— В общем, конечно, — Маркас задумался. — А ну да. Он сказал что-то вроде: «Девчонка приедет в Лондон, ловушка захлопнется, и все завертится. А кадровик готов к приему гостей, хоть уже и несвежий». Маркас помолчал, припоминая. — Да, примерно в этом роде. Вот я и подумал: где Сирия, а где Лондон… Значит, и там что-то затеяли, что к апрелю должно докатиться сюда и рвануть в Думе.
— Как он назвал этого человека? Того, кто готов к приему гостей.
— Personnel officer, — повторил Маркас.
«Кадровик, — мысленно перевел Ермилов, пытаясь сообразить, что ему это напоминает. — Может, Линли имел в виду Фатиха? Но тот не кадровик, а финансист. А при чем здесь девчонка? Кто она? Кадровик…»
Вдруг Ермилова осенило: ведь так называли Серова. А главное, Линли вполне мог его так назвать. Но что это означает? Участие Серова в предстоящем мероприятии? Тогда об этом должно быть известно в СВР из донесений Виктора Сергеевича. А если нет? Контекст не слишком лицеприятный: «ловушка захлопнется», «несвежий». И что за девчонка?
Ермилов ломал голову над этим ребусом, опасаясь, что просто-напросто не все понял из странноватой речи Маркаса, нашпигованной шотландскими словечками.
Макгрегор вызвал у него симпатию и доверие. Сомнений не было — Маркас не преувеличил. Он и сам выглядел недоумевающим.
— Джек мне никогда не нравился, — признался он. — Знаете ли, не слишком приятно, когда тебя зажимают в угол и держат за горло.
— Но по счастью, вы нашли лазейку, — улыбнулся Олег, и ямочка появилась у него на щеке.
— Ну да. Нечто вроде мышиной норки, — улыбнулся Макгрегор в ответ. Во время разговора у него возникло ощущение уверенности в правильности сделанного выбора. Тарек в большей степени Маркаса напугал, но все же не отпугнул. С этим же контрразведчиком шотландцу хотелось общаться и не только решая деловые вопросы и контрразведывательные задачи, но и в обычной жизни.
— Мы будем держать связь по-прежнему, — сказал Ермилов. — Только просьба информировать как можно чаще при любых, даже малейших изменениях ситуации.
— А с вами я больше не встречусь? — с сожалением спросил Макгрегор.
— В ближайшее время вряд ли. Это для вас рискованно. А тот связной, с кем вы общались, он находится на той же территории, что и вы. Ему проще.
Из школы вышли Горюнов и Меркулова, чуть поодаль шел Абдулбари.
— Я все, — сообщила Меркулова, жадно вперив взгляд в Маркаса.
— Сюда и не гляди, — сердито шикнул на нее Олег, впервые за столько лет перейдя на ты. — Забудь его лицо.
— Я вообще не видела этого долговязого типа с длинными волосами в этих огромных ботинках, — зыркнула Олеся и отвернулась.
«Несвежий, — повторил Олег про себя, все еще прокручивая фразы Линли. — Не свежий… Больной, что ли?.. Труп тоже может быть не свежий… Что за бред в голову лезет? А если труп…»
— Что с тобой? — негромко спросил Горюнов, улучив момент, когда рядом никого не было. — На тебе лица нет.
Макгрегор ушел вместе с курдом в здание школы. Абдулбари доставал из багажника бутылку воды для Меркуловой.
— Мне надо срочно связаться с Центром. Очень срочно!
— Это невозможно, — весело сказал Петр. — Нам придется здесь переночевать. Иначе мы попадем… Но не на базу, а в переплет.
— Надо ехать, Петр, — строго, как он обычно разговаривал с сыном Петькой, настаивал Ермилов.
— Мы не только собой будем рисковать, но и ею, — Горюнов кивнул в сторону Олеси.
— А не надо было ее сюда тащить! — процедил сквозь зубы Олег Константинович. — И не только сюда. Но и в Сирию! Думаешь, я не разгадал твои маневры?
— Девчонка проболталась? — вздохнул Петр. — Ну-ну.
— Девчонка? — переспросил Ермилов и подумал о другой: «Кто может быть та «девчонка»? Дочь Серова. Ну да! У него же дочь в Москве, Тимохин же говорил. Был и сын, но тот умер недавно и жена скончалась. Осталась только дочь…»
Ермилов все больше мрачнел.
— Надо ехать, — заключил он безапелляционно.
— Абдулбари не советует. С утра лучше. Что мы выгадываем? Несколько часов? Что головой качаешь? Ну хорошо. Попробуем.
Уже темнело, Абдулбари молчал и словно окаменел за рулем, очень недовольный Петром, что тот не смог уговорить полковника не ехать. Потом Абдулбари куда-то звонил и нервно разговаривал. Он поехал другой дорогой, чаще останавливался. Включил сперва фары, но довольно быстро их выключил, ориентируясь, как рысь, в темноте.
Они не проехали и полдороги, как их обстреляли. А может, и не по ним стреляли, но Абдулбари съехал резко с шоссе и юркнул в первую попавшуюся улицу, рискуя налететь на заминированный участок.
Надевшая снова никаб Меркулова молчала, словно даже не дышала. Горюнов перешел на арабский то ли по привычке, то ли чтобы не пугать Олесю, и тихо разговаривал с Абдулбари. Ермилов предпочитал не вмешиваться, чувствуя себя виноватым и поражаясь спокойствию Горюнова.
«Я их втянул в это! — ругал себя Олег. — Что заторопился? Даже толком не понял что к чему. А теперь и вовсе не доедем и не сообщим… У Кадровика провал — это очевидно. Его хотят увязать с предстоящей химической провокацией в Думе. Но каким образом? И при чем его дочь? Одно ясно — ей грозит опасность. Смертельная опасность. Она слабое звено, не посвященная и беспомощная».
— Что? — спросил он наконец у Горюнова, когда тот замолчал и вместе с сирийским разведчиком прислушивался к тревожной тишине, опустив стекла джипа.
Вместо ответа Горюнов оглушительно в тишине щелкнул предохранителем АК. Петр на обратной дороге сел на переднее сиденье и сейчас переглядывался с Абдулбари, будто продолжал разговор.
Они услышали что-то, после чего велели быстро выйти из машины и укрыться в ближайшем подъезде, черным провалом засасывающим чуть более светлую улицу. Едва скрылись в доме, появились вспышки на небе, как от весенней грозы, а затем долетел звук, ударивший по перепонкам и по нервам.
Абдулбари сбегал обратно к машине и достал из тайника в багажнике спутниковый телефон, передал его Горюнову. Тот с укором взглянул на сирийца:
— А раньше ты не мог сказать, что у тебя спутниковый тут запрятан?
— Свяжешься с базой? — спросил Ермилов. — Если бы знали, что такая техника с собой…
— Ты все равно не стал бы говорить открытым текстом, — Горюнов понял, о чем он, и уточнил у Абдулбари: — Наши координаты.
Они склонились над картой, подсвечивая экранчиком обычного мобильного телефона, который не ловил здесь сигнал. Мертвенный свет осветил их лица снизу.
— Ты как? — Олег обернулся к Меркуловой, замершей черной тенью у стены. — А я предупреждал… Вечно ты суешься куда не следует.
— Да вот стою размышляю, записалось ли интервью с этим курдом. Занимательный дядька. Материал — бомба, — как ни в чем не бывало откликнулась журналистка. И голос ровный и насмешливый.
