Я вся сразу обмякла, скомкалась, будто бумага. Конечно, ему стало любопытно. Эйдену было интересно всё вокруг, в нём рос настоящий исследователь. Он излазил в парке все деревья, мигом перелезал через деревянные воротца и устремлялся в поле, где паслись коровы, прятался на вересковой пустоши у Бишоптауна и мог часами играть в прятки в ближайшем лесу. Я поощряла в нём всё это, я хотела, чтобы он вырос отважным и решительным. Да, я хотела этого, надеясь, что из него получится сильный мужчина с тягой ко всему новому и неизведанному. Можно сказать, я прививала ему свою неудовлетворённую жажду странствий.
Но я точно не хотела, чтобы она проявлялась вот так. Я не хотела, чтобы он, покинув безопасное место, отправился навстречу приключениям в разгар самого страшного наводнения за последние более чем сто лет.
— Вы всю школу обыскали? — спросила я.
— Ещё продолжаем искать… — ответила она.
— Я с вами.
Остаток дня прошёл как в тумане. Я сама проверила все аудитории и классные комнаты, спотыкаясь о вёдра, подставленные под протечки, и распахивая дверцы шкафов, выкрикивая его имя, пока не нагнала страху на других детей. Но всё было тщетно, в школе Эйдена не было. Я обыскала каждый закуток, каждую щёлку в здании, прочесала парковку и футбольное поле, пока, наконец, Эми не угомонила меня, усадив на стул и подав чашку горячего кофе, приготовленного миссис Фитцуильям.
Полицейские со спасателями явились лишь через несколько часов. Я не заметила, как среди этой кутерьмы на мне оказалась пара сухих ботинок. Эйдена так никто и не нашёл. У властей забот хватало и без этого, спасателям и полиции не хватало рук, и мой малыш, мой бедный мальчик так и остался в списках пропавших без вести.
Негодую ли я теперь по этому поводу? Ненавижу ли всех тех родителей, чьих детей эвакуировали в безопасное место на лодках и вертолётах, когда Уза разошлась вовсю и накрыла весь наш невеликий городок своими тёмными водами? Нет. Я не могу. Я не способна кидать камни в тех мужчин и женщин, которые без устали спасали всех, кто был в живых. Но в тот день, наблюдая за суматохой вокруг, за тем, как оставшиеся в школе дети обнимают своих родителей, и за тем, как чуть не утонувших жителей моего родного городка кутают в одеяла и поят горячим чаем, я осознала, что больше не управляю своей жизнью. В тот день вместе с Эйденом я потеряла контроль над своей жизнью, и с его исчезновением я потеряла и саму возможность вернуть себе этот контроль.
2
Столько неиспользованных возможностей. Это выражение мне довелось услышать много раз после того, как в последнем, 13 классе я забеременела Эйденом. Когда мне пришлось помочиться на заветную полоску, мне только-только исполнилось восемнадцать, и я как раз послала в UCAS
[3] заявку на поступление в несколько университетов, которые, по моим расчётам, должны были принять меня на гуманитарное отделение. Мой тогдашний парень Роб Хартли, напротив, в университет поступать не собирался. Наши отношения висели на волоске, и когда я сообщила ему новость, волосок порвался окончательно.
Роб и в помине не был тем молодым человеком, которого можно радостно вести знакомить с родителями. В пятнадцать он уже играл в группе, в шестнадцать набил первую татуировку, а в семнадцать практически полностью забросил учёбу. Он не свалил из нашей школы совсем, чтобы всё-таки сдать выпускные экзамены, хотя сейчас, вспоминая то время, я склоняюсь к мысли, что, скорее всего, он не бросил школу ради того, чтобы быть рядом со мной. Мы были влюблены по уши, но любовь эта была юной, страстной и сумасшедшей, полной нелепых ошибок и драматических моментов. Ну и, конечно, самым драматическим поворотом стала моя беременность — Прайсы и Хартли устроили совместный семейный совет, дабы решить, что следует предпринять в свете обрушившегося на наши головы сурового испытания. В какой-то момент я даже стала подозревать, что они собираются отправить меня на девять месяцев куда-нибудь подальше, чтобы сохранить беременность и ребёнка в тайне. Ей-богу, можно было подумать, что на дворе начало двадцатого века, а не двадцать первого.
Жители нашего городка были хоть и провинциалами, но вполне зажиточными. Мать работала терапевтом, а семья Роба владела маленьким бутик-отелем в самом Бишоптауне и несколькими загородными домами под Йорком. У нас были самые радостные перспективы: наши семьи относились к среднему классу, а родители из кожи вон лезли ради нашего будущего. А мы просто спустили его в унитаз, как я — тест на беременность после использования…
Я могла сделать аборт, и честное слово, я размышляла над таким вариантом. Однажды мама даже усадила меня рядом с собой и спокойно, без лишних эмоций, описала, как происходит эта процедура. Такие девушки, как я, часто выбирают именно такой путь, считая аборт наилучшим выходом из положения. Но что-то было такое в этой горошине, которую я увидела на УЗИ, из-за чего мне стало жутко интересно, что за маленькое волшебство творится у меня внутри. В моей утробе зрела таинственная горошина, и мне было очень любопытно, что с ней станет дальше. Наверно, в моём решении была изрядная доля эгоизма… да может, в любом человеческом решении присутствует эгоизм. Но это был мой выбор.
Я выбрала Эйдена.
И ни разу об этом не пожалела.
Ни тогда, когда он, раздвинув мою плоть, появился на свет божий, ни тогда, когда он орал как резаный, вместо того чтобы мирно спать, ни даже тогда, когда через три дня после наводнения из Узы выловили его красную курточку. Нет, я никогда не жалела о сделанном выборе на протяжении семи долгих лет, прошедших со дня наводнения, пока, наконец, моего сына официально не объявили юридически мёртвым.
— Ну что, Эмма, может, теперь вот этот откроешь?
Я заморгала, и это помогло мне вернуться к реальности, в которой с сидела на одном из не слишком комфортных стульев, расставленных в учительской комнате вокруг маленького низкого столика. У стены слева располагался стеллаж с отделениями для каждого учителя, а за спиной у меня находились небольшой кухонный уголок с несколькими шкафчиками, наполненными неизвестно когда попавшими туда упаковками сухих завтраков, и раковиной, уставленной кружками с чайными ложками. Интересно, долго ли я пребывала в воспоминаниях об Эйдене? Судя по выражению лиц вокруг, я уже некоторое время ни на что не реагировала.
— Да, конечно! Прости, я что-то отключилась… — Я заткнула за ухо выбившуюся прядь волос, улыбнулась и склонила голову, принимая подарок из протянутой руки Эми.
Десять лет назад, когда вода поглотила Эйдена, я бы и представить себе не могла, что когда-либо буду работать рука об руку с той самой женщиной, что позволила моему сыну беспрепятственно покинуть школу. Но жизнь идёт своим чередом, и люди меняются. Несмотря на всё случившееся, я смогла простить Эми. В той экстренной ситуации она и так уже действовала за гранью своих возможностей, и стоило ей в какой-то момент отвернуться, мой ребёнок сделал, казалось, маловероятное: вышел из школы, пошёл прямиком к опасной реке и утонул, будучи не в силах сопротивляться мощному потоку. Таковы сухие факты. Но каждый раз, когда я думаю о них, я словно отключаюсь от той реальности, в которой они имели место. Иногда мне даже кажется, что моё сознание вообще не желает иметь ничего общего со смертью Эйдена. Отказывается верить в неё, будто он мог остаться в живых и превратиться в какого-нибудь дикаря, живущего где-то на йоркширских болотах и пугающего туристов, выпрыгивая из зарослей вереска и стремительно удирая в своё логово, словно Стиг-со-свалки
[4].
