напоминание о капитане Родионе Аксаневе, достопочтенном графе Ло́минск, выбило Марию из колеи. Она напрочь забыла про годовщину его смерти. Прозванный в Летной академии за выразительный нос Коршуном инструктор во многих отношениях заменил ей отца. Доктор ощутила прилив глубочайшего стыда и шепотом пообещала зажечь дома свечу у траурной фотографии. В конце концов, в Офицерский мемориальный сад ее не пустят. Алеманд обещал отвести туда, но пропал с завершением венетрийского расследования. Мария его не винила. После похищения леди Фаины и захвата «Вентас Аэрис» ему грозило строчить отчеты до старости.
Пепельноволосый альконец проводил Марию обратно в холл. Теперь, зная, что искать, она легко нашла на лацкане мундира маленького золотого беркута. Провожатый принадлежал к гвардии его величества.
В холле Мария встала у окна, открыла тубус и поднесла бумаги к свету. Она чувствовала, как любопытный секретарь наблюдал за ней из-за стойки, но хотела убедиться, что предложение не приснилось.
«Точно, Лис!» – Мария звонко рассмеялась.
– Полагаю, у вас есть веская причина радоваться? – негромко поинтересовался знакомый голос за ее спиной.
Оборвав смех, Мария обернулась. Позади стоял Леовен Алеманд, капитан фрегата «Вентас Аэрис», командир восемнадцатой боевой группы. Левой рукой офицер придерживал у бедра кожаный планшет. Мундир выглажен, фуражка снята, волосы уложены волосок к волоску.
Доктор не думала его здесь встретить, но неожиданно для себя искренне улыбнулась.
– Премия, – она быстро свернула бумаги и спрятала тубус в клатч. Сомнительно, что Алеманду понравился бы «прецедент» Маркавина, а спорить на виду у всего Адмиралтейства не хотелось.
