Книга Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы, страница 3. Автор книги Бернард Корнуэлл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы»

Cтраница 3

Но герцог заметил еще кое-что. Эта дорога была одним из основных путей из Франции в Брюссель, так что в случае новой войны могла послужить врагу для вторжения. Тогда французская армия пойдет по дороге на север, пересечет южный гребень возле таверны и увидит перед собой широкую долину, а также и северный гребень. Впрочем, гребень – сильно сказано. Солдаты увидят дорогу, которая проходит через долину и поднимается к северному возвышению, посреди фермерского хозяйства. Если представить, что гребень – это стена, то ей потребуются три бастиона. На востоке виднелась деревня с каменными домами, сгрудившимися вокруг церкви. Если эти здания и прилежащие фермерские постройки занять войсками, то выбить их оттуда будет чертовски трудно. Позади каменных построек местность была рельефнее, холмы – круче, долины – глубже, для военных маневров места оставалось меньше, так что деревня становилась чем-то вроде крепости с восточного края гребня. В центре гребня, на середине склона расположилась ферма под названием Ла-Э-Сент. Это основательное каменное сооружение, жилой дом, амбары и двор обнесены высокой каменной стеной. Ла-Э-Сент защищала от наступления противника по дороге, а на западе находилась усадьба Угумон – крупное строение и сад, огороженные стеной. Так северный гребень превращался в заграждение с тремя выносными бастионами: деревней, фермой и усадьбой. Теперь представим, что армия выступает из Франции и, к примеру, хочет занять Брюссель. Тогда гребень и эти бастионы встанут у нее на пути. Врагу остается либо взять бастионы, либо пройти мимо, но, пройдя мимо, войска во время штурма гребня окажутся зажаты между бастионами и попадут под перекрестный обстрел.

Нападающие увидят гребень и бастионы, но гораздо важнее в данном случае то, чего они не увидят, – то, что находится за гранью северного гребня. Видны будут лишь верхушки деревьев, растущих по ту сторону гребня, а все, что лежит у подножия деревьев, окажется скрыто от глаз, поэтому атакующие не будут знать, что творится на северном склоне. Перебрасывают ли защитники подкрепление с одного фланга на другой? Готовятся ли там к атаке? Прячется ли в засаде кавалерия? Гребень был невысок, но склоны его круты, и он прекрасно вводил в заблуждение, давая огромное преимущество защитникам. Конечно, враг мог оказаться не так любезен, чтобы пойти в обычную лобовую атаку. Он мог попытаться обойти гребень с западного фланга, где местность более плоская. Тем не менее герцог взял это место на заметку. Почему? Тогда он знал – да и любой европеец знал, – что войны закончились. Наполеон изгнан, дипломаты сочиняют в Вене мирный договор, но герцог все-таки берет на заметку место, в котором армии, идущей из Франции на Брюссель, небо с овчинку покажется. Это не единственный путь, где может пройти наступающая армия, и не единственная оборонительная позиция, которую приметил герцог за две недели командировки, но этот гребень и эти бастионы стояли как раз поперек возможного пути вторжения французской армии.

Герцог поехал дальше, миновал Ла-Э-Сент и увидел перекресток дорог на самом гребне, а за ним – небольшую деревню. Если бы герцог спросил, как называется это место, то ему могли ответить: «Мон-Сен-Жан», и это немного забавно, потому что гора Святого Иоанна выглядела скромным бугорком посреди полей ячменя, пшеницы и ржи. К северу от деревни дорога терялась в обширном Суаньском лесу, а на расстоянии трех километров по дороге отыскалось еще одно непримечательное место, хотя и с добротной церковью и с рядом харчевен для усталых и жаждущих путников. В 1814 году в этом городке не жило и двух тысяч человек, да за годы войны город потерял не менее 20 парней. Все они сражались за Францию, поскольку город находился во франкоязычной части Бельгии.

Нам неизвестно, останавливался ли герцог в 1814 году в том городке. Мы не знаем, обратил ли Веллингтон внимание на гору Святого Иоанна или на близлежащий городок с его церквушкой и россыпью трактиров. Запомнил ли он это место?

Придет время, и он уже не сможет его забыть.

Этот городок называется Ватерлоо.

Ватерлоо
Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы
1. «Славные вести! Нап снова высадился во Франции, ура!»
Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

«Мой остров не слишком велик», – заявил Наполеон, оказавшись правителем Эльбы, крошечного острова между Корсикой и Италией. Прежде он был императором Франции, 44 миллиона человек находились под его властью, но теперь, в 1814 году, располагал только площадью в 222 квадратных километра да подданными в количестве 11 000 человек. Однако правителем он оказался хорошим и, едва прибыв, принялся издавать один за другим законы, чтобы преобразовать добывающую промышленность и сельское хозяйство острова. Ничто не ускользало от взора правителя. «Сообщите интенданту, – писал он, – о моем недовольстве скверным состоянием улиц».

Но его планы простирались далеко за пределы уборки улиц. Он хотел выстроить новую больницу, новые школы, новые дороги, однако на все это вечно не хватало денег. Французское государство вновь стало монархическим, оно согласилось выплачивать Наполеону субсидию в два миллиона франков в год. Вскоре стало понятно, что этих денег не дадут никогда, а без денег не строились ни больницы, ни дороги, ни школы. Раздосадованный Наполеон надулся и целыми днями играл в карты с прислугой, а британские и французские корабли все это время стерегли побережье острова, не позволяя правителю покинуть его лилипутское королевство.

Император хандрил. Он скучал по жене и сыну. Он скучал и по Жозефине, когда весть о ее смерти достигла острова Эльба, он был безутешен. Бедная Жозефина с ее черными зубами, томными манерами и гибким телом! Эту женщину боготворил каждый, кто с ней встречался, она была неверна Наполеону, но всякий раз он прощал ее. Он любил ее, хотя ради продолжения династии был вынужден с ней развестись. «Не проходило и дня, чтобы я не любил тебя, – писал он ей после смерти, как будто бы она была жива. – Не проходило ночи, чтобы я не обнимал тебя… Ни одну женщину еще не любили так преданно!»

Он хандрил и злился. Злился на Людовика XVIII, не платившего денег, негодовал на Талейрана, когда-то бывшего его министром иностранных дел, который теперь служил французской монархии на Венском конгрессе. Талейран – хитрый, умный, двуличный – предупреждал других европейских депутатов, что на средиземноморском островке, так близко к берегам Франции, император всегда будет представлять опасность. Ему хотелось, чтобы императора отослали куда-нибудь подальше, скажем, на Азорские острова, а еще лучше – на какой-нибудь остров в Вест-Индии, где свирепствует желтая лихорадка. Или вовсе на клочок суши в дальнем океане вроде острова Святой Елены.

Талейран был прав, а вот британский уполномоченный, отправленный на остров Эльба приглядывать за императором, ошибся. Сэр Нил Кэмпбелл счел, что Наполеон смирился со своей участью, и даже написал об этом лорду Каслри, британскому министру иностранных дел. «Я начинаю думать, – писал Кэмпбелл, – что он уже вполне признал свое поражение».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация