– Почему? – насторожился было Федорчук, но тут же нахмурился, что-то обдумывая, и неожиданно кивнул, как бы соглашаясь с Ицковичем. – Ему ты тоже про нас не сказал.
Не вопрос, утверждение.
– Совершенно верно.
– Согласен, – Виктор налил по второй, усмехнулся такой их скромности, но и сам водку лишь пригубил, а пить до дна не стал. – Но хоть в общих чертах можешь?
– Могу, – кивнул Олег. – Мой знакомый по прошлой жизни. Из Москвы, – добавил он, увидев интерес в глазах Федорчука.
– Думаешь, я бы расстроился, если бы он оказался из Тель-Авива?
– Кто тебя знает? – усмехнулся Олег.
– Пошел на фиг! И?..
– Человек работает на Разведуправление Красной армии.
– Да ты что?! – оживился Федорчук. – Да за это следует выпить! Вот только закусить, прости, у меня нечем.
– Ничего! – отмахнулся Олег. – Мануфактурой занюхаем!
– Вот, знаешь, чему не устаю удивляться? – неожиданно засмеялся Виктор.
– Ну? – подозрительно посмотрел на друга Олег.
– Баранки гну! – ожидаемо выпалил Федорчук. – А удивляюсь я тому, Цыц, какие слова и выражения сидят у тебя в башке. Ты же тридцать лет, как свалил. Жена по-русски ни гу-гу… Черт! Прости, Олежек!
– Не бери в голову… – на самом деле спазм в горле неожиданно образовался, и источник слез открылся где-то в опасной близости от глаз. – У самого-то, можно подумать, не болит… Прозит!
Олег опрокинул стаканчик, вливая в себя всю порцию сразу, хекнул, выдыхая, сунул в рот сигарету, закурил.
– Проехали.
– Проехали, – согласился Виктор, глаза которого стали вдруг как у больной собаки.
– Скажи, – меняя тему, спросил Ицкович. – Ты уверен, что хочешь остаться?
– Дурак, – беззлобно откликнулся Федорчук, – я бы к Вальтеру и на пушечный выстрел не подошел, если бы и в самом деле собрался в Аргентину. Чем он хуже меня в таком случае?
– Тоже верно.
– Между прочим, я кое-что придумал, – хитро подмигнул Виктор. – И не один я. Степа тоже клювом не щелкает. Ты это видел? – и он достал откуда-то с буфета газету на английском языке и бросил на стол перед Ицковичем.
– Ну и на что я должен смотреть? – Олег был заинтригован, но пока не понял, в чем здесь цимес.
– На карикатуру.
– Карикатура? – переспросил Олег, глянул и замер, пораженный узнаванием. – Ё-мое!
– А! – торжествующе возопил Виктор, хватая со стола бутылку и разливая яблочную водку по опустевшим емкостям. – Каково!
– Подожди, подожди! – остановил его Олег. – А он что, уже в НКВД?
– Нет, – качнул головой Виктор. – Он все еще в ЦК. Но наверняка сейчас вопрос уже решается или решился. По времени вроде бы пора. А тут картинка эта. Ты представляешь, как это там аукнется?
– Не уверен, – покачал головой Олег. – Впрочем, лиха беда начало. Ты знаешь, что он из Литвы и наполовину литовец по матери?
– Нет, – удивленно поднял брови Виктор. – Зато я знаю, что он в прошлом и позапрошлом году был в Австрии, Италии, тут вот, в Париже тоже был.
– Могли завербовать… – как бы размышляя вслух, предположил Олег.
– Англичане?
– Зачем англичане? – удивился Олег. – Гестапо. На педерастии попутали.
– А англичане узнали и топят, – включился в игру Федорчук, и в его глазах загорелись азартные огоньки.
– Точно! А Вальтер узнал…
– Откуда?
– А мы что, обязаны знать, от кого он получал информацию? – удивился Олег. – Просто узнал.
– И его убили, – согласился Виктор.
– Гестапо, – Олег уже примерно представлял, на кого это можно повесить.
– Руками РОВС… – чуть не поперхнувшись от понимания, какая комбинация может закрутиться после его поездки в Ниццу, продолжил Виктор. И это предложение сулило красивое продолжение партии.
– Хороший ход, но тогда мне нужен персонаж, которого видели – могли видеть – в Гааге в день убийства.
– Персонаж… – на мгновение задумался Виктор. – Узнаваемый?
– Разумеется, – кивнул Олег. – Такой, чтоб его в Москве смогли по приметам вычислить.
– Есть такой… даже двое.
– Ну вот и славно. Я эту информацию через нашего нового товарища в Москву-то и протолкну. Слушай, Витя, а ты со своим куратором не расплевался еще?
– Так об этом же и речь!
– Так, значит, по твоему каналу уйдет… без имен, неконкретно… и намек, что решение принималось из-за возможности утечки какой-то сверхважной информации.
– Уже ушло… – однако о своих похождениях Федорчук решил пока не говорить… Хватит рассказов о «мокрых делах» на сегодня.
– Заговор Ежова, – поддержал после небольшой паузы он мысль друга и вдруг с завистью посмотрел на дымящуюся в руке Ицковича сигарету. – Дай, что ли, и мне дымом демократии затянуться! А то этот французский табак уже поперек горла встал.
– Держи! Кого к Ежову пристегнем?
– Не знаю пока, – покачал головой Федорчук. – Тут надо думать. Может быть, у Степы кто-то на примете есть…
– Ну это в принципе не к спеху… Слушай, – вдруг оживился Олег, вспомнив кое-что из прошлой жизни. – У тебя же абсолютный слух!
– А это тут при чем? – недоуменно взглянул на него Виктор.
– Ты песни Паулса помнишь? Листья желтые, вернисаж, ну что там еще?
– Олежек, а ты в себе? – поинтересовался Федорчук, прищуриваясь.
– Вполне, – усмехнулся Олег. – Ну, так как? Помнишь?
– Помню что-то, – пожал плечами Виктор. – А тебе зачем?
– Подожди! – остановил его Ицкович. – И ноты записать сможешь?
– С нотами, боюсь… Но, если надо, найдем кого-нибудь, кто умеет: я напою, а он запишет.
– Это хорошо, – улыбнулся Олег. – А что делать со словами?
– Подожди, тебе что – песни нужны? Репертуар?
– В точку, – кивнул Ицкович. – У меня есть классная певица, Витя. Мирей Матье, Эдит Пиаф… и наш человек, между прочим.
– Так, – усмехнулся Федорчук. – Говорили же мне опытные люди, где Ицкович, там и бабы. Наш человек оттуда – женщина?
– Да.
– Ё-мое!
– Это моя реплика! – запротестовал, разулыбавшийся, Олег.
– Неправильные мы попаданцы… Все правильные попаданцы – хитрые лисы, заранее заучивают наизусть слова всех песен, а мы какие-то ненормальные: мелодию насвистеть еще туда-сюда, а слова даже из припева – через пень-колоду, хорошо если общий смысл текста не переврем. Впрочем, тексты-то – как я понял – нам нужны на французском, а про любовь все примерно одинаковы: он-она под луною, не сложилось – расстались, две звезды на закате, шум волны – море роз… Ладно, – хмыкнул Виктор. – Придумаем что-нибудь. Ты лучше послушай мою идею!
