Когда она говорила «бедный Ермилов», Олег таял и готов был простить ей все ежедневные подначки и сарказм.
Вокруг расстилались пологие равнины и возвышались холмы, изумрудные от сочной травы, где паслись овцы. Издалека они выглядели бело-желтыми шариками, толстые от шерсти, которую должны были вскорости остричь большими ножницами чабаны, как делали здесь всегда исстари. Появились и древние боевые башни, темно-серые, как маяки мужества здешнего народа. Когда подъехали к ним ближе, Олег взобрался на склон, закинув пиджак на плечо, чувствуя через рубашку солнце совсем рядом на обгоревших плечах и шее. В то же время вокруг струилась необыкновенная свежесть и прохлада горного воздуха. Ермилов приложил ладони к старинным стылым камням.
Они словно бы не вбирали солнце. Они помнили многое, эти камни. И героизм, и измену, и поколения воинов, охранявших свои земли. Междоусобные войны.
Ермилов стоял так довольно долго, и мысли текли в голове легко и в то же время отстраненно. Он думал, почему из этих земель, из среды этого мужественного народа выходит так много приверженцев ИГИЛ. Только ли дело в неумной политике в советское время по отношению к религии и некоторым кавказским народам, озлобившей их против России?
* * *
В аэропорту Ермилов снова вернулся к исследованиям персоны Фатиха. Она вызывала у него все больше подозрений. Вряд ли бизнесмен вникает в дела «Белых касок», так же, как и его жена. Это, очевидно, фигуры прикрытия — необходим был богатый сириец, готовый спонсировать гуманитарную миссию на своей исторической родине, в Сирии. И он нашелся. Как вовремя, какое счастливое совпадение!
Ермилов напомнил себе, что совпадений в природе практически не существует — их кто-то умело организовывает. И тому подтверждением были сведения, находящиеся в открытом доступе, найденные дотошным Ермиловым о том, что Фатиха в 2012 году обвинили в инсайдерской торговле на бирже акциями итальянской компании. Не так давно он попал в оборот Офиса специальных расследований в связи с коррупционными делами. Обвиняют в даче взятки по бизнес-проекту восьмилетней давности.
Однако это скорее связано с тем, что его Petrofac подписал контракт с Газпромом на строительство наземной инфраструктуры по «Турецкому потоку». Этими обвинениями Фатиху указывают, что не стоило иметь дела с Россией.
«Итак, — Олег хрустнул пальцами удовлетворенно и, захлопнув ноутбук, убрал его в портфель. Уже объявили посадку, надо идти. — В 2012 году судебное преследование в Италии. Затем он вскоре стал активным спонсором «Белых касок». Возникла фигура его жены, наверное, для некоей отстраненности самого Фатиха — он над схваткой».
«Кто ищет, тот всегда найдет, — подумал Олег, отдавая посадочный талон. — Вот бы еще понять, что в действительности происходило с Фатихом? Шантаж или нечто большее? Первое понятно — его прижали, сказали: плати, а выбрали для этих целей Фатиха, поскольку сириец. Удобная фигура. Второе — вербовка, сейчас или ранее. Это очень большой жирный вопрос! Хорошо бы понять, что по этому поводу говорят в самом Лондоне. У нас же есть осведомители в околоправительственных кругах и даже в силовых ведомствах. Постараться бы копнуть его прошлое, когда он еще не был миллиардером».
Для подобных целей надо сделать запрос в СВР, а они, в свою очередь, потревожат старого знакомого Олега — Максима Теплова. Он в Лондоне сейчас возглавляет резидентуру. Ермилов с ним поработал много лет назад по проекту «Берег», когда Макс был офицером безопасности посольства РФ в Великобритании, и у Олега осталось от него впечатление как от цепкого и умелого разведчика.
В английском флоте есть такое звание — «умелый моряк», вот Теплов — умелый разведчик.
Ермилов устроился в кресле самолета, обняв по-стариковски портфель с ноутбуком внутри, не рискнув положить его на багажную полку. И к тому же там лежали литровая банка с ингушским медом для Плотникова и лепешки с творогом чапильгаш для домашних. Олег рассчитывал смягчить медком неизбежный гнев шефа.
Ермилов вздохнул и глянул в иллюминатор. Он был бы не против подзадержаться в Северной Осетии и все еще с удовольствием вспоминал аромат бараньего дулха
[7], которым накормил его на дорожку Богданов.
2012 год, Италия, г. Рим
Айман Фатих вышел из здания суда, давившего серой римской архитектурой, в угнетенном состоянии в сопровождении двух своих адвокатов и трех телохранителей. Дела у Фатиха шли не слишком хорошо. Обычно на судебных заседаниях не требовалось его присутствие, адвокаты обходились без него. Но сегодня пришлось, и миллиардер испытал давно забытое чувство, когда необходимо проходить унизительные бюрократические процедуры самому — ничего и никакие деньги не дозволяли делегировать кого бы то ни было вместо себя.
Подъехал черный блестящий «Бентли». Водитель поставил машину так, чтобы оттеснить толпу назойливых журналистов. Зачем им брать интервью? Могут написать что им заблагорассудится, как они это регулярно делают.
В общем, обошлось малой кровью. Триста тысяч евро штрафа, и почти на такую же сумму конфискуют недвижимость здесь, в Италии. На год еще, правда, запретили занимать руководящие посты в итальянских компаниях, но Айман не считал это проблемой. В принципе, ничто из происходящего в Италии для него не стало трагедией.
Проблема поджидала его в Лондоне. Оттуда ему как раз во время заседания суда позвонил его доверенный человек и сообщил, что Офис специальных расследований Великобритании взялся за него всерьез. Внешней причиной стала незаконная деятельность Unaoil с головным офисом в Монако. Именно с этой компанией имел дело Petrofac, принадлежащий Фатиху уже одиннадцать лет.
Unaoil сопровождала проекты в Казахстане, и с Астаной был один из самых первых контрактов, когда Айман купил Petrofac. На протяжении семи лет, что реализовывался проект в Казахстане, никому и дела не было до их договоров с Unaoil. А теперь, уже спустя три года после завершения работы с Unaoil, вдруг всплыло — взятки, отмывание денег. И уже историю подхватили СМИ.
Айман начал было думать, что он давно отработал все, в том числе и свои «подъемные», на которые купил Petrofac. Но по-видимому, его хозяевам от него требовалось нечто большее. Хотя они отчего-то и не думали к нему обращаться напрямую. Затеяли эту кампанию-травлю, в особенности в прессе. А они умеют это проворачивать мастерски.
Двое кураторов у Фатиха сменились за эти годы. Сначала был Миллс. Симпатичный, обаятельный дядька, похожий на сотрудника королевской почты. Не той, что теперь, современной, компьютеризированной, а той, в маленьких деревеньках, с почтовыми офисами, обшитыми деревом, с низкими потолками, запахом клея и бумаги, с конторками и чернилами. Подростком Айман еще застал такую почту. Ходил туда за письмами, приходившими из Алеппо, надписанными аккуратным почерком деда по-арабски.
Миллсу не хватало конторских нарукавников, хотя он носил резинки на рукавах, чтобы они не выползали из-под пиджака. Это было довольно трогательно, если не учитывать то, что он скрутил Аймана, как жгут, не дал и пикнуть и возражать.
