Наполеон, проспав допоздна, проснулся в общительном настроении. Он настоял на поездке по полю боя в Линьи, наслаждаясь победой, одержанной вчера, и предположил, что Веллингтон, как и Блюхер, отступает, не сделав никаких попыток преследовать ни одну из армий. Правда, направил конные разъезды на восток, чтобы выяснить, где находятся пруссаки. Всадники вернулись с известием, что солдаты Блюхера в беспорядке бегут на восток. На самом же деле рассеянные беглецы на Намюрской дороге были рейнцами, дезертировавшими из армии Блюхера. Блюхера на Намюрской дороге не было, он шел на север, в Вавр.
Затем император услышал, что Веллингтон вовсе не отступает, а все еще стоит в Катр-Бра. Эта весть его удивила. Мог ли Веллингтон в самом деле оказаться настолько глупым? Но император решил, что это шанс, и велел Нею удерживать герцога на месте, пока он приведет 69 000 человек и ударит герцогу в незащищенный левый фланг. Тем временем Наполеон отделил от своей армии четверть – 33 000 человек, – отдал их под командование маршалу Груши и приказал ему преследовать пруссаков.
Тем утром Наполеон мог выиграть войну. Солдаты Нея стояли близко к Веллингтону, остальная армия находилась в часе хода от британо-голландских войск. Если бы Наполеон атаковал на заре, Веллингтон наверняка был бы обречен. Император предпочел потратить утро впустую, а когда к полудню доехал до Катр-Бра, то увидел уходившие последние части британо-голландской армии и безмятежных солдат Нея, готовивших еду на кострах. On a perdu la France! – проворчал он Нею, но и сам император был в тот день таким же безалаберным, как и маршал. В то субботнее утро французам следовало преследовать Блюхера и без промедления атаковать Веллингтона, но они этого не сделали. Хуже того, они даже не знали, где находится прусская армия, а Веллингтону дали время спокойно отступить.
Наполеон отправил в погоню за Веллингтоном кавалерию и конную артиллерию, но тут вмешалась природа. Разверзлись хляби небесные. Темные тучи разразились громом, засверкали молнии и начался дождь. И какой дождь! Та самая буря, которая, по воспоминаниям Веллингтона, оказалась сильнее тропических ливней в Индии. Потоки воды с неба превратили поля в грязь, а с красных мундиров смыли краску прямо на белые лосины, сделав их розовыми. Однако пехота уже ушла далеко к гребню Мон-Сен-Жан. Сдерживать французскую погоню остались, словно зверь в западне, кавалерия и конная артиллерия.
А теперь настало время снова встретить Кавалье Мерсе, артиллерийского офицера, войска которого приветствовали известие о бегстве Наполеона с острова Эльба «с нескрываемой радостью офицеров и солдат, все стремились навстречу опасности и кровопролитию, все надеялись заслужить славу и почести». Мерсе оставил одно из лучших и самых известных описаний битвы при Ватерлоо, а его конные артиллеристы находились в числе тех, кто должен был прикрывать отход британцев. Как раз перед началом того дождя он впервые увидел Наполеона:
Я часто мечтал увидеть Наполеона, могучего воина, удивительного гения, потрясшего весь мир своей славой. И вот я увидел его, и встреча эта была исполнена ни с чем не сравнимой торжественности. В то утро небо налилось свинцовыми тучами и представляло собой невообразимое зрелище. Отдельная огромная масса грозовых туч глубочайшего, почти чернильного цвета, ее нижний край резкий, четко очерченный, навис над нами, словно готовый вот-вот разорваться. Дальний холм, давно занятый французской армией, купался в сверкающем солнечном свете. В это время на равнине появился одинокий всадник, к которому тотчас же присоединились еще несколько.
Мерсе глядел на императора, который ехал на своей белой кобыле Дезире. Наполеон, увидев, как уходит британский арьергард, бросил вперед кавалерию. Самая яростная схватка произошла вокруг Женапа, деревни в каких-то пяти километрах к северу от Катр-Бра. Французские уланы гнались за британскими гусарами, их атаковали лейб-гвардейцы. Команда Мерсе, как и другие артиллеристы, нашла точки обстрела, откуда можно ударить по вражеской коннице, прежде чем взять орудия на передки и припустить вперед. Одна из пушек была укомплектована ракетами – новым оружием, которое Веллингтон считал пригодным, только чтобы лошадей пугать. Впервые он увидел, как применяют ракеты в Индии, их использовал противник. Затем в Испании, где впервые были испытаны в бою ракеты Уильяма Конгрева, и капитана Мерсе заворожило это новомодное оружие:
Ракетчики поставили на дорогу маленький железный треугольник, на котором находилась ракета. Раздалась команда «огонь», применили запал. Снаряд-непоседа принялся разбрасывать искры, на секунду вильнул хвостом и вдруг рванулся вдоль по дороге. Прямо на его пути стояла пушка. Снаряд в голове ракеты взорвался прямо между ее колес. Пушкари попадали направо и налево. Расчеты других пушек дали стрекача. Батарея опустела в один момент. Странно, но так и произошло.
Пожалуй, странно то, что первая же ракета попала точно в цель. Остальные ракеты летели как попало, даже разворачивались на лету и угрожали британцам. Герцог сам с радостью уехал бы подальше от ракетной группы, но она находилась под его патронажем и была прикреплена к принцу-регенту.
Погоня захлебнулась дождем. Проходя по тесным улочкам Женапа, армия вышла к узкому мосту, переносившему шоссе через речку Диль. Здесь французы отстали, хотя в деревне капитан Мерсе был на волосок от смерти. Лорд Аксбридж, второй человек в командовании после Веллингтона и командир всей британо-голландской кавалерии, пожелал, чтобы Мерсе с его пушками следовал за ним через узкий переулок, где пушки едва проходили. Мерсе не мог взять в толк, чего хочет Аксбридж, но повиновался. И вдруг, когда они оказались в поле у деревни, всего в 45 метрах перед ними возникла вражеская кавалерия.
Весь маневр казался мне настолько диким и непонятным, что в тот момент я едва мог поверить, что это происходит на самом деле, а не в каком-то бредовом сне. Сам генерал-аншеф красовался посреди застрельщиков арьергарда, буквально выполняя работу какого-нибудь корнета! «Боже мой, мы все попали в плен!» (или что-то наподобие), – воскликнул лорд Аксбридж, направил своего коня на одну из садовых скамеек, перемахнул ее и умчался прочь, оставив нас спасаться, кто как может.
Не хватало места, чтобы развернуть пушки лошадьми, поэтому пришлось снимать их с передков и разворачивать вручную. Удивительно, но вражеская кавалерия не стала вмешиваться в это трудоемкое дело. Мерсе повез свою батарею обратно в деревню, где нашел Аксбриджа, который собирал спасательную команду.
И они пошли под проливным дождем. Артиллерия и повозки ехали по дороге, конница отступала через поля, с востока от дороги, пехота шла с запада. Офицер из Нассау, капитан Фридрих Вайц, составил образцовый отчет, согласно которому отступление прошло успешно, несмотря на погоду и преследование французов. За время перехода к Мон-Сен-Жану британцы потеряли менее сотни человек, французы – примерно столько же. Одним из пострадавших французов стал полковник Жан-Батист Сурд, командир батальона улан. Он начинал служить рядовым, стал бароном империи, и Наполеон уже приготовил ему новое повышение, которое барон не принял. И вот, в Женапе 40-летний полковник Сурд был сильно порублен, вероятно, лейб-гвардейцами. Его принесли в полевой госпиталь, где главный хирург Ларрей решил, что правую руку полковнику следует ампутировать. Сурд лежал на столе, и, пока Ларрей резал и пилил руку, перевязывал артерии и зашивал культю в лоскуты кожи, полковник диктовал письмо императору:
