– Он похож на Джейса Кеча, – Лем нахмурилась.
– Захватившего моих пехотинцев в Вердиче? – офицер ощутил в себе симпатию к неведомому «шефу».
Капитан утвердительно наклонила голову и нагнулась, поднимая с пола разряженный «актанд».
– Джейсов, – она указала на кобуру мертвеца и бросила оружие ему на колени. – И вон тот нож, похоже, его. Был… Идем.
Из рубки вниз по трапу вел кровавый след. Лем постаралась не наступать на него босыми ногами и невольно поежилась, на мгновение ощутив себя на призрачном корабле, чья команда исчезла неизвестно куда.
В коридорах царила тишина. Ее нарушали лишь скрежет покалеченных механизмов и шипение порванной проводки.
В кубрике и каютах было пусто. Из-за деформации фюзеляжа лопнули трубы системы охлаждения, и пол кое-где заливала вода. Алеманду и Лем несколько раз пришлось перепрыгивать через опасно искрившие лужи. Технический отсек впереди озаряло мигание аварийных ламп.
Возле лестницы офицер остановился и жестами объяснил, что пойдет вперед. Лем кивнула, а затем – едва успела поймать его за пояс.
Внизу раздался хлопок, и красный свет разбавили оранжевые блики. Дыхнуло жаром.
Алеманд пригнулся, прислушиваясь.
Кровавая дорожка спускалась по ступенькам, но никто в техническом отсеке не отреагировал на вспышку.
Лем покачала головой. Она не видела, чтобы от шхуны отделялась шлюпка. Значит, «шеф» или валялся без сознания от потери крови, или, если кровь не его, добил беглеца и слег.
Теперь точно не следовало медлить.
Внизу они обнаружили два трупа и разбросанные грузы.
– Кого сюда послали? Белую сову? – пробормотала капитан.
– Просто профессионала… – Алеманд покрутил головой в поисках источника хлопка.
Пожар разгорался в дальнем углу. Пламя охватило электрогенератор и расползалось от него оранжевыми струйками.
Однако кровавый след уводил в противоположный конец, к рампе.
Офицер вопросительно взглянул на Лем. Она пожала плечами:
– Гаси, – и легко перемахнула через преграждавшие дорогу коробки.
Алеманд ринулся к огнетушителю, но его остановил пораженный возглас:
– Твою мать! Белое Солнце!
Офицер развернулся, клипером протаранил грузы и замер как вкопанный.
Капитан стояла перед открытым металлическим ящиком. Внутри сиял белоснежный диск. Он словно светился изнутри, отталкивая прочь мерцание аварийных ламп, и слепил глаза.
Кипенное солнце с отпечатком трех пальцев ровно в центре. Идеально чистое. Асболютно нетронутое.
Длань. Святая реликвия.
Величайшая драгоценность Церкви.
Алеманд на секунду прижал ладони к векам и кинулся к ящику:
– Нужно немедленно вынести Длань отсюда!
– И его тоже, – Лем перевернула лежавшего ничком рядом человека и осеклась: – Ленид?!
– Тот самый «шеф»? – поразился Алеманд.
Лейтенант Севан Ленид застонал и бессильно протянул покрытую ожогами руку к маленькому флакону.
Лем чуть не врезала старому знакомому. Однако приступ ярости – на «Вентас Аэрис» мерзавец солгал ей в лицо! – пересилила жалость. Севан выглядел так, словно Хозяйкины псы затащили его в бездны, помотали там и вышвырнули обратно. На боевом жилете вмятины от пуль, мундир в дырах. Лицо лиловое от синяков, щека залита кровью, ногти обломаны. Искалеченная рука скрючена, как петушиная лапа, в беззвучной мольбе об ампутации.
– Кхм, надеюсь, он взял с собой перевязку… – Лем не успела договорить.
Возле электрогенератора раздался еще один хлопок. Пламя саламандрой рванулось к лестнице, вцепилось раскаленными когтями в брезент и стало карабкаться по нему к ящикам.
– Выходим! Быстро! – рыкнул на капитана Алеманд.
Она метнулась к люку и вцепилась обеими руками в вентиль справа от него; на плечах обрисовались мышцы. Офицер, бледный от напряжения, встал рядом помогая.
Вскоре кольцо неохотно поддалось. Еще… Чуть-чуть…
С неприятным высоким шипением запустилась пневматическая система. Рампа начала медленно опускаться.
Алеманд выдохнул и кинулся обратно к ящику, чтобы подтянуть его к выходу.
Лем оглянулась. Пламя стало выше, жар тянул свои щупальца к свежему воздуху. Языки огня приближались, перепрыгивая с коробки на коробку. Керосином просто несло. Баки могли вот-вот вспыхнуть, превратив недра шхуны в жерло вулкана.
Капитан отбросила панику и посмотрела на Севана. Скривилась. Закинув здоровую руку гитца себе на плечо, с трудом подняла его. Рядом звякнул флакон. Лем подхватила скользкую от крови склянку и запихнула старому знакомому поглубже в карман. Тяжело дыша, она дотащила Севана до опустившейся рампы. Дальше с ним помог сутулый блондин.
Крепыш и рябой бросились к Алеманду.
Ящик был неподъемным. У Алеманда пронеслась мысль, что, едва схлынет адреналин, мышцы разорвет. Но, если не выбраться из корабля до возгорания баков, болеть будет уже нечему. Офицер чувствовал едкий керосиновый запах, а раскалившиеся ножны жгли бедро через ткань штанов. Он навалился на ящик с крепышом и рябым.
Ящик неохотно съехал по наклоненной рампе.
Шхуна все-таки полыхнула. Поток пламени вырвался из люка, пытаясь дотянуться до беглецов.
Алеманд заслонил собой груз.
– Бросьте!!! – рябой попытался его оттащить.
Офицер вцепился в крышку:
– Это Длань! – и опять толкнул. Ящик продвинулся еще немного.
Одновременно с этим над их головами ударила по огню брандспойтная струя. Раздалось шипение, взметнулся закипевший пар. Алеманду обожгло затылок. Рябой с ругательствами бросился на землю.
Водяной поток схватился с пламенем, загоняя его вглубь трюма. Духоту перекрыл шлейф ледяной взвеси.
Лем с помощью блондина сгрузила Севана на траву и обвела глазами команду техников Кверкора.
Они справятся с пожаром.
Все будет хорошо.
Лем с облегчением повалилась рядом с гитцем. Накатила дикая усталость. Капитан смежила веки, ощущая, как травинки покалывают кожу и земля холодит спину через ткань платья.
Мир отдалился, словно во сне. Лем окружила дремотная патока, затуманившая восприятие и приглушившая суматоху. Все стало нереальным: свист брандспойта, шипение пара, перекрикивания пожарных.
Алеманд чеканным голосом раздавал указания. Аристократические интонации и безупречный альконский выговор наверняка создавали у техников впечатление, что офицер крепче стали. Однако жизненный опыт подсказывал капитану: тот едва держался на ногах.
Она не знала, сколько пролежала на грани сна и яви. Выли сирены. Люди ходили мимо. Приезжали и уезжали экипажи. Постепенно темнота под веками начала рассеиваться – поднималось солнце.
